Листья шелестели на прохладном ветру, и поток лепестков поскользил по воздоху, говоря о скоротечности мира. Именно в этом очаровательном саду Фурье нашел мерцающий бутон - девочку.
«Если бы мир больше не был проблемой для меня, если бы он мог понять меня - но независимо от того, позвольте мне показать вам, что я буду делать». Это было то, что позволило ей так легко разобраться с Гигантскими Кроликами, учением, которое принесло Герцогине Круш Карстен прозвище «Валькирия». Техника Один удар, Сотня павших.
Глава 1: Начало мечты
1
Когда он видел ее в саду замка, Фурье Лугуника резко остановился.
Его большие алые глаза расширились от любопытства, когда ветер тянул его золотые пряди. Один из его клыков торчал из его маленького рта, когда его дыхание устремилось. Маленький мальчик, даже лет 10 нет, высунулся из закрытой галереи, чтобы посмотреть в сад.
Фурье был очень занят бегом от одного из своих наставников и не успел поглазеть. Он уже слышал голос мужчины позади него в коридоре. Если бы его поймали, его бы перетащили на очень скучный урок - но даже зная об этом, Фурье не мог оторвать глаз от сцены перед ним.
Сады в королевском замке Лугуники были работой садовников короны, которые использовали все свои навыки и знания, которыми они обладали. Результатом был фантастически богатый гобелен, кружащийся цветками и различными цветами каждого сезона.
Листья деревьев шелестели в прохладном ветре, и поток лепестков упал на поток воздуха, говоря о быстротечности мира. Именно в этом очаровательном саду Фурье нашел мерцающий бутон - девочку.
Ее незрелые зеленые волосы были завязаны назад, когда она приняла изысканную и красивую позу. Одетая в платье цвета свежей травы, явно прекрасного покроя, молодая, хладнокровная девушка носила его прекрасно. Фурье видел чуть больше, чем ее профиль, с которого он стоял, но бледно-белый цвет ее шеи и щеки вместе с янтарным цветом ее миндалевидных глаз намекали на ее красоту.
И все же, если бы это было все, она, возможно, не произвела бы такого твердого впечатления на Фурье. Это было бы не более чем кратковременное событие, представление о великолепной молодой леди в замке.
Но этим всё не кончилось.
«—»
Девушка стояла в саду, бросая взгляд на множество разноцветных цветов. Если бы она была просто захвачена энергией цветов, это показало бы, что ее нрав был таким же, как у любого другого. Но вместо того, чтобы смотреть на цветы в центре сада, она осматривала один бутон в дальнем углу. Пристально глядя на него, как будто она верила, что он вот-вот откроется как в друг…
«Ваше Высочество Фурье! Значит, вы наконец обратили на меня внимание!»
Его наставник, тяжело дыша, наконец достиг места, где Фурье стоял в коридоре. Он посмотрел на мальчика с облегчением на лице, но вскоре его сменило выражение недоумения, когда он заметил, как Фурье смотрел в сад.
«Ваше Высочество?» Сказал он. «Что заинтересовало вас?»
«Ничего, сэр! Ничего такого! Ничего! Конечно, вам не о чем беспокоиться!
Фурье устремился к наставнику, когда тот попытался понять, что заинтриговало мальчика. Рука, которую Фурье протянул в надежде скрыть сцену, столкнулась с лицом наставника, и мужчина отшатнулся в ответ с криком «Мой глаз!», но у Фурье не было времени позаботиться об этом. Он был более обеспокоен тем, что девушка у цветов могла услышать шум.
Он с тревогой посмотрел на сад. Это случилось как раз в тот момент, когда девушка, услышавшая что-то происходящее, повернулась в его сторону. Фурье пониже опустил свой взгляд.
«Это не хорошо. Я чувствую себя действительно странно ... Может быть, я болен или что-то? Мои щеки все горячие, и мне трудно дышать ...»
Отметив боль в груди и затрудненное дыхание, Фурье пришел к выводу, что это плохое место для него. Он схватил своего учителя за ногу и побежал обратно в коридор в огромной спешке.
«Ваше Высочество! Ой! Мне больно!»
«Просто улыбнись и стерпи это! Не то чтобы я был достаточно силен, чтобы тебя нести! Но я не могу просто оставить тебя в таком опасном месте. В конце концов, я часть королевской семьи - гордость народа».
«Меня волнует ваша забота обо мне, мой принц, но… ау! Возможно, вы могли бы прекратить бегать и… ой!»
Он все еще мог видеть эту девушку, когда закрывал глаза. Она явно была причиной его колотящегося сердца, но по какой-то причине он не мог вытолкнуть ее образ из головы, сколько бы времени ни прошло.
Для Фурье было загадкой, почему он так неохотно уходил, уходя прочь из сада.
2
Фурье Лугуника принадлежал к королевской семье Драконьего Королевства Лугуника, династии с более чем тысячелетней историей; он был сыном правящего короля Рандогала Лугуника. Следовательно, он был принцем с правом наследования и достоин самых высоких почестей.
«Да, но я четвертый принц. Мои братья все превосходят меня. Я не вижу, чтобы королевский титул передавался мне в ближайшее время. Разве это не делает все эти усилия изо дня в день чем-то бессмысленным?»
"Хо-хо-хо! Я вижу, вы научились искусству наглости, ваше высочество.»
Фурье закончил свои уроки и искал передышку в своих личных комнатах, где он беседовал с гостем.
Фурье прищурился от слова наглости. Единственным кто смеялся, был исключительный пожилой мужчина с длинными волосами и бородой. Миклотов МакМахон - представитель Совета старейшин, который считался мозгом королевства. Именно Миклотов обладал всей реальной властью в правительстве. По истине заслуживает того, чтобы называться мудрым человеком. Фурье был хорошо знаком со слухами о том, что, даже если король исчезнет, королевство будет продолжать действовать без перебоев, пока сдесь будет Миклотов.
Фурье не был очарован слухами, которые пролили свет на его отца, царя, но Миклотов был верным подданным, который служил царству без амбиций. И это было достаточно верно, что старейшина сделал все возможное, чтобы служить королевской семье, которая оставляла желать лучшего в плане управления - поэтому Фурье было трудно с осуждением такого разговора.
«Если мой отец и братья не работают, почему бы тебе не стать королем?» - сказал Фурье. «В таком случае все будет намного проще. Ты не думаешь?»
«Вы сильно шокируете этого старика», - ответил Миклотов. «Это не те слова, которые вашего высочества должно говорить так легко. И в любом случае - это было бы нарушением нашего договора с драконом».
«Наш договор с драконом, верно».
Миклотов мрачно кивнул. Фурье положил голову на стол и задумался.
Пакт, о котором они говорили, был причиной, по которой Королевство Лугуника иногда упоминалось как Драконье Королевство: клятва, принесенная Священным Драконом Волканикой, чья защита обеспечивала процветание королевства в течение сотен лет.
«Дракон справляется со всем», размышлял Фурье. «Богатый урожай и безопасность королевства. И единственный, кто может получить его благословение, - это потомок первого короля Лугуники, который с ней подружился. Все это кажется слишком хорошим, чтобы быть правдой».
«И все же у нас есть благословение дракона. Это делает Его Величество Королем, не говоря уже о Вашем Высочестве, людей, имеющих огромное значение для этого королевства».
«Я и так слышал это достаточно раз, чтобы у меня заболела голова».
«Мм. И я говорил это достаточно часто, чтобы у меня заболел язык».
Фурье поджал губы, но Миклотов небрежно погладил бороду.
«Эта история - причина, по которой я искренне желаю, чтобы вы высоко оценили вашу позицию, ваше высочество».
«Хм, тогда, я думаю, у меня нет… Подожди! Если только наша кровь делает меня и моего отца столь важными, не значит ли это, что все эти занятия не являются действительно необходимыми? Что об этом?»
«Хо-хо, наглость снова поднимает голову. Подумайте об этом с точки зрения ваших субъектов. Они могут быть обязаны служить тому, кто держит пост, но вы думаете, что они предпочли бы служить невежде или скотине, когда они могли бы служить человеку интеллигенту? А интеллект не расцветает без надлежащего совершенствования. Как и кровь Короля Льва.»
"Король Лев? Это старое пыльное имя снова?»
Необычная страсть вошла в голос Миклотова, но Фурье посмотрел на него с кривой улыбкой. «Король Лев» был термином для первого правителя, заключившего договор с драконом, иными словами, первым человеком, который помог создать то, что теперь называется Королевством Лугуника. Его называли «последний король лев».
«Я понимаю, чего вы ожидаете от потомков Короля Льва», - сказал Фурье. «Но о тех из нас, кто родился так далеко по линии преемственности, не стоит спрашивать. Мудрецы практически не имеют себе равных, ищите ли вы мир или оглядываетесь назад в истории. Я не ожидаю, что кто-нибудь такой, кто заменит вас, родится в ближайшее время».
«Вы можете так говорить, ваше высочество, но кровь не истощена. Это факт, что раз в несколько поколений в царской линии появляется настоящий мастер. Два поколения назад ...»
Миклотов говорил бегло, но внезапно остановился. Его морщинистое лицо потемнело, он покачал головой и пробормотал: «Нет».
Через мгновение он продолжил: «Мои извинения. Соскользнул язык. Память в старости ненадежна»
«Вы теряете память, это плохо, что может случиться с этим королевством! Перестаньте беспокоиться о дилетанте, как я, и позаботьтесь о себе!»
«Я не думаю, что Ваше Высочество делетант...»
Миклотов оказал некоторое сопротивление, когда Фурье попытался вытащить его из комнаты. Но его старые кости не могли состязаться с мальчиком в расцвете юности.
«Сейчас, когда…»
Отогнав болтливого старика, Фурье остался один. Он начал раздеваться. Он переоделся во что-то и обернул голову банданой, которая замаскировала его заметные золотые волосы. Затем, приготовившись против любого случая, он пробрался из комнаты.
В зале никого не было. Фурье быстро побежал по тихому замку. Он надеялся остаться незаметным, чтобы никто его не увидел.
Он направлялся в то же место, куда недавно ходил каждый день. Галерея, где он каждый день смотрел на сады, надеясь увидеть эту девушку.
3
Фурье беззаботно прибыл в галерею, убедившись, что никого не было рядом, взобрался на перила и начал жадно разглядывать сад в поисках девушки, которую он искал.
«Хм. Не сегодня, а? Я прилагаю такие усилия, чтобы прийти сюда, и все впустую. Делать такое с принцем - эта девушка бесстрашна. Боже мой.».
Не в силах найти того, кого так жаждал, Фурье был полон сожаления. Десять дней прошло с тех пор, как он впервые увидел ее там. В тот день он убежал, потому что барабан в его груди казался опасным, но теперь он надеялся увидеть ее снова, чтобы снова испытать это чувство еще раз.
Боль в его сердце никогда не исчезала. Фактически, это возобновлялось каждый раз, когда он вспоминал ее лицо. Он был убежден, что единственный способ найти облегчение - это встретиться с ней.
Фурье никогда не сомневался в интуиции, которая руководила его действиями. Иногда он чувствовал ответ, без какой-либо конкретной причины, из числа бесчисленных вариантов. То, что он обнаружил таким образом, всегда вело его по правильному пути. Это было то же самое, будь то на уроках арифметики и истории, или, когда решал сделать ход в Шахматах, настольной игре с пешками. В качестве крайнего примера, несколькими годами ранее он даже предвидел, что с драконьей повозки упадет колесо, на которой ехал его отец, король.
Но все это было отклонено как случайность; простые догадки, которые невозможно повторить. Он сказал своему учителю, но человек что-то ворчал о глупости. Фурье не был настолько невежественным ребенком, чтобы выдвигать на первый план проблему прозрения, которая отличала его от обычных людей.
«Независимо от того. Девушка - это то, что важно сейчас. Если бы я только знал ее имя, по крайней мере, это было бы намного проще…»
На данный момент его единственной подсказкой было то, что она должна быть дочерью какой-то престижной семьи, чтобы получить доступ в замок. Если бы он сказал им, когда и где он видел ее, охранники и служащие могли бы помочь ему.
«Но я ненавижу нуждаться в людях. Я не знаю почему, но я чувствую, что было бы довольно неудобно, если бы кто-то знал, что я ищу ее. Хм ...»
Сердцебиение, необычное ощущение, что то, что он делал, было не совсем приемлемо - все это озадачивало Фурье. Он даже не знал, что сделает, если найдет ее.
«Полагаю, я смогу понять, что мне делать после нашей встречи. Кажется, я вспоминаю одного важного человека, который говорил, что слишком осторожное мышление - это просто еще одна форма трусости ... Мм!»
Пока он стоял, бормоча про себя, вдруг что-то затуманило края его зрения. Фурье наклонился над перилами, пытаясь своими глазами увидеть силуэт того, кто проходил прямо под открытым коридором. В рукаве он увидел оттенок свежей травы.
Это был правильный цвет, тот, который он запомнил из платья этой девушки.
«Уупс...»
В тот момент, когда образ девушки всплыл в его голове, Фурье почувствовал, как его ступня соскользнула с перил. Он покачнулся слишком далеко вперед, потерял равновесие и обнаружил, что вылетает из галереи. Сад был вымощен плитками. Если он ударится головой, это будет очень плохо.
Он собирался заплатить за эту маленькую снисходительность своей жизнью ...
«Чт.?!»
Но, как оказалось, ничего подобного не произошло. Он чувствовал, как его тело погружается во что-то мягкое, останавливая его падение.
«Пф! Бва! Пф! Бф! Что это? Это грязь ?!»
Выбравшись из мягкой кучи земли, Фурье выплюнул листья и грязь изо рта. Видимо, ему удалось приземлиться в цветнике, а не на каменных плитах; чудесным образом он не пострадал.
Подняв глаза, он увидел прихожую, из которой он вывалился. Возможно, это был еще один шанс, который опять же удержал его от причинения себе вреда, несмотря на падение почти с двух метров.
«Вот это да. Это удача для меня. Это просто говорит о том, что немного удачи может вытащить тебя даже из самого трудного места», - с трепетом сказал Фурье, глядя на свои грязные ладони. Он проигнорировал тот факт, что, если бы он действительно был благословлен удачей, он бы не упал. Он вышел из цветника и огляделся, думая, что ему придется найти горничную, чтобы приготовила для него ванну.
«—»
И там стояла девушка, глядя на него широко раскрытыми глазами.
У нее были одинаковые, красивые зеленые волосы, все еще связанные, ясные янтарные ирисы, которые он помнил, и она была одета в это платье цвета травы. Она была точно той же девушкой, которая была сожжена в памяти Фурье.
«Ой-ой! Оооо ...»
Как только это было залицензировано, Фурье почувствовал, что его щеки начали гореть, и он обнаружил, что потерял способность говорить. Его уверенность в том, что он будет знать, что сказать, когда придет время, оставила его в таком плачевном состоянии.
Пока Фурье стоял, не в силах даже думать, девушка с удивленными круглыми глазами медленно подняла голову. Она оглянулась назад и вперед между ним и перилами - один раз, два. Затем он понял, что она думала, что он поранился.
«О, не надо беспокоиться обо мне! Видишь? Я ничуть не пострадал! Я вижу, я тебя расстроил, но тебе не нужно об этом беспокоиться. Мое тело настолько крепкое, что это практически оружие!»
Фурье все еще был в замешательстве, но он протянул обе руки, чтобы доказать, что он не пострадал. Девушка не показала никакой реакции, но она, должно быть, хотя бы поняла, что с ним все в порядке.
Фурье очень хотел продолжить разговор, но он также прекрасно понимал, что она была свидетелем его в самый невыразительный момент, и у его ног было сильное желание увести его далеко от этого места. Возможно, ему придется довольствоваться тем, что встретил ее во второй раз.
«Ну, я очень занят многими вещами, так что извини! Желаю тебе хорошего дня, а?»
Он помахал рукой и уже собирался выйти из клумбы, когда обнаружил, что его путь заблокирован. Девушка стояла перед ним и пристально смотрела на него. Она строго сказала.
«Ты думаешь, что сможешь выбраться от сюда такими хрупкими оправданиями, злоумышленник?» Фурье заметил, насколько ясным и сильным был ее голос, соответствующий ее внешности. Но удивление вскоре заменило это чувство - благодаря кинжалу, блестящему в руке девушки.
«В-вау! Такая девушка, как ты, не должна ходить с такой штукой!
«Моему отцу это тоже не нравится, но, как ты видишь, иногда хорошо иметь с собой. Не пытайся ничего выкинуть. И не стоит недооценивать меня только потому, что я девушка. Просто подожди, и ты узнаешь, что он делает с людьми, которые пытаются проникнуть в замок».
«А? Что? Ха?»
Голос девушки стал острым, как бритва, и она не показала никаких признаков ответа на попытки Фурье успокоить ее. В ее глазах не возникало сомнений. Она действительно думала, что он был злоумышленником.
Она не могла быть старше его, и все же у нее была такая смелость. Нет, было что-то еще.
Ее хватка за рукоять кинжала была такой крепкой, что Фурье мог видеть, как кончики ее пальцев побелели. У нее не было опыта наведения лезвия на человека. Это было просто то, что она чувствовала, что должна была сделать, стараясь не дрожать.
Фурье, конечно, не ожидал, что с ним будут говорить так. Он никогда не думал, что, когда он снова встретит девушку, это может быть так, или что это будет ее отношение к нему. Но было кое-что, в чем он не ошибся.
"Ты действительно хорошая молодая девушка, не так ли?»
Это было то, что он заботился о девушке перед ним даже больше, чем он себе представлял. Лицо девушки дрогнуло, отброшенное ропотом Фурье.
«… Ты не сможешь обмануть меня. Мои глаза могут видеть сквозь ложь и уловки.»
«Огорчительный ответ, когда я раскрыл свои истинные чувства. Что тебе так не нравится во мне? Я хотел бы знать!»
«… Как ты думаешь, я доверюсь тому, кто скрывает своё лицо, только потому, что он меня об этом просит?»
«Хм ...? Ой! О, я понял, я понял! Это была моя ошибка.»
Фурье наконец понял, что причиной подозрения девочки была его собственная вина. Он коснулся своей головы и обнаружил бандану, которую использовал в качестве маскировки. Он поспешно убрал его, и его золотые волосы упали на лицо. При этом глаза девушки стали еще шире.
«Я вижу, что запутал тебя», - сказал Фурье.
«Как ты можете видеть, я не злоумышленник. Я четвертый принц этой нации, Фурье Лугуника! Ты можете посмотреть на мое лицо»
Фурье вытер пот со лба, объявив себя, пытаясь успокоить потрясенную молодую девушку. Конечно, ее подозрения испарились, и улыбка ее расцвела, как цветок...
«Мои глубочайшие извинения, Ваше Высочество! Даже наложение собственного кинжала на себя не исправит этого!
...но, конечно, ничего не было так просто.
4
Девушка с кинжалом опустилась на колени, когда поняла, кто такой Фурье. Это было потрясающим событием для нее. Она поймала того, кого она считала нарушителем в замке, а он оказался принцем. И она даже оголила свой клинок - это было слишком для ее бедного сердца.
«Как я могу попросить тебя взять вину на себя? Я замаскировался под бандану, достаточно хорошо, чтобы заставить тебя подозревать, что я был каким-то сомнительным персонажем. Разве я скотина, которая будет считать одного из моих подданных виновным в недоразумении, которое было по моей собственной вине?»
«Вы чрезмерно упрямы, не так ли? Ваше чувство долга так требовательно! Вы чувствуете вину по отношению ко мне и я сделаю то, что должна.
Фурье отчаянно пытался остановить девушку, которая в этот момент, казалось, была готова наложить на себя свой нож. Она ответила: «Да, мой принц» и протянула ему свой нож. «Пожалуйста, ваше высочество, поступайте со мной так, как считаете нужным. Я приму любое наказание.
"Гм - как я считаю нужным"? "Любое наказание"? Почему мое сердце стучит так…?» Фурье почувствовал, как его сердце забилось в груди при виде суровой девушки перед ним. Но он покачал головой, чтобы очистить разум, и глубоко вздохнул, чтобы успокоить свое сердце. «Тогда я произношу твоё наказание. Ты… Да. Я приказываю тебе помочь мне скоротать время. Поговорите со мной для моего удовольствия, пока я не успокоюсь.»
«Я… Ваше Высочество, каким образом это наказание…?»
«Отставить! Я не буду принимать никаких протестов! Разве ты не говорила, что будешь соблюдать мои желания? Ну, мои пожелания просты. Ты не можешь отказаться, так что этот вопрос закончен. Да?"
Скрестив руки на груди, Фурье внезапно завершил разговор. Девушка на мгновение уставилась на него, а затем дотронулась рукой до уголка рта.
"Хи-хи!"
Хихиканье исчезло, хотя она пыталась сдержать его. Это был первый раз, когда Фурье увидел ее улыбку, ожидаемую одного ее возраста. Девичье и красивое поднятие ее губ пробилось сквозь ее суровое и мрачное выражение.
«Я немного волновался, но, кажется, все впустую… Хмм?»
Когда он скрестил руки, Фурье мельком увидел кинжал, который он все еще держал в руке. Тогда он это заметил. Да, кинжал был исключительным произведением, но рукоять и ножны имели отличительный знак. Это было похоже на льва с открытыми челюстями, и это было очень знакомо Фурье.
«Этот знак отличия - гребень в форме льва, обнажающего клыки. Ты должна быть членом дома Карстен... Подождите. Ты, должно быть, дочь Меккарта! Не так ли?» - сказал он, указывая на кинжал после того, как внезапно понял, кто эта девушка.
Девушка смиренно вздохнула и мрачно кивнула. "Да. Это так ваше высочество. Я дочь Мекарта Карстена, главы Дома Карстена. Меня зовут Круш Карстен. Было ужасно грубо с моей стороны не представиться первой».
«Это был мой выбор - назвать свое имя. И мой выбор, чтобы скрыть свое лицо. Нам нет необходимости начинать это снова. Но представь мое удивление - дочь знаменитого Мекарта Карстена.»
Круш. Фурье держал звук ее имени в своих ушах, вырезал его в своей памяти.
Ее отец, Меккарт, был высокопоставленным дворянином герцога. Хотя он произвел несколько неуверенное впечатление, он был полностью заслуживающим доверия слугой королевской семьи. Было просто трудно представить эту девушку его дочерью.
«Круш. Прекрасное имя. Оно подходит вашему доблестному и благородному отношению.
«Ваше Высочество слишком добр. Но я благодарю Вас.»
«Ты принимаешь мои слова за лесть? Ах, да. Я должен вернуть это тебе. Не зная, что он влюблённо смотрел на бесчувственную Круш, Фурье кашлянул. Его щеки были горячими. Он передал ей кинжал, пытаясь сосредоточиться на чем-то другом. Она почтительно взяла его, нежно прижимая к груди.
«Это похоже на сокровище», - сказал он.
«…Это подарок от моего отца. Чтобы отпраздновать мой день рождения, хотя он предупредил меня, чтобы я использовал его осторожно.»
Ее голос колебался; возможно, она все еще была взволнована своим эпизодом ошибочной идентичности. Фурье преднамеренно попытался сменить тему, чтобы они не могли вернуться к этому вопросу снова.
«Кинжал на день рождения дочери? Даже для Мекарта это кажется немного глупым.»
«Я просила об этом. Отец спросил, чего я хочу, и я сказала, что хочу кинжал с гребнем передаваемый главам нашего дома».
«Да, кинжал - прекрасный подарок. Удобно иметь при себе, кинжалы!»
«Вам не нужно беспокоиться о том, чтобы пощадить мои чувства, ваше высочество. Я понимаю, что мои вкусы не совсем такие, как у других юных леди.»
Она как-то эфемерно улыбнулась при яростных попытках Фурье изменить свое мнение в середине разговора.
Большинство девушек возраста Круш могли бы попросить украшения, которыми можно украсить себя. Это был действительно необычный ребенок, который, если бы у него был выбор, выбрал в подарок кинжал семейной реликвии. Но, видя, как нежно Круш держал эту вещь, Фурье почувствовал, что поспешить с таким суждением будет поверхностно.
«Что с этим не так? Это могло бы быть одно, если бы девушка была зациклена на самом клинке, отчаянно пытаясь получить его. Но это не то, что было у тебя на уме, не так ли? Ты взяла с гербом льва, не так ли? И как я могу иметь какую-то злую волю к такой девушке? В конце концов, я сам потомок Короля Льва!»
«—»
«Что-то не так?» - спросил Фурье. Он был таким уверенным, когда говорил, но Круш просто смотрела на него. Поначалу эта девушка казалась такой стойкой, и теперь он видел на ней много ее разнообразных эмоций, хотя ему хотелось, чтобы большинство из них были улыбками.
«Н-нет», сказала Круш. «Это просто… Это первый раз, когда кто-то подумал, что я, возможно, заинтересовалась гребнем, и я была удивлена».
«Ах я вижу. Но разве это не правда?»
«Да… Это.»
Казалось, Круш хотела понять, почему Фурье сделал такое предположение с такой уверенностью. Поэтому он гордо высунул свою грудь и сказал: «Итак, ты знаешь, у меня не было особой причины, по которой я так думал. Нет доказательств. Просто моя собственная уверенность.
«… Я вижу, что Ваше Высочество серьезно. Вы удивляете меня больше с каждым мгновением.»
«Вообще говоря, я всегда серьезен. Однако мои эксцентричности не часто обнаруживаются простыми людьми. Хе-хе! Ты боишься меня сейчас?»
«Нет, мой господин. Только восхищаюсь.» Круш подняла кинжал к подбородку, чтобы Фурье мог его увидеть.
Ее нежные кончики пальцев пробежали по печати, и ее янтарные глаза сверкали. – «Знает ли ваше высочество о причине, по которой гребень моего дома - дома Карстена - является львом?»
«Гм… да, да, конечно! Но ... просто ради уточнения, я хочу услышать это из твоих собственных уст. Я должен увидеть, разделяем ли мы такое же понимание».
«Конечно. Как знает Ваше Высочество, герб льва изначально был символом королевской семьи Лугуники».
Это было четырьмя веками ранее, до того, как был заключен договор с драконом, и народ стал известен как Королевство Дракона. В те дни Королевство Лугуника управлялось гребнем льва, и его правитель назывался Королём Львом
Мудрые и сильные, эти лорды давали руководство всем людям. Титул был потерян, когда последний Король Лев заключил договор с драконом, и драконы стали более уважаемыми, чем львы в Лугунике.
«По милости дракона, королевство стало богатым и процветающим», - заключила Круш. «И поскольку Король-лев больше не нужен, гребень льва уступил тому, кто у нас есть сегодня, где сейчас стоит дракон»
«Это верно - я сейчас спомню! Герб льва был не потерян, а подарен правителем особо ценному подданному. А лев с клыками…»
«…Стал символом моей семьи, Дома Карстена».
Бесконечная болтовня Миклотова и те уроки, от которых Фурье всегда убегал, наконец-то пригодились. Но он редко слышал древнее название «Король Лев» больше, чем сегодня.
«Король Лев ...» - выдохнул он.
«Действительно, - сказала она, - Король Лев».
Это был титул, который был почти забыт многими. Фурье попытался говорить свободно, но не смог. Улыбка, которая играла на губах Круш, оборвала его, когда она согласилась с ним. Это была не улыбка кого-то, слабо напоминающего старое и выцветшее имя из прошлого.
Скорее, это означало восхищение, действительную любовь, к забытому королю.
«Аоуч!»
"Ваше высочество?! Что вы делаете с собой?
Фурье был на грани расплывчатой улыбки. Чтобы предотвратить это, он сильно ударил себя по щеке, поразив Круш.
«С вами все в порядке, ваше высочество? Что-нибудь случилось?»
«Н-ничего. Тривиальное дело. Жук попал мне в щеку. Моё бремя быть любимым даже такими маленькими существами!»
Щека Фурье покраснела, глаз слезился, но Круш выглядела обманутой и сказала: «Понятно…»
Убежденный, что боль того стоила, Фурье в частном порядке похвалил своё собственное суждение. Затем он попытался перевести разговор обратно на тему Короля Льва.
«Круш. Я вижу, у вас есть исключительная благодарность Королю Льву. Это почему?»
«Никаких особых причин. И это то, что мы должны обсуждать в королевском замке ...?»
«Что, это станет проблемой, если кто-нибудь услышит? Тогда пусть это будет нашим секретом, твоим и моим. Я, например, конечно, никому не скажу. Я никогда не предам обещание!»
Он звучал так уверенно в себе. После минутного молчания Круш снова улыбнулась. Она разговаривала с одним из основных членов королевской семьи. Там не было такой вещи, как секрет. Ей казалось, что Фурье забыл, что у него была королевская кровь. Она посмотрела на него, немного ошеломленная.
«У меня иногда возникает мысль. Хотя, зная значение гребня моего дома и зная договор с драконом, который защищает наше королевство, я думаю, что это может быть слишком сложно для моего валенького возраста».
«Что это за мысль?»
«Во времена Короля Льва у нас не было стабильности, которой мы наслаждаемся сейчас. Но у них также не было этого застоя. Благословение дракона делает нашу жизнь легкой - возможно, слишком легкой».
«—»
Фурье обнаружил, что тяжело глотает ее слова. Видя, как он замолкает, губы Круш снова изогнулись в улыбке. Тем не менее, это была не ласковая улыбка ранее, а отстраненное выражение, которое почему-то казалось взрослым.
«Ваше Высочество накажет меня сейчас за неуважение к королевству?»
«Честно говоря, я начинаю думать, что лучше держать это между нами. Ты права, что этот разговор не должен передаваться никому. И еще…»
Фурье не мог видеть то, что видела Круш. Назовите это разницей в интеллекте или образе жизни. Молодой принц только начал знакомиться с ее природой, и он не смог дать ответ на то, что она обдумывала.
Когда она увидела, что Фурье мучительно из-за того, что она сказала, Круш закрыла глаза, сила покинула ее плечи. «Забудь те, что я сказала, мой лорд. Думайте об этом как о глупом бормотании девушки, которая не знает своего места. У меня нет братьев, но остается факт, что я женщина. Я не могу выбрать жизнь, подходящую под гребень моего дома ... путь льва».
Она произнесла слова, неспособные выбрать, в тоне глубокой отставки. Было то, что она отчаянно хотела сделать и не могла. Конечно, именно это отличало молодую женщину Круш от других девушек. Вот почему она так привлекла внимание Фурье.
Он почувствовал, прилив тепла в своем бушующем сердце. Он открыл рот, открывая зуб, похожий на клык.
«Глупость? Пусть другие называют это так. Но ты никогда не должна никому уступать.»
"…Ваше высочество?"
Фурье слишком хорошо знал боль непонимания и отстранения со словами, такими как легкомыслие или глупость. Это заставляло его сдаваться в прошлом, но даже если он должен был признать это, было трудно это допустить. Чтобы увидеть женщину, которая привлекла его внимание, оставив то самое, что вызвало его интерес к ней.
«Я не знаю, какие у тебя желания или что ты хочешь делать. Но я уверен, что девушка, стоящая сегодня передо мной, является результатом ее усилий по достижению этой цели. Кажется, ты считаешь это время потерянным, но…»
Он был полностью очарован ее видом, ее лицом, звуком ее голоса и временем, которое они провели вместе. И все эти вещи, за которые он упал, наверняка произошли из-за ее постоянного стремления реализовать свое желание, желание, от которого она теперь собиралась отказаться. И поэтому его откат пришел от огня его собственной
глубоко укоренившейся страсти.
- Отпустить это желание было бы серьезной ошибкой. Это, Фурье знал каждым волокном своего тела.
«Я убежден, что ты умнее меня. Но интеллект имеет мало общего со мной. Ты неправа! Я знаю!»
«Ваше высочество…? Вы имеете в виду то, что я ищу неправильно?
"Я не знаю! Я не знаю, что не так. Но что-то есть.»
Круш выглядела ошеломленной резким заявлением Фурье. Ее идеи в прошлом подвергались широкой критике. Ей неоднократно говорили, что она не права, отличается от окружающих, пока она наконец не начала сомневаться в своем собственном мышлении. В глубине души вспышка Фурье не была такой же, как и другие отклонения.
«Не давай мне эту покорную улыбку! Возможно, твои слова глупы, но они принадлежат тебе. Я не буду смеяться, и тот, кто смеется, не видит, куда ты направляешься. Никогда не знаешь, что из этого выйдет - какой цветок может расцвести. Ты все еще просто бутон! И кто может сказать, какой чудесный цветок может появиться до того, как он полностью расцветёт?
Фурье был довольно горд тем, что придумал эту метафору. Он повернулся к клумбе и указал на незрелый бутон в углу.
«Я не знаю, что ты видела, но, когда ты смотрела на этот росток, я узнал твоё сердце. Потому что, я уверен, оно такое же, как моё!»
«—»
«Так ... Так что не вини себя за то, что отличаешься от других. Это ничего не значит, и это неважно. У нас могут быть свои различия, но если мы увидим одну и ту же красоту в одних и тех же вещах, тогда все пойдет нам на пользу!»
Фурье вскинул кулак в воздух, восклицая: «Как насчет этого?», Демонстрируя волнение. Круш была с широко раскрытыми глазами, ошеломлена его пылом. Молча, словно потянувшись, она тоже посмотрела на клумбу.
Затем она сказала: «Я приехала сегодня сюда, чтобы посмотреть, цветёт ли он еще».
«Я так и думал. Ты наблюдала с таким интересом.»
Круш была смущена. «Это не первый раз, когда Ваше Высочество видел меня здесь?»
"Ой! О нет, это первый раз! Я просто… говорил об интуиции! Да это оно!"
Круш не стала настаивать на этих странных замечаниях, а лишь улыбнулась. Она тихо сказала: «Если вы думаете, что мы видим одну и ту же красоту в одних и тех же вещах…» Ее лицо расслабилось. «Тогда, мой лорд, когда зацветет этот бутон, могу я посмотреть на него с вами? Чтобы выяснить, разделяет ли кто-то такой же необычный, как я, ваши чувства?»
«Ой? Ой! Ты можешь! Ты, конечно, можешь. Мне бы это понравится!»
Фурье ответил в порыве экстаза, покраснев до шеи, из-за приглашения Круш.
Только цветы - и один бутон - качающиеся на ветру, свидетельствовали об этом странном, но забавном обмене.
5
«Таким образом, источником сердечной болезни молодого мастера Фурье является Круш Карстен, не так ли?»
В комнате замка Лугуника, усыпанной книжными полками, Миклотов получал отчет. Перед старым мудрецом стоял учитель, которому было поручено образование Фурье. Принц всегда был капризным, но в последнее время он был менее способен сосредоточиться, чем обычно. Когда наставник рассказал ему, в чем проблема, Миклотов кивнул и погладил свою длинную бороду.
«Ммм. Понимаю. Дочь почетного лорда Меккарта. Я слышал, что она довольно странная девушка... Возможно, именно это привлекло к ней Его Высочество Фурье.»
«Боюсь, я не знаю, сэр. Но, похоже, факт, что юная леди и Его Высочество находятся в близких отношениях. На днях я понял, что они пошли в сад, чтобы вместе посмотреть на цветок…»
"Как приятно. Но если это заставляет его пренебрегать учебой...»
«Э-э, хм, на этой ноте, сэр». Наставник прервал Миклотова. Мудрец поднял бровь. «Во всяком случае, Его Высочество был более сосредоточен на своих уроках, чем раньше. Возможно, его знакомство с молодой леди побудило…»
«…Побудило его представить себя с лучшей стороны? Да, действительно, как мило.» Миклотов закончил неохотное предложение наставника.
Настроение было несколько неловким, но сразу после этого взгляд Миклотова обострился, и он выпрямился. Зафиксированный взглядом старика, наставник почувствовал, как у него пересохло в горле. Миклотов спросил:
«А молодой лорд…? Он показал какие-нибудь признаки крови?»
«Хм, он… нет, он, кажется, не… По крайней мере, не то, что я видел».
Уныние показалось в глазах Миклотова. Старый мудрец глубоко вздохнул.
«Это так? ... Возможно, второе пришествие Короля Льва - это всего лишь сон...»
Он не мог скрыть своего разочарования. Наставник, не вполне способный сочувствовать ни мыслительному процессу старшего, ни его желаниям, мог только молчать.
Мудрец пожелал второго пришествия мудрого правителя, господствовавшего во времена Королей львов. Но репетитору стало интересно, какой смысл в этом может быть. Королевство было в безопасности в соответствии с его договором с драконом и благословениями, которые оно давало. Царской семье нужно было только поддерживать родословную; больше об этом не спрашивали.
Таким образом, наставник не сообщил Миклотову о более специфических аспектах природы Фурье. Иногда мальчика охватила необъяснимая интуиция. Но учитель отклонил его вспышки понимания настольных игр и арифметических упражнений как простые случайности. Он был слишком реалистичен, чтобы рассматривать эти события как признаки того, что Фурье был квалифицирован как мудрый король.
И если он не смог сочувствовать аргументации Миклотова, он также не смог понять находчивость Фурье. Этот наставник был одаренным учителем, но не более чем простым гражданином королевства. Он достиг этих высот в значительной степени потому, что не было достаточно чиновников, чтобы заполнить каждую вакантную должность.
«В этом случае, я надеюсь, Его Высочество, по крайней мере, проведет свои дни в добром здравии. Я буду тренировать эти старые кости немного дольше, чтобы быть уверенным, что это так…»
Будучи мудрым, Миклотов не был читателем разума. Он не мог знать, что на самом деле, наставник действительно владел сведеньем, который Миклотов хотел услышать. И Фурье жил в неведении о том, что другие надеялись на него.
Это был вид трагедии, но также и одна из величайших ироний судьбы.
Но это было далеко, далеко в будущем, прежде чем истинный смысл этого обнаружится.
6
После этого Фурье Лугуника обнаружил, что его дни становятся все более насыщенными, так и не осознавая, что те, кто смотрел на него с надеждой, увидели, что их надежда медленно сменяется отчаянием.
Через несколько дней после того, как он дал свое обещание Круш, они увидели, как бутон расцветает в огромный цветок. Ее улыбка в тот момент, когда она увидела цветок, была ясно зафиксирована в голове Фурье.
«Разве это не прекрасно, ваше высочество?»
«Действительно, это действительно так! Я верю, что никогда этого не забуду». Фурье решил оставить при себе, что именно он навсегда оставит в памяти.
Их садовые встречи продолжались часто после того дня. Круш посещала сад всякий раз, когда приезжала в замок, а Фурье всегда был там. Но Круш каким-то образом изменилась, с тех пор как они увидели, что этот цветок расцвел. Когда они все больше и больше видели друг друга, что-то в ней начало меняться.
«Ты больше не завязываешь волосы назад», - заметил он однажды.
Когда они впервые встретились, ее волосы были завязаны, и она надела платье, которое было самой картиной женственности. Но в последнее время, всякий раз, когда он видел ее, она позволяла свисать ее длинным волосам, и дизайны ее платьев становились все более утонченными.
«Я обязана тем, что сказал Ваше Высочество», ответила Круш с легкой улыбкой. Но Фурье не мог представить, что она имела в виду. Что он сказал ей, чтобы вдохновить такое изменение?
«Вам не нужно понимать, мой лорд. Но я точно так же благодарю вас.»
Круш потянулась к своему бедру. Там висел кинжал, и Фурье понял, что у нее появилась привычка касаться гребня льва. Внезапно он почувствовал, как будто Король Лев забрал ее у него, хотя она стояла прямо там.
«Ты в восторге от Короля Льва, не так ли?» - сказал он.
«Вы неправильно поняли, ваше высочество. Я просто горжусь своим предком, который усердно поддерживал его страну и был признан величайшим слугой короля ... хотя я понимаю, что делаю это довольно часто».
Ее покрасневшие щеки предали ее попытку оправдаться, заметив угрюмое поведение принца. Все меньше и меньше довольный этой ситуацией, Фурье с сожалением посмотрел на свой кинжал.
«Но Короля Льва больше нет», - сказал он. «Думай о нем так высоко, как тебе нравится; никто больше никогда не будет...»
«—»
«Э-э, нет! Я имею в виду - я говорил образно! Я не…» Его неосторожные слова, должно быть, поразили Круш в сердце, потому что она отступила в угнетающее и скорбное молчание, пока Фурье отчаянно пытался вернуть то, что он сказал. Наконец он хлопнул в ладоши и сказал: «Очень хорошо! Если ты этого хочешь, то я превращусь в человека, которого ты ищешь!»
«Мой господин?»
«Давайте посмотрим, подходит ли твоя любовь к этому царству так, как видел Король Лев это в вашем почитаемом предке! Почему бы и нет? Кровь Льва течет в моих венах, не так ли? Я имею полное право быть судьей в этом!»
Шок Круш в этой умственной гимнастике сменился улыбкой.
«Хм! Ты смеёшься надо мной? Полагаю, я впечатлил даже себя своей безупречной логикой!»
«Н-нет, я… я прошу прощения. Это просто ... Ваше Высочество такой удивительный человек ...»
«Ах-ха! Ты задаешься вопросом, достоин ли я клятвы верности, как Король Лев, не так ли? Отлично. Смотри на меня внимательно. Я буду судить о твоей верности, в то время, как ты будете судить о моем достоинстве. Затем мы вновь возродим связь между Королем Львом и его самым преданным хранителем!»
«Ах-ха-ха-ха!»
«Не дурачься!»
Но ее веселье было похоже на цветение цветка, и вскоре к ней присоединился Фурье.
Никто не знает, была ли серьезная клятва, которой они обменивались. Но они вдвоем оставались дорогими друг другу, и со временем к их числу присоединился еще один молодой человек. Когда это произошло, Фурье приснился сон, вдохновленный тем, что эта клятва началась.
Так что это было только начало мечты - мечты Фурье Лугуника.
Глава 2 - Феликс Аргайл — симпатичный мальчик
1
«Это ужасно! Они говорят, что я должен присутствовать на свадебной встрече!»
Таковы были отчаянные слова, прозвучавшие в поместье Карстен в один прекрасный день. Дверь в гостиную распахнулась, и ввалился молодой мальчик с золотыми волосами, все еще тяжело дыша.
У него были алые глаза, отличительные собачьи зубы и хорошая одежда, включая экстравагантный меховой халат. Если бы он мог соблюдать тишину и достойную улыбку, несомненно, он бы покорил сердца многих девушек. Но, увы, никто никогда не видел, чтобы он вел себя так зрело.
Беспокойного юношу звали Фурье Лугуника, и он был четвертым сыном короля Драконьева Королевства Лугуника, добросовестный принц.
«Успокойтесь, ваше высочество. Как остальные из нас могут сохранять самообладание, когда вы так безумны?»
Источником этого наставления была молодая женщина, которая не проявляла даже намека на панику. У нее были длинные красивые зеленые волосы, перевязанные белой ленточкой, а ее все еще растущее тело было одето в мужскую одежду. Ее миндалевидные янтарные глаза и твердые черты лица отметили ее как человека, который однажды станет великой красавицей.
Это была Круш Карстен, единственная дочь хозяина этого дома, Мекарта Карстена. Однажды она унаследует герцогское наследство своей семьи и обязательно станет великой женщиной. Но в то время она все еще была девочкой четырнадцати лет - у тех, кто не был рядом с ней, не было возможности узнать ее талант.
«Вы ожидаете, что я буду спокоен в такое время?! Они пытаются выдать её за меня замуж! Тебе не кажется, что это должно тебя беспокоить? Разве это не должно беспокоить её, Феликс?!
«А? Вы спрашиваете Ферри?» Человек, о котором идет речь, повернулся и указал на себя. Полностью удивленный оратор - девчонка, щёлкающая своими льняными кошачьими ушами, - Феликс Аргайл.
Прошло пять лет с тех пор, как Феликс, по его собственным причинам, принял имя Феррис, начал одеваться в женскую одежду и стал помощником Круш. Эти двое были хорошо знакомы с Фурье с давних времен и развили способность наслаждаться любыми явными кризисами, которые принес им возбуждённый молодой принц.
Преодолев свое первоначальное удивление, Феррис постучал пальцем по губам и сказал: «Мм, вы правы, принц Фурье. Но! Но! Тебе сейчас четырнадцать ... Ты не ребенок, поэтому в этом есть смысл, что они захотят приготовить для тебя мяуканье».
Фурье побледнел от этого; его сжатые кулаки дрожали. «Нет, точно нет! Я не буду участником каких-либо сватов! Я отказываюсь!»
«Но, ваше высочество. Как член королевской семьи, вы обязаны взять супругу и продолжить королевскую линию. Проблема не исчезнет просто потому, что вам это не нравится».
«Конечно, ты не ошибаешься. Видишь ли, я не возражаю против идеи брака в целом. Но, вы знаете ... я ... я имею право выбирать, не так ли? Мне не нужна сваха, чтобы ... Ах, что ты заставляешь меня говорить?!»
«Ах, мой придурковатый принц…» - сказал Феррис.
Поскольку Фурье выразил свое горячее негодование по поводу сватовства, Круш ответила с неопровержимой логикой. Фурье попытался ответить, но он ничего не мог сказать, и вскоре он прибег к приступу гнева.
Феррис мог только качать головой и вздыхать. Он почувствовал разочарование, появившееся после пяти лет, когда они смотрели друг на друга. Влюбленность Фурье в Круш была очевидна. Было понятно, что он не будет заинтересован в сватовстве, когда его сердце так долго принадлежало другой. Если бы только он мог заставить себя быть честным в этом. Четвертый принц, Фурье и дочь герцога. Они были достаточно близки по статусу; это не принесло бы никакого вреда. Но…
«Феррис, Его Высочество кажется довольно расстроенным. Я что-то не то сказала? Что ты думаешь?» - спросил Круш, шепча ему, чтобы принц не слышал. Она была совершенно рассеянной.
Он хотел, чтобы Фурье поторопился и нашел в себе смелость признаться в своих чувствах...
«Нет, леди Круш, вы не сделали ничего плохого. Это все Его Высочество. Он сделал мяуканье. Леди, помогите мне сказать ему, чтобы он был менее неуклюжим...»
«Хм, очень хорошо. Я полагаю, я могу доверять твоей оценке. Ваше Высочество, я не совсем уверена в этом, но я предлагаю свою сердечную просьбу, чтобы вы перестали быть таким неуклюжим.»
«Кхр!»
Не было никакого укуса к словам, но Фурье хлопнул себя по груди и упал на колени, потому что это была его любимая, которая так говорила. Глаза Круш широко распахнулись, и она укоризненно посмотрела на Ферриса.
«Я накажу тебя за это позже, Феррис».
«Оууу, но Ферри просто хотел получить от тебя улыбку, миледи!»
«Шиш. Всегда гладкий болтун. Я полагаю, что ты единственный, кто может сделать что-то подобное после моего благословения чтения ветра. Также нужно помнить, что моя защита не всесильна».
«Да! Это все, что Ферри пытался сделать - напомнить тебе об этом, миледи.»
«Я притворюсь, что верю тебе. Но я все еще собираюсь наказать тебя.»
Круш сурово кивнула. Ни разу в жизни ей не удавалось выполнить то, что, по ее словам, она сделает. Наказание было прекрасным словом, но она не наносила ударов, когда дело дошло до их раздачи, поэтому любой, кто хотел разыграть ее, должен был быть готов к последствиям.
«Ну что ж! Ферри будет продолжать шутить, это точно! Просто чтобы увидеть, как прекрасная леди Круш носит удивительное выражение на ее лице! Ох, какое редкое удовольствие!»
«Ах, это будет достаточно для вас двоих! Когда человек приходит в муках, мучениях, разве это не обычное дело, чтобы утешить его?! Или вам нравится заставлять меня страдать? О, одиночество!» - вмешался Фурье, устав от того, что его оставили.
Это может быть проблемой, чтобы успокоить Фурье, как только он попал в одну из этих детских истерик. Круш и Феррис вместе взялись за задачу.
Возможно, это было свидетельством силы отношений между тремя, что ни один из них не считал эту роль обузой.
2
Когда характер Фурье наконец остыл, трио оставалось в гостиной, обсуждая детали встречи.
«Предполагаемая пара - дочь какого-то отношения к архиепископу Густеко. Говорят, ей девятнадцать! На целых пять лет старше меня. Это невозможно. Мы должны отменить встречу.» Фурье уже казался полностью убежденным в своем заключении.
«Ваше высочество! Ваше Высочество, говорю вам, у вас нет никаких доказательств!» Феррис попытался возразить, поднимая снова свои клыки на молодого лорда.
Священное королевство Густеко было одной из четырех великих наций, известной своими морозной температурой и метелями, которые оно терпело круглый год. Он также был известен религиозным мировоззрением, которое могло возникнуть только в таких суровых условиях, уникальной формой спиритизма. Архиепископ, Фурье упоминал, что в этой стране глубоко уважали человека.
«В Густеко архиепископ почти так же важен, как и Совет старейшин», - сказал Феррис. «Союз с этой семьей был бы очень важен для Лугуники...»
«Такой брак имел бы огромное значение для обеих стран, Ваше Высочество», - добавил Круш. «Это основная обязанность».
«Подожди, подожди, подожди, подожди! Мы просто идем кругами. Когда вы оба начали принимать сторону Священного Царства? То, что я говорю, я не хочу создать брак! Помоги мне!» Фурье чуть не заплакал. Феррис не мог не думать о том, как выглядела эта неприличная сцена, если бы кто-нибудь свидетельствовал, но, тем не менее, он похлопал принца-нытика по голове.
«Если вы так расстроены, лорд Фурье, то они, вероятно, не справятся с этим… Но, к сожалению, беспокойство, вероятно, не является достаточной причиной, чтобы отказаться от самой встречи».
«Мм, да, я понимаю это сам. Под этим я подразумеваю, что, когда я сказал так много Миклотову, я подвергся одному из его редких приступов гнева. Я понятия не имел, что он мог выдавить из себя в такую ярость...»
Миклотов из Совета старейшин был известен своей мудростью и своим уровнем руководителя. Весть о том, что Фурье уже успел расстроить великого советника, заставила Ферриса положить голову ему в руки, а затем бросить отчаянный взгляд на Круш.
«Леди Крууш… Что нам делать?»
"Хороший вопрос. Для блага королевства я хотела бы, чтобы Его Высочество просто смирился с этой встречей, но, поскольку я в долгу перед ним, я обязана сделать все возможное, когда он придет ко мне за помощью. Кстати, Ваше Высочество, если бы этот брак состоялся, молодая леди приехала бы в Лугуницу?»
«Нет, - Миклотов сказал мне, что я должен подготовиться к продолжению учебы где-нибудь в холодном месте… Я не могу этого сделать! Я ненавижу быть горячим и холодным, но холодным определенно хуже! Вы знаете меня - даже в такой теплый день, как сегодня, я никогда не выпускал свою одежду из поля зрения.»
Фурье не мог заставить себя проявить какой-либо интерес к встрече, и его, конечно же, волновало, какой будет жизнь, когда он женится. Молодой женщине будет плоха из-за него, так как застряла с кем-то, кто так горячо сопротивлялся браку. С другой стороны, если она была чем-то похожим на Фурье, возможно, ее тоже принуждали к этому.
«А это значит, что ни одна из сторон этого брака не может быть счастлива…» - простонал он.
Было бы достаточно просто указать на то, что многие браки были похожи, и на этом дело кончилось. Но также, как Феррис любил и уважал Круш, он также испытывал глубокую привязанность к Фурье. Если бы это было возможно, он хотел бы, чтобы они оба наслаждались максимально возможным счастьем в этой жизни. Даже если в худшем случае он оставит самого Ферриса без места для проживания.
«Хорошо, ваше высочество, я вас ясно понять. Мы должны найти способ сорвать эту встречу. Думаю, твоя репутация не может ухудшиться!»
"Ой! Вы поможете? Это обнадеживает, Феррис! Итак, каков твой план? Должны ли мы притворяться, что я уже обручен? Вы знаете, чтобы ... кому-то?»
«Мяу должен проявить больше смелости, чем вы когда-либо проявляли в своей жизни, чтобы достичь этого, ваше высочество!»
Им нужно больше, чем энтузиазм. Даже когда он отчитал Фурье за отсутствие позвоночника, Феррис взял руку Круш. Она выглядела очень расстроенной. Затем он положил на его другую руку, которая все еще цеплялась за его колени - руку Фурье.
«Вот как это работает», - сказал Феррис. «Как бы я ни сожалел о молодой леди, на собрании вы должны заявить, что ваше сердце уже принадлежит другой ... и вот как вы это сделаете!»
«Это твой план?! Но ... но мы с Круш не любовники...!»
«Вы правы, нет! Но все, что вам нужно сделать, это заставить другую сторону поверить, что вы есть, и вернуться со встречи. После этого у двоих мяу просто произойдёт «большой бой» и «распад» или что-то в этом роде. Нет больше проблем!»
«Колесо обозрения! Мое сердце почему-то болит! И моя грудь, и моя спина! Пожалуйста, наложи на меня целительную магию!»
«Исцеляющая магия не может исправить ту боль, которую вы сейчас испытываете, Ваше Высочество. Сожалею!"
Фурье оказался в ловушке идеи Ферриса. Руки трио все еще были соединены, и Фурье медленно покраснел, когда ожил, осознав, что он притворится любовником Круш.
После этого прозрения он быстро запрыгнул на стол. Он встал с немалой уверенностью и сказал: «Хе-хе! Тогда хорошо! Я ожидал от тебя не меньше, Феррис ... Я аплодирую тебе за то, что ты обнаружил мои природные таланты как актера!»
«Нет, нет, все зависит от податливости личности Вашего Высочества. Ферри ничего не делал!»
«Ха-ха-ха! Ты не должен меня так хвалить! Да, я начал чувствовать себя довольно хорошо по этому поводу. Облако, которое висело на мне, исчезло, как будто его там никогда не было! Очень хорошо, теперь, Круш!» С великим смешком Фурье вернулся в свое обычное состояние. Он протянул руку своей любимой Круш, сверкая улыбкой, которая показала его зубы, как у ребенока, играющего злую шутку. «Работайте со мной, чтобы свести эту встречу к нулю! Я прошу этого сотрудничества те…»
«Ваше Высочество, я боюсь, есть кое-что, что я должна вам сказать».
"Гм ... и что же?"
Фурье выглядел менее чем довольным, тем, что его прервали в момент его речи. Круш посмотрел на него со знанием дела, но в то же время она нахмурила свои хорошо сложенные брови.
«Так получилось, что мой отец уже попросил меня заняться кое-каким делом в тот же день, что и ваша встреча. Это не что иное, как вызов во дворец от Миклотова...»
«Что.?!»
Фурье был озадачен, и Феррис не скрывал своего удивления. Но в отличие от Фурье, который уже перестал думать, Феррис подозревал, что такой неудобный поворот событий был полностью преднамеренным.
«Как вы думаете, они намеренно договорились о конфликте, чтобы вы не попали на встречу?» - спросил Феррис.
«Зная моего отца и уважаемого Миклотова, такая уловка возможна. С другой стороны, это может быть просто совпадением... Итак, ваше высочество, мне очень жаль говорить, что я не смогу оказать вам помощь.»
«Я… я вижу. Это нормально. Ха-ха. Это… Да, совершенно нормально. Фурье задумчиво сел, не в силах скрыть разочарование, отчаяние и шок. Он выглядел абсолютно жалким, и Феррис бросился его утешать.
Видя выражение лица Фурье, Круш наклонила голову и кивнула. «Мой господин, я не думаю, что имеет значение, являюсь ли я той, в кого вы якобы влюблены?»
«Ха…?»
Феррис и Фурье подняли глаза и заговорили одновременно.
Видя их совершенно синхронные реакции, Круш сделал одну из своих редчайших улыбок: улыбку утонченной молодой женщины, которая имела в виду что-то непослушное.
3
Долгожданный день наступил. Встреча состоялась в особняке недалеко от границы между Королевством Лугуника и Священным Королевством Густеко. В частности, это была усадьба Виконта Мизера, который курировал весь северный регион Лугуника; когда ему сообщили о схеме, которую они планировали, он с удивлением захотел участвовать.
«Та участь Святого Царства откровенно жуткая. Я не хочу представлять, чтобы королевская кровь Лугуники смешалась с линией тех мечтателей. Юная леди, с которой вы встретитесь сегодня, особенно плоха. Во что бы то ни стало, надо довести дело до конца!»
Хотя он не мог понять слишком много ада около него, пребывание на границе не принесло никаких хлопот местному лорду. Он был более чем готов пропустить небольшое зло, чтобы получить некоторое облегчение для себя.
«Мяу, ты должен быть немного странным, чтобы получить такую важную работу, как эта. Лорд Меккарт тоже самое.»
Виконт Мисер напомнил Феррису об одном хлопотливом хозяине дворянского дома. Меккарт почти не казался изображением дворянина, но, когда Феррис вспомнил всех людей, которых он видел в замке, казалось, что очень немногие из них выглядели совсем не так, как ожидалось, представляя аристократию. Он также вспомнил время, когда несколько лет назад он обучался магии исцеления. Было отчетливое впечатление, что никто из дворян не был очень, ну, благороден.
«Ну, это не относится к тем, с кем я ближе всего», - размышлял он. Ни Круш, ни Фурье, ни Мекарт не жаловались на личном уровне. Они не были стереотипными дворянами, озабоченными только репутацией и господством над другими. Может быть, родители Ферриса были единственными дворянами в этом роде. «Ах, прекрати, прекрати! Я не могу впасть в депрессию в такой важный момент!»
Он ударил себя по щеке, чтобы вернуть себя, но он сделал это осторожно, чтобы его лицо не покраснело.
Феррис подготовился гораздо тщательнее, чем обычно, к своим обязательствам. Горничные, которые присутствовали при нем по велению Круш, проделали фантастическую работу. Это был признак того, что она многого ожидала от него, хотя сама не могла присутствовать. Только мысль заставила его сердце почувствовать себя легким, словно у него были крылья.
«Хорошо…» сказал он себе. «Ничего, Ферри!»
Он вообразил, что Круш дает ему небольшой толчок, чтобы он начал и вышел из комнаты. Он подмёл подол своей юбки с той же решимостью, что и солдат, идущий на поле битвы, и Виконт, ожидая снаружи, провожал его с улыбкой. Феррис позволил неожиданному энтузиазму дворянина перенести его в роковую комнату.
Один из людей виконта, стоявший с нервным выражением прямо за закрытой дверью, кивнул Феррису. Затем Феррис встал на виду, когда дверь открылась, и гордо зашёл в зал заседаний.
«Я являюсь любовницей Его Высочества Фурье», - объявил он девичьим тоном, - «и я не позволю этой встрече продолжаться!»
Если бы Круш не могла быть здесь, чтобы подорвать эту встречу, ему пришлось бы сделать это самому.
4
Неожиданный вход Ферриса привел собрание в замешательство. Видимо, он вмешался как раз в тот момент, когда два молодых человека остались одни. Было два против одного, и числа отдавали предпочтение стороне Фурье.
Но с точки зрения количества, все было наоборот.
«…Молодая леди выглядит очень сильной, не так ли?» - пробормотал Феррис, оценивая собравшихся на собрании, сидевших напротив них. Пока всё стояло, все трое находились в конференц-зале с небольшим столом между ними и ее лицом, когда они смотрели друг на друга. Феррис уселся рядом с Фурье, а предполагаемый венец принца сидел напротив них. У нее было достаточно присутствия, чтобы преодолеть недостаток в цифрах.
«О, нет необходимости танцевать вокруг этого», - сказала она, изящно покачав головой. «Я знаю, что я немного больше, чем большинство». Она смущенно посмотрела вниз. Качество каждого жеста, однако, передавало утонченность ее воспитания.
К сожалению, ее тело было настолько большим, что выражение «исключительная перевозка» было просто неадекватным.
Девушка сидела перед Фурье, но она занимала так много места, что было бы справедливо сказать, что она тоже сидела перед Феррисом. Они чувствовали себя так, будто столкнулись с валуном, а не с человеком.
«И ты видишь, мисс Тириена…»
Но у нее было прекрасное имя. Это звучало как заклинание, которое можно использовать для вызова снежных фей, но сама она была похожа на гору в метель. Феррис слышал, что в Густеко с его постоянным снегопадом девушки ценили кожу, белую, как новый выпавший снег, и эта фигура не стала исключением. В близи ее кожа была бесподобна; издалека она вызывала образ несравненного утеса.
Даже обычно харизматичный Фурье казался запуганным этой женщиной, его слова нехарактерно нечленораздельны. И всё же ему удалось обхватить Ферриса за плечо, притянув его стройное тело ближе.
«Мне… мне очень жаль, что вы проделали весь этот путь, но у меня уже есть та, на кого я положил свое сердце. Боюсь, я просто не смогу принять ваше предложение.»
«Это так. О, я просто не могу представить, чтобы меня обручали ни с кем, кроме Его Высочества. Прошу вас, не разлучайте нас двоих…!»
В отличие от почти неспособности Фурье говорить, Феррис был опытным актером, дополняя свои мольбы слезами в уголке глаз. Возможно, он потянул сердечные струны Тириены, потому что она опустила глаза с выражением жалости к своим скульптурным чертам лица.
«Нет необходимости никому из вас извиняться. Я слишком хорошо вижу любовь, которую ты разделяешь. Этого достаточно, чтобы мне было стыдно…». Тириена, одетая в одно из уникальных платьев, типичных для северной страны, нежно прижала руку к груди, затем посмотрела на Фурье и Ферриса с ясными глазами. «Даже мы в Святом Царстве знаем о гражданской войне десять лет назад. Я слышал, что обиды все еще оставались с тех дней, но... Я вижу, что это не помешало вам двоим заботиться друг о друге. Какую прекрасную любовь ты разделяешь.»
Феррис понял, что Тириена смотрит на его кошачьи уши. Гражданская война, о которой она говорила, была длительным конфликтом, который Лугуника вела против полулюдей. Уши были просто чем-то, что Феррис унаследовал от своих предков, но они сыграли немалую роль в беде, с которой он столкнулся в детстве. Он не мог удержать лицо от напряжения при словах Тириены. Его бледные плечи, обнаженные под разрезом платья, начали дрожать, и он рефлекторно попытался сделать себя меньше. Но рука вокруг его плеч подтянулась.
«Именно так, леди Тириена». Фурье пристально смотрел прямо на нее, пытаясь удержать Ферриса своей рукой. Недоумение, которое он проявил за минуту до того, исчезло, сменившись командным присутствием и силой духа. «В дружбе и любви я не обращаю внимания ни на рождение, ни на виды. Люблю того, кто любит. Другие могут сказать, что им угодно, но я ничего не могу поделать с тоской своего сердца. Я люблю эту женщину рядом со мной, прямо до ее ушей. Я даже обожаю ее кошачью непостоянство.»
Фурье гордо улыбнулся. Феррис почувствовал, как его щеки стали горячими, их лица закрылись. До тех пор, пока они знали друг друга, Фурье потрогал уши Ферриса только один или два раза. И это правда, что он продемонстрировал свое великодушие, никогда не умаляя их. Но сказать, что он их любит? Это он никогда не делал раньше, и это вызвало у Ферриса покраснение лица.
«Боже мой, я завидую идее, что можно быть так любимой». Тириена улыбнулась, как довольный медведь.
Ее взгляд заставил Ферриса понять, что Тириена согласилась, что встреча должна закончиться. Она была чуткой и проницательной. Феррис не мог позволить ей взять Фурье, но он видел, что Тириена тоже заслуживает счастья.
«Простите меня, мисс Тириена», - сказал Фурье. «Вы умны и, прежде всего, добры, и, если бы я не был уже так влюблен, я мог бы сделать гораздо больше, чем быть просто обрученным с вами».
«Пожалуйста, вам не нужно пытаться пощадить чувства женщины, которая вас не интересует. Было бы намного хуже узнать, что я была с кем-то, чье сердце принадлежало другой. Во всяком случае, я сама была бездумной. Я слышала слухи о том, что Его Высочество Фурье Лугуница влюблен в мужественную, воинственную молодую женщину - и должна признаться, мне было интересно...»
Феррис едва сдерживал писк при комментариях Тириены, когда она поднялась со своего места. Это означало, что эта встреча произошла из-за неправильного понимания чувств Фурье к Круш. Другими словами, причина, по которой у них даже была эта встреча, была той же самой причиной, по которой они пытались ее разорвать: хамство Фурье.
«Ваше Высочество», - сказал Феррис. – «Надеюсь, вы хорошо подумали о своем поведении сегодня…»
«Что ты имеешь в виду?! Я думаю, что сегодня я был очень мужественным, если можно так сказать о себе!»
5
Когда Виконт Мисер вернулся в комнату с эскортом Тириены, он был беспощаден.
«Похоже, нет необходимости спрашивать, как дела».
Это была просто его личность, но все равно было неправильно говорить что-то, что могло бы навредить их гостю. Однако у Тириены была чрезвычайно нежная улыбка на лице.
«Ты как всегда жесток, Виконт. У тебя нет слов утешения для молодой девушки с разбитым сердцем?»
«Я думал, что мы провели эту встречу в надежде, что вы найдете кого-то, кто предложит вам такой комфорт. Если не получилось, это твоя проблема. Жаловаться все, что вам нравится; я ничего не могу с этим поделать.»
Это был довольно расстраивающий разговор, но ни один из участников не был обеспокоен. Феррис похлопал по плечу одного из помощников Тириены, как будто это была самая естественная вещь в мире.
«Хм, извините за вопрос», - сказал Феррис, - «но встречались ли эти двое?»
«А? О да. Виконт Мисер в юности несколько раз приезжал в Святое Царство, и тогда он встречался с леди Тириеной. Они знакомы уже почти десять лет...»
Объяснение охранника средних лет переводит разговор в совершенно ином свете. На самом деле вся последовательность событий стала выглядеть иначе. Почему, например, Виконт казался таким агрессивным в своем желании подорвать встречу. И почему с этой целью он казался более чем довольным.
«Может быть, у Виконта есть чувства к леди Тириене?»
«Что?!» На тупой вопрос Ферриса Виконт начал краснеть на глазах. В панике он повернулся к Тириене и сказал: «Нет, это не правда! Эта дурак болен головой! Меня не волнует...»
«Я знаю; Вам не нужно быть таким безумным. Но я не могу поверить, что вы использовали бы слово «дурак» для такой утонченной молодой леди. Извинитесь перед ней!»
В своем яростном стремлении защитить себя Мисер случайно выпустил кота из сумки.
«Он дурак и я его назову дураком! Платье или нет, это мужчина!»
«А?»
Тириена в шоке посмотрела на Ферриса, пытаясь понять, правда ли это. Конечно, возможно, можно было и дальше ее обманывать, но, если он решится на это, ей не понадобится много времени, чтобы узнать правду.
«Это так. Я мужчина, как он и сказал.»
Нет смысла отрицать это. Феррис стянул с себя платье и показал свою совершенно плоскую грудь. Тириена все еще выглядела так, словно едва могла в это поверить. Не оставив выбора, Феррис поднял юбку. Тириена была глубоко шокирована.
«Но - да, я мужчина, но часть о Его Высочестве и том, что я влюблен, верна! Мы влюблены! Не так ли, ваше высочество?»
Феррис доказал свой пол, но продолжал настаивать на том, что сама любовь не была ложью. Он цеплялся за руку Фурье, прижимаясь к нему.
«Я люблю вас, ваше высочество». Он с восхищенным взглядом посмотрел на Фурье, который потерял дар речи, затем поцеловал его в щеку.
Мягкое ощущение его губ, казалось, наконец пробудило Фурье. Молодой принц покачал головой и посмотрел Феррису в лицо, прежде чем объявить: «Мне… мне все равно, если ты мужчина! Пока ты – это ты!» В каком-то смысле это была самая мужественная, наименее хамская вещь, которую он когда-либо делал.
6
«Я слышала, как все прошло. Говорят, молодая леди, которую встретил Его Высочество, станет женой Виконта Мисера», - сказала Круш, не в силах сдержать улыбку. Это было непохоже на вечно рациональную девушку, чтобы бороться с улыбкой. Это было свидетельством того, как близко эти события ударили по ней.
С другой стороны, Феррис, похоже, не наслаждался. «Я думаю, это хорошо, что мы выдержали, чтобы избежать этот брак. Но сейчас с Его Высочеством дела обстоят немного неловко. Ферри одиноко.»
«Думать, что именно так Его Высочество узнает о твоём истинном поле… но, конечно, ты не думал, что сможешь скрыть это от него всю свою жизнь?»
«Нет, я не думаю, что Его Высочество такой глупый». То, что он до сих пор никогда не говорил ничего, было свидетельством страшного забвения Фурье.
Но Виконт Мизер наконец смог раскрыть свою долгую и терпеливую любовь, и казалось, что Тириена найдет свое счастье. Счастливый конец для всех, если бы только Феррис смог найти способ восстановить свои отношения с Фурье.
«Между прочим, - сказала Круш», - возможно, именно так мне рассказывали эту историю, но ходят слухи, что Его Высочество предпочитает мужчин. Когда это раскроется, предложения о браке могут перестать поступать. Однако, как только слово стало распространяться, я почувствовала, что в замке появилось немало сочувствующих взглядов. Интересно, о чем это все?»
«О, ну, вы знаете, есть разные люди и разные мнения...»
«Мм, это вопрос без простого ответа. Понимаю. Я подумаю об этом дальше.» Круш, какой бы серьезной она ни была, без сомнения, вычтет некоторые аргументы, которые она могла бы принять. Хотя она так же невежественна в вопросах сердца, как и он, она никогда не сможет прийти к правильному ответу.
Тем временем Феррис оказался под облаком, хотя оно представляло собой нехарактерный момент нелояльности к своему хозяину. Но даже Феррис был удивлен тем, как ему больно, когда он столкнулся с таким новым расстоянием от Фурье.
Они вдвоем расстались после того, как они вместе оставили Виконта и молодую леди в зале заседаний, и Фурье сел в карету дракона. Его последними дрожащими словами Феррису было: «Я приказываю вам оставить меня в покое». Он никогда не «приказывал» Феррису что-либо сделать раньше, и это было признаком того, насколько он был потрясен.
Кстати, Феррис представляет эту ситуацию не раз. Он сказал, что они впервые встретились, чтобы обмануть принца. В этот момент он так и не смог добиться успеха в этом вопросе, когда появилась истина.
«Феррис.» Круш подошла к нему поближе, пробираясь сквозь тревожную само рефлексию. Тихим голосом она сказала: «Доверьтесь Его Высочеству. Он тот, о ком ты думаешь.»
У нее не было никаких доказательств этих слов, и они не предложили ни одного, но Феррис нашел их более утешительными, чем любая лекция о достоинствах Фурье. Связь и доверие между Круш и Феррисом были такими сильными. И он хотел верить, что поделился чем-то похожим с Фурье.
Вот почему ...
"Это ужасно! Величайший кризис в моей жизни! Где вы двое?!»
Он был удивлен, когда Фурье прилетел со своим обычным волнением, глядя на Ферриса и Круш так же, как он всегда делал, с такой же паникой, как и всегда. Он остановился перед широко раскрытыми глазами Ферриса и скрестя руки, выглядел загнанным в угол.
«Мой старший брат и мой отец схватили меня на днях. Они спросили, правда ли, что я люблю только мужчин. Я задавался вопросом, о чем они могли говорить - и, видимо, ходят слухи, что все в городе это распространяют! Это действительно серьезно!»
Феррис чуть не потерял его, когда понял, что Фурье расстроился из-за того, что они только что обсуждали. Но…
«Ааа-ха-ха-ха-ха-ха-ха!»
Прежде чем она смогла разразиться смехом, Круш ударила его. Это шокировало его: фактически парализованная весельем Круш была очень необычным зрелищем.
Наконец, Феррис больше не мог сдерживаться и тоже начал смеяться.
«Ха-ха ... ха! О, ваше высочество! Вы тоже - ха-ха-ха!»
«Оу! Это больно! В любом случае, что вы оба находите таким забавным? Небо практически упало! Мы должны что-то сделать с этим недоразумением!»
«Ой, почему бы просто не оставить это? Ферри, конечно же, не против того, чтобы со мной обращались как с любовником Вашего Высочества. Разве ты не говорил, как сильно ты меня любишь?»
«Это совершенно другая тема! Это правда, что пол не мешает моей любви к тебе, но ты - особый случай! Я бы не стал так относиться к любому другому - подожди, что ты заставляешь меня говорить?»
Фурье сунул голову в руки, полностью смущенный его собственным заявлением. Феррис обнял его сзади, бросившись на широкую спину принца. Кот-мальчик улыбнулся Круш счастливой улыбкой. Улыбка все еще была на ее лице, и она кивнула, словно говоря, что понимает, что чувствует Феррис.
Все его тревоги растаяли; он чувствовал, как будто его сердце снова имеет крылья. В этот момент он почувствовал, что может плыть прямо в небо и позволить ветру забрать его куда угодно.
Глава 3 - Валькирия из земель герцога Карстена
1
Первым делом утром нужно было заняться отражением в зеркале.
«Милый! Я милый. Миловидная молодая девушка, замечательная и милая девушка.»
В течение довольно долгого времени это была мантра, слова повторялись как волшебство. Нет, не как волшебство. Они были волшебными, для всех намерений и целей. Магическое заклинание было просто словами, которые содержали способность изменять вещи, влиять на то, как устроен мир. Обет самого себя, который привел к переменам, можно назвать не меньшим.
После этого заклинания пришло время пробежаться щеткой по характерным льняным волосам до плеч. Убедившись, что он был полон и опрятен, сдержал зевок и сменить пижаму.
Перемещаясь к шкафу, холодный воздух ударил стройную белину - и на данный момент - обнаженную, дрожащую кожу. Важно было выбрать не слишком громкую рубашку и юбку с подолом, достаточно коротким, чтобы поднять брови, а затем проверить, как все это выглядело в зеркале. Затем появились брюки-кюлоты и носки по колено, а также белые ленточки, которые были завязаны в волосы. И так же, как подтвердилось раннее магическое заклинание, картина идеальной молодой женщины была теперь завершена.
Делая позу перед зеркалом, затем проверяя еще раз, чтобы убедиться, что ничего было не упущено. Ни одна деталь не может быть пропущена; не может быть никаких ошибок. Эта изнеженность была заимствована, хотя для начала она должна была принадлежать этому человеку, поэтому было важно относиться к ней осторожно.
«Хорошо! Выглядит хорошо сегодня - снова!»
Все было завершено с удовлетворенным кивком и подмигиванием. Отлично, без ошибок.
По правде говоря, давно наступил момент, когда регулярные утверждения больше не нужны. Эти слова были частью человека, который произнес их сейчас. В конце концов, это продолжалось уже шесть лет.
«Не стоит выглядеть печально». Похлопывал за каждую щеку. «Теперь, давайте начинать день!» И с крошечным зевком пора было ему выходить из комнаты.
Рано утром в прихожей было тихо, в воздухе заметен озноб. Это был час, когда можно было почувствовать наступление холодного сезона. Несмотря на то, что этот человек привык экономить деньги везде, где это было возможно, подобные утра заставляли его задуматься о добавлении еще одного слоя.
В коридоре утренние приветствия и легкие улыбки были обменены слугами, которые уже начали работу. Все заметили внезапный холод, и было даже нежно предупреждение не простудиться.
«О чем ты говоришь? Ты имеешь в виду старую поговорку: «Болезнь не щадит даже врачей»?»
Улыбнувшись и помахав, они разошлись, а какой-то человек направился в главный вестибюль особняка. Дверь открыл пожилой стюард. Проходя сквозь него, неосознанно бодрясь от холодного ветра, который дул сквозь него, сгорбилась единственная фигура.
«Вы здесь». Еще одна из них прибыла ко входу раньше и теперь бросила короткое замечание через плечо. Она была красивой. Женщина потянула поводья белого сухопутного дракона, который был ее верным скакуном, держа свои длинные зеленые волосы на фоне восходящего ветра. Ощущение ее перевернутых янтарных глаз заставило новичка неосознанно попытаться выпрямиться со своей прежней наклоненной позиции. Это была не попытка хорошо выглядеть для женщины; ее глаза просто могли вызвать такую реакцию.
«Вы не долго ждали меня, правда, леди Круш?»
«Нет, ты вовремя. Я только проснулась немного рано. Мой отец, наконец, решил снова разрешить мне покататься. Я умру, если пойду одна.»
Дракон приблизил свое лицо к ней, и она погладила его голову, выражение ее лица расслабилось в улыбке. Она выглядела очень собранной, и все же это говорило о чем-то детском внутри нее. Ее звали Круш Карстен.
Она улыбнулась еще шире, заметив, что ее спутник смотрит ей в глаза.
«Иди, возьми себе сухопутного дракона из конюшни. Наш пункт назначения будет таким же, как всегда, хорошо, Феррис?»
«Да, мэм», - ответил Феррис безупречно, показывая на каждом шагу идеальную даму.
Это был Феррис, молодой человек Феликс Аргайл, который начинал этот день.
2
Феррис, которому сейчас шестнадцать лет, твердо верил в силу воли и веры человека. Если вы продолжаете верить, могут произойти удивительные вещи.
Например, ему давно следовало развить вторичные половые характеристики, но, как будто в ответ на его ежедневные желания и молитвы, он не проявил никаких признаков становления мужчиной. Его голос не стал грубее, а его тело не утолщалось. Он был тихо благодарен своим предкам за то, что у него не отросла борода.
Но вещи, за которые он был благодарен своей родословной, не останавливались на его теле.
«Я скучна тебе, Феррис?» Спокойный голос вывел его из задумчивости. Он отдыхал, сидя на траве и прислонившись к большому дереву. Круш стояла на коленях прямо перед ним и пристально смотрела ему в глаза.
«…Извините, мяу. Кинда улетела.»
«Ой? Это необычно для тебя. Ты устал? Я дала сложную работу?»
«Нет, я просто позволил своему разуму немного поблуждать... Вы собираетесь наказать меня? Леди Круш, вы собираетесь наказать Ферри? Мое сердце колотится!»
«Наказать тебя? Я не хотела бы быть такой хладнокровной.» Круш покачала головой, не обращая внимания на значение покрасневших щек Ферриса. Кот-мальчик вздохнул. Круш, все еще глядя на него, продолжила: «И здесь не нужно церемониться. Позволь своему разуму блуждать, если хочешь. Чтобы ни случилось, я здесь.»
«Оу, леди Круш, вы всегда знаете, что сказать… даже если, кажется, никогда не понимаете этого. Ферри может просто влюбиться...»
«Твоё лицо покраснело. Сегодня холодно - не говори мне, что ты простудился?»
«Нет, совсем нет! Это совсем не так! Ооо, леди Круш, вы просто слишком жестокая! Я это терпеть не могу!»
Госпожа Ферриса совершенно не замечала каких-либо чувств привязанности глубже, чем близкая дружба, и полностью восприняла его слова на веру. «Понятно», - сказала она. «Извини». Она выглядела смущенной. Сама ее невинность была милой и совершенно несправедливой.
«—»
Удовлетворенная заявлением Ферриса о хорошем здоровье, Круш вернулась в исходное положение, словно ее остановили. Это травянистое поле было тем местом, куда они всегда приходили, когда им хотелось подольше покататься. Это было примерно в часе езды от особняка, места чистой маны и ветра. Казалось, граничит со святым. Феррису всегда было приятно проводить время только с двумя из них, в месте, где никто не мог их прервать.
«Ах!»
Податливая Круш прошла серию движений своим мечом, пока Феррис смотрел со своего места рядом с деревом. Ее отполированные удары, агрессия, которую она источала, - даже Феррис, который был любителем, когда дело касалось мечей, мог сказать, чего она достигла с владением оружия.
Круш была полностью поглощена красотой стали; она начала изучать меч еще до того, как встретила Ферриса. Но тем не менее, тот факт, что ее фехтование достигло такого уровня, было благодаря ему. И это знание сделало его более гордым и счастливым.
Вот почему ему никогда не надоест наблюдать, как Круш работает с ее клинком. Вид её таланта, который он помог развивать, захватил его сердце, словно драгоценный камень.
«Вы еще больше увлечены этим, чем обычно, леди Круш».
«Верно. Это то, что приходит от долгого движения меча и продолжительной поездки. Я уверена, что из-за скуки подала бы отцу какую-нибудь нелепую проблему.»
Со стороны было трудно сказать, но он думал, что Круш приятно улыбалась, когда она взмахнула лезвием.
Ее глаза сияли, как у ребенка во время поездки в это место. Больше месяца ей отказывали в двух вещах, которые заставляли ее чувствовать себя наиболее живой, и это, должно быть, убивало ее.
«Но это было так же, когда вы, миледи, пытались улизнуть и сделать это потихоньку».
«Конечно, нет. Мой отец был прав, что сделать выговор мне. Я была тем, кто вызвала проблемы. Если бы я посчитала целесообразным нарушить правила после этого, люди наверняка сказали бы, что мне не стыдно».
Что удивило Круш, так это то, как она воплощала такие слова, как правдивость и честность. Поскольку она считала, что соблюдение правил было естественным, она не хотела протестовать против своей невиновности, когда было ясно, что она не сделала ничего плохого. Это, безусловно, был один из тех моментов.
«Вы знаете, Ферри не очень доволен решением лорда Меккарта. Именно из-за того, что там было мяу, хуже не стало!»
«Вполне естественно, что мой отец попросил меня вести себя как дочь герцога. Хотя мне бы очень хотелось, чтобы он принял меня на днях... Так кто из нас более упрямый - я или мой отец?»
Феррис раздул щеки, но Круш только печально улыбнулась.
Событие, вызвавшее гнев Ферриса, произошло около месяца назад. В день, похожий на этот, Круш и Феррис совершили одно из своих долгих путешествий по территории Карстена. По пути они натолкнулись на группу пиратов, источник некоторых локальных волнений, напавших на карету драконов, и Круш галантно прогнала их.
Круш никогда не была в реальной опасности, хотя она столкнулась с почти десятью разбойниками. Но ее отец, Меккарт Карстен, нынешний глава герцогского Дома Карстена, был крайне растерян, когда история дошла до его ушей.
Круш знала, что он сделает, и поэтому оставила благодарного хозяина экипажа, не назвав своё имя, но она была слишком известна, чтобы это сработало. Ее склонность к фехтованию была общеизвестна в землях Карстена. И так как гребень со львом, обнажившим зубы, был прекрасно виден на ее мече, не было сомнений, чтобы отрицать что-либо.
Дочь герцога, которая избегала платьев в угоду мужской одежде и предпочитала скрещивать лезвия восхищению цветами. Слухи были слишком легко подтверждены, и в качестве наказания Круш было запрещено брать меч или путешествовать очень далеко от дворца в течение одного месяца.
Казалось, Круш согласилась с этим, но Феррис не раз выражал свое возмущение Меккарту. Но человек не отступил. Месяц ожидания наконец привел к текущему дню.
«Я определенно понимаю, сколько я должен лорду Меккарту, но это не значит, что я должен принимать все, что он делает».
«Я бы хотела, чтобы ты не критиковал моего отца так сильно. В последнее время он кажется худеет с каждым днём. Ответственность за ведение герцогским домом должен ввести он. Я хочу, чтобы время, проведенное с его семьей, было для него хорошим поводом для радости».
«Вы имеете в виду, что Ферри является частью семьи?»
«Конечно.»
Щеки Ферриса покраснели от того, что его так легко включили в семью. Он быстро похлопал по юбке, чтобы отвлечь её от щек.
«Все в порядке,» - сказал он. «Кажется, лорду Меккарту это нравится, когда Ферри ставит его на это место. Он сказал, что ему нравится, когда люди говорят ему возмутительные вещи…»
«Какие? Мой отец сказал это? Я не знала ... и думаю, что теперь я увижу его немного иначе».
Круш была полностью поглощена этой сплетней, которую Феррис развернул стратегически, чтобы отвлечь ее от смущения. Дочь Меккарта выглядела просто удивленно. Феррис попытался исправить выражение в своей памяти, потому что это было то, что он видел слишком редко. И молча, он извинился перед герцогом, хотя мысленно, в то время как он это сделал, высунул язык. Однако он не пытался исправить недоразумение Круш. Может быть, это был знак того, насколько он все еще был недоволен.
3
«Феликс, можно тебя на минутку?»
Да, сэр? Феррис обернулся на голос, предлагая свой самый девичий взгляд в порыве досады. Другой мужчина казался встревоженным при откровенном кокетливом взгляде. Феррис наслаждался моментом. «Ох, слишком легко смутить вас, лорд Меукарт. Это слишком весело дразнить вас! Вы смущаете внутреннего обманщика Ферри!»
«Чего? И ты обвиняешь меня в этом? Э-э, я имею в виду, мне жаль.»
Все, что вам нужно сделать, это выглядеть немного потрясенным, а он извинится. Какая жалось.
Перед Феррисом стоял мужчина лет пятидесяти. Он отростил усы, якобы из-за того, что они давали ему многозначительность, но странная форма его бровей и его нежное лицо лишали его какой-либо выгоды от этого. Единственное, чем он поделился с Круш, его кровной дочерью, — это цвет его глаз.
Тем более удивительно было то, что это был герцог Карстен, глава одного из самых известных дворянских домов в Лугунике. И он был также отцом Круш - Меккартом Карстеном.
Унылая улыбка появилась на дружелюбном лице Меккарта. Он потянул свои довольно неуместные усы, когда сказал: «Я полагаю, что вы ехали сегодня утром с Круш. Как у нее дела?»
«Если вы беспокоитесь о ней, сэр, пожалуйста, позвольте мне смиренно предложить вам спросить ее самостоятельно. Об этом мы, разумеется, говорим, но, как вы думаете, леди Круш будет вам лгать, лорд Меккарт?»
«Я не совсем уверен, что мне нравится, как ты это выразил. Но нет, я не волнуюсь, что она лжет мне. Это просто... Ну, я был тем, кто наложил этот запрет. Я подумал, что ей было бы трудно сказать, как она на самом деле себя чувствует... Хм, а точнее... мне трудно спросить.»
Его доброе сердце победило желание обмануть себя, и он озвучил свою настоящую проблему. Отец и дочь также были похожи по своей неспособности сказать откровенную ложь.
«Понятно… Ну, успокойся. Леди Круш не злится на тебя или что-то еще. Кажется, она даже понимает, почему ты сделал то, что сделал.»
«Ты говоришь так, как будто я злодей… Но, хм, спасибо».
«Между прочим, Ферри все еще злится. Мерзкий, мерзкий лорд Меккарт!»
«Что? Гм, я имею в виду, мне жаль... Даже я думаю, что я немного переборщил.»
Меккарт, выглядя слабым, потер верхнюю часть живота. Благодаря стрессам его положения, в сочетании с его тревожной личностью, он и боль в животе были близкими личными друзьями.
«Должен ли я использовать целительную магию на тебя? Это может снять остроту.»
«Хорошо. Теперь, когда мы поговорили, возможно, ты мог бы исцелить меня. Могли бы мы перейти ко мне в комнату?»
«Ну-э-э! Я понятия не имею, что вы там можете сделать мне, сэр...!»
«Ничего такого! Я ничего тебе не сделаю!»
Несмотря на то, что он доставил герцогу трудные времена, Феррис в конце концов последовал за Меккартом в его комнату. Место было простое: письменный стол для секретаря, низкий стол и кожаный диван для приема посетителей.
Феррис и Меккарт сидели лицом друг к другу на диване, и слуга принёс чай с такой готовностью, как будто это все было запланировано. После установки чашек для чаепития, служитель с достойным поклоном удалился.
Когда слуга ушел и дверь закрылась, Меккарт поднес чашку к губам и осторожно потягивал ее. «…У Круш скоро будет семнадцатый день рождения».
Феррис знал это, конечно. Радостный день был всего через две недели; действительно, было бы не преувеличением сказать, что Феррис был более благодарен за этот день, чем за любой другой день в календаре.»
«Я благодарен за звезды, небо и землю… и за Круш, безусловно. Я так рад, что она родилась.»
Меккарт нарушил задумчивость Ферриса. «Извини, Феликс, но не мог бы ты позволить мне высказать свою точку зрения? Есть кое-что, что я хотел бы, чтобы ты спросил девушку о ее дне рождения. Что-то, что я нахожу… трудно выразить». Из-за его неловкого тона и уклончивого отношения Феррис довольно хорошо понял, что имел в виду Меккарт. В конце концов, это подходило почти каждый год.
«…Вы хотите, чтобы леди Круш надела платье, не так ли?»
«Да, Феликс, точно. Это ее день рождения. И в этом году я имею в виду нечто более экстравагантное, чем обычно. Поэтому я очень хочу, чтобы она одела что-нибудь подходящее...»
«Если это вообще возможно, сэр, я действительно думаю, что вы должны поговорить с ней сами. Вам не нужно идти через меня...»
«Эта девушка кивнет головой, если ты этого сделаешь?» - тихо спросил Меккарт. Кошачьи уши Ферриса сразу обнаружили изменение в воздухе. Уши льняного животного, которые он унаследовал от своих предчеловеческих предков, были исключительно чувствительны к тонким изменениям в атмосфере и окружающей среде.
«Я знаю об обещании между тобой и Круш», продолжил Меккарт. «И я уверен, что вы говорили с ней об этом раньше».
«Вы знаете, чем вы оба похзожи? Никто из вас никогда не сдается.»
«Возможно, она получила от меня свое упрямство… Но мы не можем просто вечно идти параллельно друг другу. Я отчаянно пытаюсь найти компромисс»».
«Компромисс, сэр?»
Это не был термин, который не нужно употреблять легкомысленно, особенно с Круш, для которой это слово могло быть наименее подходящим, чем можно себе представить.
«Неважно, будет ли это только на публике, только для спектакля», - сказал Меккарт. «Конечно, в глубине души я всегда хотел, чтобы она согласилась, как и ожидалось от дочери герцога, но мои просьбы на этом фронте были отвергнуты достаточно часто, и теперь я это хорошо знаю. Я надеюсь, что мое предложение на этот раз позволит нам сойтись в середине».
«-»
«Я знаю, что ее обещание с тобой - причина, по которой Круш продолжает играть со своими мечами и одеваться, как мужчина. Поэтому, если я вообще хочу это смягчить, имеет смысл пройти через тебя. Ты не будешь говорить с ней?»
«Я понимаю, что вы пытаетесь сказать, лорд Меккарт. Но я…»
Меккарт резко оборвал его. «Я не верю, что ты понимаешь, Феликс».
Феррис затаил дыхание. Герцог выглядел мрачнее и одиночнее, чем когда-либо видел его.
«Круш - мой единственный ребенок. Она оказалась настолько хороша, что была потрачена для меня в пустую. Я нигде не был надежным отцом. Но чем жальче я, тем замечательнее она становится... Я хочу, чтобы она следовала за своими мечтами. Я молюсь, чтобы она выросла, чтобы быть именно той, кем она является на самом деле.» Меккарт опустил глаза, привязавшись к его дочери, преодолевающей его. «Но я и герцог, и отец. И она дочь герцога, а также мой ребенок. До тех пор, пока она живет в этом доме при поддержке людей из этой области, у нее будут определенные обязанности, которые она должна выполнять. И когда она их выполняет, люди будут ожидать, что платье и приличия будут соответствовать ее положению. Ну, Феликс? Я ошибся?»
«...Нет.»
«На самом деле я не прав. Я пытаюсь заставить свою дочь сделать то, чего она не хочет. Делать правильные вещи может быть ошибкой, а ошибка - правильна. Таковы трудности этого места, где я и моя дочь должны жить».
Когда герцог изложил свои аргументы, Феррису стало стыдно за себя. Он был таким поверхностным. До этого момента он просто предполагал, что Меккарт просто придурок. Ему никогда не приходило в голову, что за упрямой внешностью отец глубоко обеспокоен своими отношениями со своей дочерью. Феррис почувствовал, что его душат, когда он понял, что он был спасен от этого безрассудства состраданием Мекарта, его готовностью пытаться что-то говорить, вместо того, чтобы просто навязывать свою волю с помощью своего авторитета.
«Его Высочество Фурье будет присутствовать на праздновании дня рождения. Я уверен, что он с нетерпением ждет встречи с Круш, на которой будет платье.»
«…Да, я полагаю, он будет»
«В самом деле! Так что не только ради меня, но и для Его Высочества - пожалуйста, поговори с Круш?»
Обращение к имени молодого принца ослабило тон разговора. Возможно, это тоже было приготовлением Меккарта. Феррис поднес холодную чашку чая к губам, пытаясь игнорировать собственную подлость сердца.
Он вспомнил обещание, которое он дал, еще тогда, когда он был еще достаточно молод, чтобы принять оправдание за юность. Бессознательно он коснулся белой ленты, которую Круш дала ему в тот день.
«Знаете, я всегда думал, что это обещание было неверным.»
«…Мм, возможно нет. Ты и моя дочь оба хорошие дети.»
«Но я был так счастлив делать то, что обещал... Это сделало меня счастливее, чем что-либо еще в моей жизни. И, возможно, из-за этого я слишком сильно ее принимаю.»
Его рука все еще была на ленте. Меккарт тихо кивнул.
По-своему, слова были ответом Ферриса на просьбу Меккарта.
4
Феррис с беспокойством нахмурился. После этого разговора не было места для споров. И он не собирался нарушать их обещание.
«Но как в этом мире я должен сейчас это принять?» - удивился он вслух. Было бы трудно найти правильное время и начало, чтобы поговорить об этом.
Сегодня было особенно плохо. Месячный запрет Круш на использование меча или поездка верхом на драконе были только что сняты. Из всех случаев, когда это могло случиться, это было наименее подходящее время, когда он мог выбрать появиться и попросить ее надеть платье.
«Ох, но! Но! Празднование дня рождения всего через две недели. Может быть, еще хуже будет отложить разговор об этом…»
Человек едва смог дождаться последнего момента. Это было празднование дня рождения дочери герцога. Чем дольше готовиться, тем лучше. Даже две недели едва ли показались достаточными. Сам Меккарт, без сомнения, не решался поговорить с Феррисом.
«Ах! Мяу, я когда-нибудь справлюсь с этим?!»
«Что происходит, Феррис? Ты напугаешь остальных членов семьи, стоя в коридоре и выглядя таким мрачным.»
«Мррроу!» Феррис чуть не выпрыгнул из своей кожи, когда сама Круш крикнула ему, когда он стоял там, качаясь от одной ноги к другой с беспокойством. Он полетел обратно к стене. Круш скрестила руки и уставилась на него.
«Я все еще думаю, что ты выглядишь усталым. Если ты чувствуешь себя измотанным, я могу дать тебе немного времени...»
«Что? Нет! Я в полном порядке! Как никогда лучше! Ура Леди Круш!»
«Ха-ха, ты странный.»
Она слегка улыбнулась, когда он стоял с поднятыми руками в приветствии. Было очевидно, что он на самом деле не сбросил с неё взгляда, и она тоже не совсем успокоилась.
«Кстати, - сказала Круш, - ты говорил с моим отцом, не так ли? Чего он хотел?»
«О, я имею в виду, вы знаете, мяу...»
Он не мог бы попросить лучшего времени для обсуждения дела. Единственная проблема заключалась в том, что он мысленно чувствовал себя совершенно неподготовленным. С другой стороны, момент был настолько удачным, что он казался знамением с небес. Теперь пришло время поговорить.
«Ну, - начал он, - Ферри хочет поговорить с вами о чем-нибудь, леди Круш…»
«Я так и думала. Твой ветер трудно читать, это такое впечатление, которое я получаю. Ты знаешь, что тебе и мне не нужно держаться друг от друга подальше. Поговори со мной, о чем угодно.»
«Я люблю тебя, леди Круш»
«И я тебя».
Он признался в своих чувствах в избытке счастья, но серьезный ответ быстро заглушил его энтузиазм. Разве он не задумывался о том, как он был тронут добротой Меккарта всего несколько минут назад? Немедленное возвращение к тому, чтобы позволить доброте Круш испортить его, вряд ли скажется на его личном росте.
«Я люблю тебя, леди Круш»
«И я тебя.»
Он повторял это себе, но это успокаивало его и заставляло его чувствовать себя лучше. Он собирался начать очень трудный разговор.
«Ну, это просто мнение лорда Меккарта, и Ферри не хотел соглашаться, но…»
«Это очень окольный способ начать разговор. Хорошо, я понимаю. А каково мнение моего отца?»
«Да, хорошо, скоро будет ваш день рождения, миледи…»
Он заложил все основы и собирался прийти к своей точке, когда…
«Круш, ты здесь?! Я в отчаянии! Круш, покажи свое лицо!»
«- ?!»
Феррис застыл с удивлением от грохота, прозвучавшего в коридоре. Перед ним Круш посмотрела вверх и склонила голову к голосу.
«Я не решаюсь верить в это, но действительно ли это было Его Высочество Фурье?»
«Мне… мне все равно, принц ли он», - возмутился Феррис. «Как он мог испортить мой идеальный момент…?»
«Круш! Разве ты не там? Я сказал, что это кризис! Давай скорее, или я буду увядать от одиночества!»
«Это он, хорошо, - сказала Круш.»
Первоначальный шок прошел, а второго восклицания было более чем достаточно, чтобы проверить владельца голоса. Феррис и Круш обменялись взглядами и затем побежали к выходу. У двери слуги, включая стюарда, образовали приемную линию, и прямо среди них находился сам человек.
«Ах! Круш и Феррис!» - сказал он, заметив их. «У вас обоих хорошее здоровье? У меня все хорошо.» Затем он улыбнулся с искренней радостью. Он был молодым человеком, чьи глаза казались бесхитростными, несмотря на его годы. У него были длинные золотые волосы и безупречно алые глаза, и его клыки выглядывали очень славно. Он произвел очень приятное впечатление.
Сняв с себя свою богатую меховую шубу, Фурье Лугуника казался таким же энергичным, как и всегда.
Четвертый принц королевской семьи не должен был так хаотично прыгать, но Круш и Феррис оба к этому привыкли, и ни один из них не удивился. Круш скромно поклонилась Фурье, который стоял внушительно.
«Ваше Высочество», - сказала она, - «это большая честь видеть вас. Но что вызвал такой внезапный визит? Что-то не так? Я ничего не слышала от моего отца...»
«О чем ты говоришь? Разве не вы двое пригласили меня сюда? Для празднования дня рождения Круш. Я даже принес мое приглашение. Смотри!» С большим раздражением и вздохом Фурье подошел к Круш, которая так почтительно приветствовала его, и протянул письмо. Она взяла его, просмотрела и медленно кивнула.
«Это действительно приглашение от нашего дома… но, мой господин, вы, кажется, ошиблись с самой важной частью - датой. Я рада, что вы приложили все усилия, чтобы приехать сюда, но до моего дня рождения еще две недели. Ваше Высочество был слишком нетерпеливым.»
"Что?! Ты имеешь в виду... Я первый человек, который поздравит тебя с днем рождения! Отлично! Феррис всегда обгоняет меня с этим, но на этот раз я уже обогнал его!
«-»
«Ты правильно сделала, что родилась, Круш! Я в восторге! Какой чудесный день!» Фурье внезапно рассмеялся, очевидно, игнорируя свою ошибку. Круш потеряла дар речи от этой наглости, но вскоре на ее лице появилась легкая улыбка.
«Большое спасибо, ваше высочество. Ваши добрые пожелания очень много значат для меня.»
«Хорошо, очень хорошо. Но значит ли это, что до твоего дня рождения еще две недели? Ну, это проблема. Что мне делать до этого?»
Фурье имел тенденцию действовать, не думая о будущем, злиться, не думая о будущем, говорить, не думая о будущем, и вообще не думать о будущем, но у него было достаточно обаяния, чтобы оправдать все это. Пока он стоял там, изо всех сил пытаясь понять свои планы, даже Феррис не смог сдержать улыбку. Принц не изменился с тех пор, как они впервые встретились.
«Хмм?» - сказал Фурье. «Что это, Феррис? Почему улыбаешься?»
«Я просто нахожу вас забавным, ваше высочество».
«Меня?! Ах, да ... Я не обычный лидер. Я приношу улыбки на лица моих слуг, даже не задумываясь об этом. Ты так не думаешь, Круш?»
«Я могу только восхищаться тем, какой вы великий человек, ваше высочество. Феррис, наказание позже.»
«Ах!»
Круш сказала это, чтобы убедиться, что он не ушел, не заплатив штрафа за промах в этикете. Но в то же время эти трое были настолько близки, что такая непочтительность могла обойтись без подлинной расправы. Для Ферриса, у которого было так мало вещей, которые он считал драгоценными, эта связь была чем-то, что он лелеял. Когда он думал о том, что для него важно, он думал о Круш, Меккарте и Фурье. И слуги в доме Карстена. Не говоря уже о пациентах и коллегах, с которыми он столкнулся благодаря своей работе заклинателя. Оказалось, было немало людей, которых он ценил.
По сравнению с тем, что он был заперт в доме своей семьи, когда ему ничего не давали, теперь он был намного счастливее.
«…Феррис, - говорил Фурье, - я знаю о своей лихой внешности, но, пожалуйста, постарайся не глазеть слишком сильно. Всё это внимание от тебя может просто сбить меня с толку - даже зная твой истинный пол».
«Когда-то я даже был твоим женихом, и я все еще не взял тебя за лапы, ваше высочество!»
«Это было просто…! Хм, этого достаточно. Ты знаешь, я тоже мальчик! Я не буду оправдываться! Разве я не очень мужественный, Круш?»
«Да мой Лорд. Хотя, если можно так сказать, вам еще предстоит победить меня в дуэли на мечах.»
«Леди Круш! Миледи, Его Высочество уже стоит на коленях, так что, возможно, нам следует с ним полегче относиться…»
Фурье упал на ковер. Круш бросила на него насмешливый взгляд, совершенно лишенный злобы. Со своими друзьями Круш имела тенденцию высказывать факты слишком прямо. Но она произнесла даже самые жгучие замечания с дружелюбным выражением лица, что затрудняло считать это действительно вредной привычкой.
Фурье, со своей стороны, быстро оправился от таких разочарований.
«Ну, тогда! В таком случае, Круш, принеси мне деревянный меч! У меня есть время, так что пусть сегодня будет день, когда я превзойду тебя в мастерстве фехтования и докажу тебе, какой я человек!»
Круш встретила это смелый вызов с «да, господин мой», как будто она прекрасно знала, что происходит.
Дуэли Круш и Фурье с деревянными тренировочными мечами продолжались шесть лет, с тех пор как Феррис начал носить женскую одежду. Это стало своего рода традицией.
Фурье нашел бы какой-нибудь повод посетить Круш. Его любовь к ней совсем не трудно было увидеть, кроме самой Круш. Что касается Фурье, он был общительным во всем, кроме вопросов его собственного сердца, поэтому отношения никогда не выходили за рамки отношений с дорогими друзьями. Фурье рассматривал этот поединок как простой способ вызвать изменение в их отношениях.
«Если ты выиграешь, я заставлю тебя одеться в женскую одежду! Ты стала более упрямыма в своем мужественном наряде… Не то, чтобы он не выглядел хорошо на тебе! Но я хочу увидеть тебя в юбке!»
«Вам придется согласиться с Феррисом, мой лорд. Уверяю вас, его ноги не менее изящны, чем мои.»
«Я горжусь этими ногами. Посмотрите, ваше высочество!
«Ах! Не смущайте меня, вы двое! Фурье покраснел и растерянно топнул ногами, когда Феррис поддразнивающее поднял юбку. Одной рукой он указал на Круш; с другой, он показал приглашение на день рождения, которое она вернула ему. «Это почти твой день рождения! И я не позволю имениннице одеваться как солдат, как в прошлом году! В этом году увидимся в платье! На мой выбор!»
«Ах...»
Фурье так любил эти прокламации. И это просто идеально соответствовало тому, что хотел Феррис. У него перехватило дыхание от удивления, и внутри него нахлынуло определенное нежное чувство к Фурье.
Этот глупый принц...
«Он единственный, кроме леди Круш, который может понять слабое место Ферри…»
«-»
Щеки Ферриса покраснели, его дыхание было горячим от сочетания любви и зависти.
Круш, единственная, кто стояла достаточно близко, чтобы услышать его пробормотавшие слова, бросила на него взгляд. Но Феррис не заметил, и, прежде чем Круш смогла что-то сказать...
«Отлично! Тогда в сад! Готовы все! Это день, когда я стану мужчиной! - воскликнул Фурье с тем, что казалось совершенно необоснованным, и Феррису и Круш пришлось броситься за ним, когда он вышел на улицу.
5
Это было шесть лет назад, но он помнил это, словно было вчера: день, когда начались дуэли между Круш и Фурье. День, когда Феликс стал Феррисом.
«Я не понимаю, как Ваше Высочество может помешать тому, как я решила жить».
«Хм… но ты говоришь, что отбросишь свою женственность, чтобы она не помешала ни твоей благородной семье, ни твоему фехтованию? Нет! Я этого не допущу! Я просто не могу этого допустить!»
«В таком случае, господин мой, что вы собираетесь делать?»
«Меч! Используй клинок, чтобы доказать свою решимость мне! И я покажу тебе ошибки твоих путей!»
«Бой на мечах? Ваше Высочество, между вами и мной?»
«Да, точно. В случае неудачи ты можешь выбрать любой путь в жизни. Но если я выиграю, тебе придется его пересмотреть. Я сделаю тебя женщиной!»
Таково было обещание, которое они дали друг другу. У Фурье был весь энтузиазм, но у Круш была решимость. И тут начались дуэли...
«Ты действительно безжалостна, Круш! Я принц! Член королевской семьи!»
«Хорошо, ваше высочество, все в порядке», сказал Феррис. «Не надо мяукать. Вот, смотри! Я избавлюсь от этого бу-бу для тебя.»
Ему пришло в голову, что он вылечил Фурье именно так в тот день шесть лет назад.
Весь в пыли Фурье едва не заплакал. Кот-мальчик использовал свою целительную магию. Волна комфорта нахлынула на синяки, нанесенные деревянным мечом Круш. Фурье медленно встал.
«Ха-ха-ха! Ты это видел? Как я притворялся, что хныкал и плакал, чтобы заслужить симпатию оппонента и выиграть достаточно времени, чтобы Феррис исцелил меня? Просто еще один из моих страшно умных расчетов...!»
«Ваши колени не согласны, ваше высочество», - отметил Феррис. Несмотря на улыбку, которую Фурье тщательно выложил на лице, его колени дрожали. Это лишь подчеркивало, насколько рафинирована и галантна Круш в сравнении. Она сняла пиджак, обнажив стройную фигуру. Она держала свое оружие наготове и стояла так прямо, что ее могли принять за меч.
«Теперь сравните это с Его Высочеством…»
«Я слышу тебя, Феррис! Сохрани свои похвалы для меня, пока битва не закончится!»
«Вы знаете, что я люблю в вас, ваше высочество? Ваш неудержимый оптимизм.»
Фурье повернулся спиной к мягкой насмешке Ферриса, стремительно сокращая расстояние до Круш. В тот момент он, казалось, забыл, что его противником была также женщина, которую он любил. Но она отклонила его удар, и его собственный импульс снова бросил его в траву. Мгновение спустя последовала боль, из-за которой он сильно закашлял, пытаясь встать.
В их способностях была огромная разница, но это была не вина Фурье. Феррис был несколько предвзят в своей оценке, но Фурье был гораздо более опытным, чем средний благородный дилетант своего возраста. Его желание победить Круш в сочетании со многими годами этих поединков превратило его из изнеженного князя в человека, который мог держать меч. То, что он все еще не мог лучше всего сказать Круш, говорит о ее таланте и о том, как усердно она работала.
«Вы хотите продолжить, мой лорд? Я боюсь, что сердце моего отца может разбиться, если я буду бить вас сильнее».
«Конечно, я продолжу! Ты относишься ко мне слишком легко, Круш! И я не думаю, что сердце Меккарта так хрупко, как ты думаешь. Иди ко мне со всем, что у тебя есть!»
Правда в форме, его заявление бы немного просящим.
Это сражение происходило в центральном саду, и слуги, которым было нечего делать, смотрели. Там был еще кто-то, кто выглядел довольно больным при виде всего зрелища: сам Меккарт. Он выходил каждый раз, когда это происходило, хотя стресса было достаточно, чтобы его щеки впали. Конечно, ему не следовало на это смотреть.
«О, почему они сейчас намного серьезнее, чем обычно?» - взволновался Меккарт. «Но, если бы Его Высочество победил…»
Мекарт скривился от боли в животе, разрываясь между тем, на что он надеялся, как отец, и тем, чего он желал, как герцог. В этот момент Феррис слишком хорошо знал, что чувствует Меккарт.
Я даже не знаю, хочу ли я, чтобы Круш победила или проиграла прямо сейчас!
«Ах! Круш, носи пла-а-атья!» Возможно, было бы слишком щедро называть это боевым кличем, но с этими словами Фурье снова ворвался в бой, и снова его избили. Когда она увидела, как Фурье снова поднялся после двойного сгиба, Круш прищурилась.
«Ваше Высочество кажется менее склонным у уступкам, чем обычно. Что вас ведет?»
«Ты конечно! Ты делаешь меня таким... Нет, в основе дела, я делаю себя таким! Я навязал это тебе, так что теперь я должен сыграть свою роль!»
«…Ваше высочество?»
Фурье, его красивое лицо, испачканное грязью и потом, покачалось в стороны. «Я не забуду, насколько глупым я был пять лет назад, как плохо я знал свое место. Не зная своей силы, я связал тебя импульсивным обещанием. Я заставил тебя поклясться, что до тех пор, пока я не смогу одолеть тебя мечом, ты не будешь носить женскую одежду, а будешь одеваться как мужчина - теперь я знаю, что это был за жестокий поступок».
Это признание, казалось, причиняло ему большую боль, но, конечно, он ошибался насчет пяти лет. Было шесть. Но слова Фурье касались обещания, которое они дали в тот день, который Феррис так хорошо помнил…
«Ты помнишь свой пятнадцатый день рождения два года назад?» - спросил Фурье. «Ты стала такой красивой. В другом облачении той ночью, я знаю, что ты была бы более потрясающей, чем любой цветок. И все же ты сдержала свое обещание. Я никогда не забуду вид молодой девушки, идущей под лунным светом в военной форме. Ты была невероятно красивой... но это было чувство, вдохновленное мечом на твоей стороне. Это не то чувство, которое я хочу получить от молодой женщины, которая должна превзойти расцвет красоты!»
Круш молчала.
«В ту ночь я понял, что сотворило моё безрассудство. Это был я и я один, кто украл радость от того, чтобы быть великолепно одетой молодой женщиной и заставил ее скрыться от того, что должно было быть ее самым великолепным моментом! Я должен взять на себя ответственность за это!»
За все время, что они знали друг друга, Феррис никогда не видел Фурье таким. Огромные эмоции, которые горели в его алых глазах, коснулись чего-то в груди Ферриса, сжали его горло. Аудитория, от Мекарта до слуг, была в недоумении от его слов. Теперь они знали, почему Фурье вел эти битвы, и слышали, как он выражал то, что он никогда не мог выразить раньше.
Но он был неправ. Ошибся. Его решимость была огромна, но она была неуместна.
Обещание, которое он и Круш сделали, было достаточно реальным. Когда шесть лет назад Круш заявила, что она будет носить только мужскую одежду до конца своей жизни, Фурье ответил, что позволит ей сделать это только до тех пор, пока он не победит ее в дуэли на мечах. Предлогом, что она сдержала свое обещание принцу, была причина, по которой Меккарт не мог возражать.
Фурье все это время сожалел об этом. Где-то вдоль линии он начал верить, что Круш не хотела носить мужскую одежду, но делала это из-за обещания, которое они дали. И, сочетая честность и глупость, он чувствовал ответственность.
«Я дурак…»
Наблюдая за Фурье сзади, когда он поднял меч, Феррис неосознанно приложил руку ко рту. Он всегда принимал улучшение Фурье в бою как результат повторяющихся дуэлей и простого упорства. Но было больше. Все это время он был мотивирован сожалением о собственном волнении.
Он боролся за то, чтобы женщина, которую он любит, женщина, с которой он дал обещание, была женщиной.
«Круш! Люби цветы! Цени поэзию! Нанеси макияж, надень платье и украшения, и дай мне увидеть эту невинную улыбку! Тебе больше не нужно подавлять себя! Я разрешаю это! Здесь, сегодня я исправлю свою глупость и позволю тебе быть настоящей женщиной!»
«Ваше Высочество...?»
Возможно, это было недоразумение, но Фурье был готов исправить это. Он напал на Круш.
Жесткий звук эхом разнесся по саду, и Круш была явно потрясена ударом.
«Ваше высочество!»
«Принц Фурье!»
«Ваше Высочество, помогите нашей леди!»
Это были крики слуг, многие из них были с красными глазами и дрожью в голосах. Они знали Круш, когда она была маленькой, и хотели поддержать принца в его решимости. Фурье продолжил атаку, и Круш все еще выглядела потрясенной.
Его меч поднялся и упал по дуге; Круш была полностью занята защитой. Для сражения против нее быть таким односторонним было беспрецедентно. Это были страстные удары Фурье. Его атака была, в своем роде, ключом для сердца Круш. Его явная преданность, возможно, возникла из-за недопонимания, но это затронуло многих присутствующих.
«Я должен доверить это Его Высочеству», - пробормотал Меккарт.
Кот-мальчик посмотрел на него, и Меккарт кивнул. Феррис сразу понял, что это значит. Он сложил руки перед грудью, словно в молитве, и ждал, когда закончится битва.
«Платье! Надень! И украшения! Цветы!»
«Ах.»
«Круш! Встань на колени перед до мной!» Деревянные мечи застонали от силы его удара, осколки разлетелись от лезвий. Оба оружия были на пределе. Но бой будет решен тем, у кого из участников сломается первым меч.
Фурье кричал, шаг за шагом отталкивая Круш назад, удар за ударом. Его прекрасное лицо было красным. Что видела Круш, когда она смотрела на его доблестную фигуру, надвигающуюся на нее? Возможно, она увидела себя в его алых глазах, женщину, которую заставляли делать все возможное.
«...Ах.»
Когда она оказалась вплотную со стеной, Круш бросила свои янтарные глаза на Ферриса. Они смотрели друг на друга, и ему казалось, что она чего-то просит, но он не знал чего.
«Леди… Круш…» Большие слезы катились по его круглым глазам и по щекам.
В следующее мгновение раздался треск, когда деревянный меч, наконец, сдался, и часть сломанного клинка скользнула по земле. Один клинок, который оставался более или менее неповрежденным, был направлен на грудь неудачника.
«…Все это, и все же я не могу превзойти тебя».
Фурье говорил с напряженным дыханием, все еще держа то, что осталось от рукояти его меча. Он посмотрел на землю, его плечи дрожали. Возможно, он плакал.
Вздох. Разочарован, но не отчаялся. Но плечи каждого опустились, когда они поняли, что он не победил.
Но потом…
«Нет, ваше высочество. Я проиграла.»
Круш осторожно покачала головой. Меч в ее руке также был сломан посередине. Она бросила бесполезный клинок на землю.
«Вы все еще держите свой клинок, Ваше Высочество, а я отбросил свой в сторону. Победитель должен быть совершенным... действительно, стало ясно с тех пор, как ваш боевой клич потряс мой дух - я проиграла этот бой».
«-»
Фурье был абсолютно растерян. Круш опустилась на колени, игнорируя грязь, которая попала на нее, и положила руки на землю. Жест был как предложение меча, это был знак уважения и преданности.
«Вы действительно выполнили свое прежнее обещание. Я, Круш Карстен, встретила Ваше Высочество Фурье Лугунику в бою с мечом и была побеждена. Теперь я буду носить женскую одежду.
«Э-э... гм. Ты будешь, сейчас? Я... Понятно.» Ответ Фурье на торжественные слова Круш был слаб и неустойчив. Он кивнул один раз, и затем его высокая фигура начала наклоняться назад, пока, наконец, он не упал на землю.
«Ваше высочество?! о нет! Феликс, беги к Его Высочеству!»
Феррис бросился к Фурье задолго до того, как изумленный Меккарт приказал ему это сделать. Он опустил голову упавшего молодого человека на колени, поддерживая вес тела принца, когда он использовал свою целительную магию.
«Ваше Высочество, Ваше Высочество! Останься со мной! Ваше высочество!»
«Хе-хе! Ты видел это, Феррис? Ты видел мою... великую... победу...?»
Исцеляющая магия излечила его раны, но не восстановила силы, которую он потерял. Фурье потратил каждую каплю своей выносливости, и теперь знакомая легкая улыбка появилась на его лице, прежде чем он погрузился в глубокий сон. Феррис был поражен, услышав спокойный, ровный ритм дыхания Фурье.
«Феррис».
«О, да, леди Круш. Ферри, я имею в виду, что Ферри должен сказать...?»
«Мне жаль, что я так эгоистична». Круш мягко улыбнулась, наблюдая, как Феррис склоняется к бессознательному принцу. Когда ее слова утонули, слезы снова потекли по щекам Ферриса. Он поднял голову, яростно вытирая глаза.
«Я… я тот, кто не был справедлив по отношению к вам…! Леди Круш, вы ... Вы и принц Фурье всегда меня спасаете...»
«Мы? Тогда ты достаточно отплатил долг. Твоё присутствие — это постоянное спасение для меня. И я только сейчас понимаю, что принц спас меня тоже. Полагаю, это говорит о том, насколько я по-настоящему не воспитана.
«Не воспитана...? Леди Круш, нет... Вы замечательная…!»
«Еще больше причин, по которым я должна стремиться оправдать твою и его высочество мою оценку».
Феррис продолжал фыркать, не в состоянии говорить. Круш с любовью похлопала его по голове. Затем она подошла к Меккарту, который смотрел, разинув рот.
Что она сказала ему, Феррис не знал. Он не слышал ни храпа Фурье, ни собственного плача.
6
«Я сделал всё, что возможно - и все же я не увижу Круш в ее платье до вечеринки? Как оригинально!»
«Ну, ты знаешь. У леди Круш есть много дел. Она должна подготовиться умственно и физически. Кроме того, нелегко найти идеальное платье для леди Круш!»
«Я знаю, что ты делаешь для нее все, что можешь, Феррис. Очень хорошо!»
Феррис мрачно улыбнулся. Напротив него Фурье легко рассмеялся. Они были в личных комнатах Ферриса в особняке Карстена. Его Высочество появился там, как будто это была самая естественная вещь в мире. Феррис лично приготовил чай и теперь развлекал принца. Возможно, ему следовало быть немного напуганным, но ни Феррис, ни принц, казалось, не сдерживались. Они были старыми друзьями, если не было слишком смелым считать себя старым другом королевской семьи.
«Две недели после этой битвы были действительно неприятными. Когда я проснулся, по дороге домой, я уже был в драконьей повозке. Был отосланным прежде, чем я успел поговорить с Круш? Я никогда прежде не подвергался такой уловке».
«Вы просто не проснулись, ваше высочество, вы так устали. И, кроме того, вы вряд ли сможете остаться до нашего праздника на целых десять дней. Я знаю, что твоя личность не очень требовательна, но наверняка даже у тебя есть некоторые обязанности?»
«Действительно, я пользуюсь большим спросом! Но одна вещь беспокоит меня. Я помню, как победил Круш своим мечом, а затем утешил ее, когда она плакала, но…»
«...Думаю, мы увидим, куда это приведёт...»
События, казалось, стали более драматичными в воображении Фурье, но Феррис не собирался его поправлять. В конце концов, это был, вероятно, собственный плач Ферриса, который вдохновил этот полет фантазии.
«Хотя я был взволнован тем, что достиг своей цели, я потерял сознание от усталости, и то, что произошло после этого, я не знаю. Что стало с Круш? Она что-нибудь говорила обо мне?»
«Она лежала в постели, ее подушка была покрыта слезами сожаления по поводу ее потери тебя. Она могла что-то сказать об убийстве в твоём сне...»
«Ха-ха-ха! Забавный поворот. Но я знаю, что ты шутишь. Круш никогда бы не сказала такого. Она наверняка бросит мне вызов лицом к лицу. Простое дело, увидеть твою маленькую шутку... Ты ведь шутишь?»
«Если вы собираетесь действовать так уверенно, по крайней мере, будьте любезны. Хотя это была шутка.» Он никогда не мог обмануть кого-то, кто знал Круш даже дольше, чем он. С небольшим вздохом Феррис подмигнул Фурье, который не переставал смотреть на него для подтверждения.
«Расслабьтесь, ваше высочество», - сказал он. «Леди Круш знает, что ее победили. Я думаю, что она видит вас в новом свете, как вы победили ее благодаря чистой решимости. Хотя с тех пор она ни разу о вас не говорила.»
«Она злится - я это знал! Как ты думаешь?! Скажи мне, что ты думаешь, Феррис!» Он наклонился и решительно потряс мальчика-кота.
«Эй, не тяни меня, ты растянешь мою одежду! Я знаю, что нас только двое, но…! Феррис оттолкнул принца и обнял себя, его глаза плавали. Потрясенный Фурье откинулся на спинку кресла, и в комнату вошла неловкая тишина.
«Я захожу сюда, и что я вижу? Феррис, ты не должен так жестоко дразнить Его Высочество.» Дверь открылась, и в нее заглянула Круш.
«Э-э-э-э-э-э!» Фурье издал необычный крик и обернулся. Феррис, который нашел это довольно приятным, помахал Круш.
«Как раз вовремя, леди Круш. Мы ждали вас!»
«Ты сказал мне войти, не выдавая себя. Была ли это твоя цель? Ваше Высочество, я вижу, что Феррис был очень неуважительно к вам. Но вы так удивлены, увидев мое лицо?»
«Нет! Это не имеет ничего общего с твоим лицом! Красиво, как всегда! Картина! Ты должна быть более уверенной; Я даю тебе королевскую гарантию, ты прекрасно выглядишь!»
«Вы слишком добры, ваше высочество. Хотя я немного смущена.»
Круш нанесла кривую улыбку; У Фурье были красные щеки. Несмотря на борьбу на мечах, несмотря на две недели разлуки, теперь все шло так, будто они никогда не были разлучены.
«Похоже, Ферри сделал это снова… Мои навыки стратега почти пугают…»
«Что ты там бормочешь, Феррис? А ты, Круш!» Фурье встал и указал на своего друга, который стоял прямо у двери. «Почему ты до сих пор носишь мужскую одежду даже сейчас? Где твоя юбка?! Твое платье?! Как насчет нашего обещания, что ты украсишь свои волосы драгоценными камнями, окружишь себя цветами?»
«Ваше Высочество, Ваше Высочество, это обещание длиной в собственную жизнь!» - возразил Феррис.
«Мои извинения, ваше высочество. Совершенно верно, что события прошлых двух недель прочно остались в моем сердце. Но я так долго провела в мужских костюмах. Я надеюсь, вы дадите мне немного времени, чтобы подготовиться. И, конечно же, на празднование моего дня рождения завтра - я обещаю.»
«Хм… ты даёшь мне своё слово?»
«Это зависит от того, считаете ли вы, что я одна предать мои обещания Вашему Высочеству».
У Фурье не было выбора, кроме как отступить. Круш легко уселась рядом с Феррисом напротив Фурье, который регулировал свое положение на диване.
«Вы очень много вложили в свое сердце, не так ли, ваше высочество?» - сказала она. «Я не имею в виду нашу битву. Вы останетесь здесь на ночь.»
«Я просто испугался, что могу проспать, если останусь в замке, поэтому я вообще не могу заснуть! Здесь, в особняке, у меня будет много времени, независимо от того, как поздно я лягу. Как тебе немного княжеской мудрости?»
«Похоже на излишество. Как и планировать встретиться с кем-то, а затем отправиться в поход за день до этого», - сказал Феррис, слегка ухмыляясь от Круш. Связь между ними была такова, что даже такой поворотный момент, как битва на мечах, не помешал бы им ужиться.
«На этой ноте, что вы планируете сделать для празднования дня рождения, Феррис?» - спросил Фурье. «Собираешься надеть платье?»
«О боже, ваше высочество, вам недостаточно леди Круш? Вы тоже хотите видеть Ферри? Во всяком случае, извините. Вы должны с нетерпением ждать завтра».
«Платье, да… платье… Скажи, Феррис, мой отец выглядел счастливым из-за плать, которое ты выбрал, но я боюсь, что оно мне не подойдет…»
«Леди Круш, нам нужно, чтобы у вас было лучшее платье и лучшие украшения, и вы должны выглядеть как можно лучше! И поверь мне, это будет здорово!»
«Да! Круш! Я буду с нетерпение ждать!»
Объединенный энтузиазм мальчика-кота и принца наконец преодолел возражение Круш. Ее янтарные глаза обернулись, чтобы посмотреть в окно, и ее лицо было превосходно смотрящимся профилем. Феррис, естественно, следил за ее взглядом и смотрел на ночное небо.
Бледный, холодный полумесяц плыл против поля звезд. На следующий день настанет день рождения Круш. Лунный свет странно мерцал, словно предвещая грядущие перемены.
7
На следующий день. Семнадцатый день рождения Круш Карстен был благословлен чистым небом.
«М-м! Какая прекрасная погода! Феррис рассмеялся, отодвинул шторы и открыл окно. Ветер подхватил его волосы до плеч. Он встал раньше обычного, и утреннее небо было ясным и прохладным. Накануне ночь была проведена до поздних часов с Круш и Фурье, но он был так взволнован, что едва чувствовал усталость. Он полностью проснулся и был готов к работе, больше, чем в любое другое утро.
«Идеально подходит для дня рождения!» - весело сказал он. «Похоже, что боги погоды работают сверхурочно». Он быстро снял пижаму и натянул женскую одежду, как всегда. Белые ленточки на его волосах сделали его наряд завершенным. Он снова повернулся в зеркале, затем пританцовывал в коридоре, где обнаружил, что слуги уже работают.
«Доброе утро!» - щебетал он.
«Ах, мастер Феррис, доброе утро. Вы сегодня рано встали.»
«Ну, это очень важный день. И ты встаешь еще раньше.»
«Это наша работа, сэр. И вы не единственный, кто с нетерпением ожидает сегодняшнего дня. Мы хотим убедиться, что все идеально.» Пожилой стюард улыбнулся. Феррис знал его довольно давно, и обычно сдержанный человек выглядел таким счастливым, каким Феррис когда-либо его видел.
Остальные слуги вокруг были такими же; хотя они были на работе, ни один из них не выглядел несчастным. Это было из-за того, что сегодняшний день был всеми любим.
«Но! Но я люблю Леди Круш так же сильно, как и всех здесь! Я сделаю все от меня нужно, чтобы помочь - просто скажите мне, что нужно делать!»
«Как уверенно. Я знаю, что вы можете сделать много маленьких дел...»
Никто не был настолько бесчувственным, чтобы предлагать Феррису избегать тяжёлого труда только потому, что он был близким личным помощником Круша. Они видели, как он был взволнован, и были достаточно любезны, чтобы позволить ему помочь. Феррис решил отплатить им, стараясь изо всех сил.
Вечеринка по случаю дня рождения должна была начаться в этот вечер. Гости должны были прибыть за час до этого, поэтому все приготовления к вечеринке должны были быть завершены до полудня. Конечно, большая часть работы была проделана в предыдущие дни, но были некоторые окончательные детали, которые необходимо уточнить, в том числе порядок подачи еды, а также кто, что и когда будет делать.
«Я не могу дождаться, чтобы увидеть платье леди Круш сегодня вечером», - сказал один из слуг.
«Я не могу не согласиться. Я начал сомневаться, что доживу до этого дня.»
Слуга и старый управляющий смеялись вместе, но Феррис почувствовал себя укоризненным. Когда он и Круш делали это обещание в детстве, он никогда не думал о том, сколько людей может быть незаметно ранено им.
Конечно, они не намеренно критиковали её. Они были просто в восторге от того, что увидят Круш в женской одежде, за которой ухаживали с детства.
«Мне очень жаль».
Это была очень скромная форма искупления: Феррис произносил свои извинения только себе под нос и только из-за собственного чувства вины. Но это вдохновило его удвоить свои усилия, и когда слуги увидели его, они поняли, что не могут позволить ему превзойти себя. Таким образом, они все больше и больше погружались в свои задачи, и подготовка была закончена с опережением графика. Осталось только дождаться гостей и наступления темноты.
Во всяком случае, так и должно было быть, если бы ничего не случилось.
Как только Феррис вошел в хол, он услышал голос:
«Я должен поговорить с герцогом Карстеном! У меня есть сообщение первостепенной важности!»
Когда Феррис пошел спросить, что ему делать дальше, он обнаружил группу слуг, окруженную кем-то. Он подошел, чтобы лучше рассмотреть и увидел молодого человека, задыхавшегося и сильно потея. Он, казалось, прибежал с бешеной скоростью из своей кареты, и каждый дюйм его измотанного тела был в движении. Он не пострадал, но был явно измотан, тяжело нагружён как эмоционально, так и физически.
«Я должен сказать ему, что привело меня сюда…!»
«Тогда расскажи нам. Что здесь происходит?»
Когда молодой человек упал на колени, он случайно взглянул на Ферриса. Кот-мальчик сглотнул, когда увидел ужасное выражение его лица.
Дрожащий и испуганный, молодой человек сказал: «На Футурской равнине появились зверодемоны - огромные кролики!»
8
«Появились гигантские кролики, не так ли?» Меккарт вздохнул, получив новости. «Какой удар неудачи…»
Около десяти человек были втиснуты в кабинет герцога, обеспокоенно глядя друг на друга. Все они были доверенными подчиненными Меккарта, людьми, которые прибыли в особняк рано в преддверии празднования дня рождения Круш. Но никто не мог знать, что счастливая встреча превратится в чрезвычайный совет.
«Действительно, не повезло, но удача в том, что мы все уже были здесь. Первые атаки демона-зверя являются наиболее важными. Мы должны ответить как можно скорее».
«Как всегда, меня спас авантюрист, который знает, как выглядеть с лучшей стороны», - сказал Меккарт. «Для начала я хочу знать, как обстоят дела. Любые повреждения или ущерб? Можешь сказать мне?»
«Да, сэр». Молодой человек совершенно окаменел, когда стоял перед не только колоннами герцогского дома, но и самим герцогом Карстеном. Но он хотел выполнить свой долг, и Меккарт и другие кивнули, он начал объяснять.
Столетия назад ведьма создала множество демонических монстров, и Гигантские Кролики считались одними из трех самых могущественных из них. Само название предвещало разрушения.
Белый Кит. Черный Змей. Гигантские Кролики. Иногда к ним относились как к стихийным бедствиям, и они были настолько опасны, что целые народы направили силы, чтобы победить их, но безрезультатно. То, что эти существа пережили такие решительные усилия по их уничтожению, намекало на то, насколько они опасны.
Сегодня гигантские кролики появились на равнине Футур, в дикой местности на краю владения Карстен.
«Первыми, кто заметил кроликов, была группа охотников в соседнем лесу. Они пытались получить шкуры животного, которое можно найти там, называемого убзусом, когда кролики устроили им засаду».
«Поэтическая справедливость, можно сказать. Что с ними случилось?»
«Стадо съело большинство из них, включая их лидера. Единственным выжившим был молодой человек, который остался с драконьей повозкой. Он вернулся в ближайшую деревню, и тогда мы впервые услышали, что случилось».
Лицо Меккарта помрачнело от сообщения молодого человека. «Он пошел в деревню...? И что стало с этой деревней?»
«Простите нас за то, что не советовались с вами, мой лорд, но мы упаковали всех жителей деревни в местные экипажи драконов и эвакуировали их. Включая молодого выжившего, сэр. Мой отец, деревенский вождь, послал меня сюда, чтобы сообщить вам.»
Меккарт кивнул испуганному молодому человеку. «Я вижу. Мудрое решение. Я буду помнить твоего отца и тебя». Затем он повернулся к своим советникам. «Я считаю, что первым делом следует ограничить ущерб, наносимый кроликами. Надеюсь, будет уничтожена только одна деревня. Господа, что вы думаете?»
Один из мужчин средних лет с задумчивым выражением лица поднял руку. «Деревня этого молодого человека сделала отличный выбор. Возможно, лучшим шагом будет расширение масштабов эвакуации в другие близлежащие деревни и наблюдение за гигантскими кроликами. Если можно положиться на слухи о путях демонических зверей, нам не нужно провоцировать их и намеренно сообщать им, где можно найти добычу».
Поэтому первое предложение было избегать боя. Мрачный человек предложил контраргумент. «Это сработает только в том случае, если кролики останутся довольны своим текущим положением, что является крайне оптимистичным предположением. Что, если они разрушат леса и деревни и все еще не насытятся? Что тогда? Если стадо разрастётся, мы никогда не сможем с этим справиться».
«Что вы предлагаете нам делать?»
«Мы должны проявить инициативу. Я прошу домен Карстена собрать блок для уничтожения существ. Мы не должны уступать какую-либо часть наших земель какому-либо животному, даже дикую пустыню. Не говоря уже о том, что, если мы будем оставаться взаперти в самом сердце, пока люди будут затерроризированы, это подорвет герцогскую власть».
«Мы ничего не получим, победив этих существ».
«Мы ничего не получим, но кое-что потеряем. Доверие людей и нашу гордость».
Те, кто сражался за и против, столкнулись, и ни одно из их мнений не было ошибочным. У обоих были плюсы и минусы. Вот почему решение должно быть принято.
«-»
Меккарт молчал. Его собственные мысли были так же противоречивы, как и его советники». И в этот момент поднялась рука, которая казалась неуместной. Это был не кто иной, как человек, который привел молодого человека в офис, а затем спокойно остался слушать обсуждение дела - Феррис.
«Хм, лорд Меккарт? Сожалею. Я знаю, что это не мое место, но...»
«… Ах, Феликс. Да спасибо. Что? Что ты хочешь спросить?»
«Речь идет о дне рождения леди Круш. Я знаю, что мы должны отменить это, но гости скоро прибудут. Что нам им сказать?»
«Это… Это хороший вопрос. Еще одна проблема, которую нужно решить. Как же ужасно не повезло. Меккарт закусил губу. Но потом он вдруг поднял голову. «Говоря о Круш, где она? Ты не говорил с ней об этом?»
«Не волнуйтесь, сэр. Я привёл курьера прямо сюда... Я подозреваю, что леди Круш сейчас занята развлечением принца Фурье. По крайней мере, мы можем поблагодарить Его Высочество за это.»
«Понятно, это хорошо. Это дает мне еще больше уважения к Его».
Ощутимое спокойствие пронзила комнату. Меккарт был не единственным, кто мог расслабиться; все, кто знал Круш, разделяли это чувство. Если бы молодая женщина с ее чувством гордости за свой благородный дом и своей преданностью рыцарству узнала, что людям угрожали зверодемоны, было бы трудно помешать ей вылететь за дверь, чтобы спасти их. Все те, кто был знаком с ее страстным характером, могли сказать, что это имеет смысл только для того, чтобы она не узнала об этой ситуации.
«Так, времени мало. Нам нельзя тратить много времени на обсуждения и споры», - сказал Меккарт.
Его мгновенная улыбка облегчения снова нахмурилась, и он поправил свое положение на стуле. Это заставило всех остальных также выпрямиться. Они молча следили за его словами.
«Во-первых, эвакуируйте все города и деревни недалеко от равнины Футур. Отправьте на помощь наши собственные экипажи драконов, а также те из других деревень, которые могут помочь им. Эвакуировать всех людей и столько их имущества, сколько возможно. Когда зайцы придут, ничего не останется. Вы должны убедиться, чтобы не было никакого грабежа. Бардок, ты отвечаешь за эвакуацию.»
«Да сэр!»
«Далее, установите боевой периметр вокруг леса Футур. Мы не должны позволить кроликам, разрушить область, которую мы еще даже не обрабатывали. Однако наша цель - не истребление. Это просто контроль урона. Так что не ставьте слишком много молодых солдат с горячей кровью на передовую.»
«Понял, сэр. Кто будет командовать?»
«Старый трус, которому поручено присматривать за этой областью», - сказал Меккарт, пожав плечами. «Ах, нет отдыха для старых, не так ли?» Его советники улыбались друг другу. А затем, когда комната становилась все более напряженной, Меккарт повернулся к Феррису. «У меня тоже есть поручение, Феликс. Не позволяй Круш узнать о кроликах. И убедитесь, что ее день рождения пройдет безупречно.»
«Вы не собираетесь отменять его, сэр?!»
«Что бы ни происходило на равнине Футур, это вряд ли повлияет на особняк. И наши гости приложили много усилий, чтобы приехать сюда».
«Но! Но! Без вас, лорд Меккарт, будет очень трудно скрыть, что что-то происходит...»
«Я не говорю тебе хранить секрет всю твою жизнь. Если ты сможешь просто помолчать в этот вечер, этого будет достаточно. Я предполагаю, что Круш узнает к завтрашнему дню. Я был бы признателен, если бы ты был так добр, чтобы на этот раз принять ее гнев за меня.»
Меккарт говорил легкомысленно, но Феррис мог видеть, что дальнейшие споры будут бесполезны. Он поджал губы и сделал свое недовольство очевидным, глядя на Меккарта.
«Вам лучше пообещать разделить это со мной, сэр. В противном случае я буду ужасно расстроен.»
«Милостивый, ты очень страшный, Феликс. Но в случае, если я не смогу сдержать это обещание...»
«…Тогда будет лучше, если вы сразитесь и погибните, недооценив демонов».
«Мой мальчик, ты говоришь самые ужасные вещи!»
Пока они болтали взад и вперед, Феррис обнаружил, что отступил. В упрямстве, отец действительно был как дочь.
«Хорошо, сэр. Я, Феррис, сделаю ставку на то, чтобы сделать эту вечеринку успешной. Я буду молиться за вашу удачу в битве, лорд Меккарт.»
Он предложил небольшой спор и пожелал удачи Меккарту в битве.
Герцог кивнул ему, затем начал обсуждать следующие шаги со своими советниками. Феррис тихо выскользнул из кабинета и поспешил присоединиться к глубоко встревоженным слугам. Они должны были двигаться сейчас быстро.
Потому что они собирались попытаться осуществить самую большую ложь в своей жизни.
9
Через несколько часов после того, как Меккарт покинул поместье, Феррис, одетый в роскошное платье, был в зале для вечеринок с самой большой улыбкой, какую только мог себе представить.
«Добро пожаловать, большое спасибо, что пришли».
Был вечер, и хорошо обставленные экипажи драконов прибывали в особняк Карстен один за другим. Их наездники - дворяне и высокопоставленные лица всех видов - выглядели так же впечатляюще, как и их экипажи. Они были немногими счастливчиками, которых пригласили на вечеринку по случаю дня рождения дочери герцога, и поэтому они продемонстрировали утонченность, которая заставила бы обычного человека задыхаться. К счастью для Ферриса, он жил в поместье того самого герцога, принимающего вечеринку, и был близким другом с настоящим членом королевской семьи.
Сказав это, женщина, которую он знал, проводила время, выглядя очень серьезной и, как правило, не общительной, поэтому вопрос о том, поможет ли этот опыт ему сегодня, вызывает сомнения. Несмотря на это, Феррис поприветствовал каждого из гостей и показал им на свои места с должным количеством почтения и уважения, не показывая гордости или наглости. Когда он был готов принять посетителей в своем синем платье, но те, кто не знали его, остановились, увидев его, некоторые выглядели так, словно могут влюбиться.
В данный момент он мягко отражал успехи какого-то хорошего богатого молодого человека.
«Только подумай, я упустил из виду такую красоту, как ты... Я могу только ругать себя за эту ошибку!»
«Ох, ты милый. Но ты не должен быть таким щедрым. Молодая женщина с тобой бросает на меня очень ужасный взгляд…» Когда молодой человек ушел, Феррис подмигнул паре. Нет проблемы. Все было так просто. Меньшее, что он мог сделать — это улыбаться всю ночь.
«Извините», - сказал кто-то нарядно одетой горничной рядом с ним, его коллегой-регистратором. «Могу ли я узнать, где находится герцог Карстен? Я хотел бы попросить его сказать несколько вступительных слов, прежде чем мы объявим девушку часа, мисс Круш.»
«Мне очень жаль, - ответила горничная, - но в данный момент лорду Меккарту нездоровиться... Я думаю, что он скоро поправиться, но я должен попросить вас подождать до тех пор».
«Какой позор, и в такой важный день. Я понимаю. Пожалуйста, прости мою дерзкую просьбу.»
С того момента, как начали прибывать гости, не было конца, чтобы люди не спрашивали герцога Меккарта. Это было естественно. Только горстка людей была выбрана для участия в вечеринке. Не считая членов семьи, большинство людей в поместье, вероятно, были там, чтобы проверить Меккарта или иным образом показать себя перед ним. Они, конечно, были недовольны, когда не нашли его.
«Ну, если меня спросят, я скажу, что не расстроен, хотя…»
«Мастер Феррис, осторожней. Вы хмуритесь.»
«Ой! Я должен быть осторожен мяу.» - бормотание Ферриса привлекло внимание горничной. Должно быть, она чувствовала то же, что и он, поэтому не наказала его за то, что он на самом деле сказал. Сколько бы они не привыкали, это всё равно огорчало тех, кто просто желал лучшего для этой семьи.
Тем не менее, среди гостей можно было наблюдать самые разные эмоции. Это было хорошо. Предчувствуя звезду вечеринки, которая появится в ее самом красивом платье, они все чувствовали только восхищение.
«Хе-хе... Хе-хе-хе!»
«Мастер Феррис, мне не нравится, как вы ухмыляетесь…»
«Ой! Надо поосторожнее мяукать.» Он смущенно высунул язык, теперь его дважды отругали, хотя и за различные оскорбления.
Вечеринка только начиналась, а гости все еще приезжали. Представление звезды вечера, Круш, станет главным событием. До тех пор ей придется оставаться в своих покоях. Она, без сомнения, будет скучать, но Феррис не мог ей с этим помочь.
Благодаря её особому благословению было трудно долго хранить секреты от Круш. Её благословение чтения ветра позволило ей интерпретировать ветер - не только фактический ветерок, но и воздух в комнате или вокруг человека, ауру, которая передавала их эмоции. Она была довольно хороша в этом, и ее было очень трудно обмануть. Хотя несмотря на то, что, Круш была такой же честной, как он, она иногда позволяла себе вводить себя в заблуждение по поводу мелких повседневных дел.
«Вы не можете относиться к леди Круш как к обычному человеку… хотя я думаю, это потому, что я так сильно её люблю…»
«Мастер Феррис, изо рта свисает слюна…»
«Ой! Мяу должен быть осторожнее.»
Это было третье предупреждение, и горничная выглядела не очень довольной. Феррис знал, что глупо так волноваться из-за небольшого подшучивания, но, похоже, это будет долгая ночь.
Хорошо. Пришло время вернуть улыбку на своём лице и снова принять гостей...
«Феррис! Феррис, ты здесь?!»
Как будто в ответ на его мысли, когда он пытался превратиться в улыбающуюся машину, голос на расстоянии назвал его имя. Не было никаких сомнений, кто это был - этот особый способ привлечь внимание мог принадлежать только одному человеку.
Даже когда Феррис понял, кто должен быть владельцем голоса, толпа разошлась. Там, поднимая руку и зовя тем знакомым несущим голосом, был Фурье.
Он был одет в блестящую одежду, его золотые волосы и алые глаза сияли. Когда люди поняли, что четвертый принц нации стоит среди них, головы начали склоняться.
«Хм? О, прекратите, вы слишком формальны. Я великодушный и дружелюбный молодой человек. И я не центр внимания этой ночи. Идите к помосту молодой леди и наслаждайся вечеринкой.» Фурье пригрозил отвлечься от самого себя, вызвав неожиданное выражение людей. С другой стороны, поскольку он на самом деле был принцем, проявление уважения к нему не должно было удивлять, но его повседневное отношение позволяло легко забыть об этом.
«Его Высочество... Теперь есть кто-то ещё, с чем вы не можете справиться, как обычный человек...»
«О чем ты бормочешь, Феррис? Хм…» Фурье прошел сквозь расступающуюся толпу прямо к горничной и мальчику. Он посмотрел на Ферриса и на его платье вверх и вниз, затем глубоко и искренне кивнул. «Платье красиво, как всегда! Будь то вечеринка по случаю дня рождения или сватовство, я никогда не устану видеть тебя таким! У тебя есть моя восторженная похвала!»
«Ха-ха-ха, большое спасибо. Вы выглядите очень хорошо, ваше высочество.»
«Правда? Я ломал голову, решая, что надеть сегодня вечером. Мне нужно было что-то подходящее для вечеринки по случаю дня рождения Круш, в которой я мог бы высоко поднять голову рядом с ней. Что ты думаешь, Феррис?»
«Отличная работа, мой лорд. Вы практически выглядите мужчиной.»
«Хе-хе! Да, я тоже так думаю.» Он положил руки на бедра, надул грудь и в целом выглядел ужасно довольным собой. Он был очень похож на него, чтобы не замечать насмешки в словах Ферриса; это было частью его очарования.
Прибытие Фурье рассеивало некоторые ожидания до прибытия звезды вечеринки, и Феррис похлопал себя по груди, радуясь передышке.
«Но что вы делали все это время, ваше высочество? Я, конечно, не смог развлечь вас. Вы были в комнате леди Круш?»
«Ах, если бы я только мог там быть. Но я не мог провести весь день в комнате самой важной женщины вечера. Позволь мне прояснить, я ушел из-за всепоглощающего взгляда горничных, которые пытались помочь молодой леди измениться! Впоследствии я бродил по особняку в поисках тебя!»
«Ваше Высочество. Я рад, что вы смогли найти меня.»
«Да, большое облегчение. Честно говоря, я чувствовал себя довольно одиноко.»
Честное, почти наивное замечание согрело Ферриса, и он с удивлением обнаружил искреннюю улыбку на его лице. Это было первое настоящее выражение счастья, которое он получил с начала вечеринки. Улыбка и приветствие длились так долго, что он начал думать, что больше никогда не сможет по-настоящему улыбнуться.
Не то чтобы он не любил улыбаться, но было намного лучше, когда он был спокоен внутри. Он просто хотел бы поделиться своим бременем с кем-то там, даже если говорить с самой звездой не могло быть и речи...
«Ну что ж. Вот почему они доверили это дело мне, потому что другие не могут».
Несмотря на все его усилия, он обнаружил, что жалость к себе ускользает, и он использовал печальную улыбку, чтобы скрыть это. Когда он думал о том, что делает Меккарт - почему герцог не может быть там, чтобы поприветствовать гостей - он знал, что едва ли может себя жалеть. И вообще, это была работа, которую ему доверили. Важное задание, которое герцог поручил Феликсу Аргайлу.
«Это все очень хорошо. Но разве Круш еще не готова?»
«Мы сохраняем лучшее для конца. Ваше Высочество, вы выглядите так же взволнованно, как ребенок.»
«Ну, чего ты хочешь? Я возбуждён! Не так ли?»
«Я проводил ее до примерки, так что уже видел. Ах! Леди Круш была такой красивой в своем платье, мяу! Богиня среди нас!»
«Эй! Это не честно, Феррис! На самом деле, это жестоко! Помни, кто сделал всю работу, чтобы мы могли увидеть Круш в её платье.»
Фурье скрестил руки и сердито фыркнул. Феррис отчаянно сдерживал смех.
«Это все благодаря вам, конечно, ваше высочество. Лорд Меккарт знает это, и все слуги, и, конечно, я тоже. Мы все благодарны вам. Большое спасибо! Хе-хе.»
«Хм, а ты сейчас? Ну, хорошо. Мужчина должен быть щедрым сердцем. Я прощаю тебя! Мое великодушие не так велико, как небо? Как ты думаешь?»
«Да, конечно. Ваше великодушие подобно огромному голубому небу».
Это была не лесть; Феррис действительно чувствовал это. На самом деле он думал о Фурье как о солнце на этом небе. И это сделало бы Круш ветром, невидимым ветром, который дул мимо этого солнца по небу. А кем бы он был тогда? Он мог бы быть хотя бы облаком, которое несёт ветер над небом.
«Ваше высочество?»
Когда Феррис стоял, потерянный в этих мыслях, он внезапно обнаружил руку перед своим лицом. Она принадлежала Фурье. Принц посмотрел в слегка затемненное лицо Ферриса, а затем улыбнулся своей обычной яркой улыбкой.
«Ты сейчас сам не свой, Феррис. Это все потому, что ты заставляешь себя улыбаться, пройдись туда и сюда, как марионетка на веревочке. Возьми меня за руку - мы будем танцевать.»
«…Я не умею хорошо улыбаться, а?»
«О, я бы так не сказал. Я просто думал, что ты выглядишь не так, как обычно. Как давно мы знаем друг друга? Уже пять лет? Вполне естественно, что я должен знать улыбку моего друга настоящую и фальшивую».
«Вы считаете меня другом, ваше высочество?» - ответил Феррис, подняв брови от неожиданного слова. Это заставило красивое лицо принца принять серьёзное выражение. Он бросил на Ферриса вопросительный взгляд.
«Прошло пять лет, мы без колебаний общаемся друг с другом, мы даже делимся своими маленькими секретами... Если это не дружба, то у меня нет друзей. Кем ты считал меня все это время, Феррис?»
«Ну, я… Просто я бы не хотел быть самонадеянным…»
«Ха! Я даю тебе разрешение здесь и сейчас. Здесь нет самонадеянности. Феррис, ты мой друг. Встань рядом со мной и разделяй мою радость во всем. Да? Это обещание?»
Это был классический Фурье: сильный и без особого внимания ни к ситуации другого человека, ни к его собственному делу. Но слова были как спасение для Ферриса, и он был глубоко тронут. Он посмотрел на землю, внезапно оказавшись на грани слез. Он сделал несколько глубоких вдохов. Только после того, как он успокоил волну эмоций, он поднял голову. На его лице была дразнящая улыбка.
«Тогда, Ваше Высочество, возможно, я мог бы попросить вас об одном танце до того, как прибудет наша любимая леди Круш?»
«Вообще-то, я тебя уже пригласил, так что да, конечно. Ты можешь танцевать женскую роль, не так ли? Я, конечно, не знаю как.»
«Расслабьтесь. На самом деле, женская часть - единственная, которую я знаю».
«Хорошо, ведь я знаю только мужскую роль.»
Фурье вздохнул, и на этот раз Феррис действительно не мог устоять перед взрывом эмоций. Затем он посмотрел на горничную рядом с ним; она сильно подмигнула ему, словно говоря: «Позволь мне позаботиться о гостях». Он кивнул благодарно за ее ответ.
«Тогда давай танцевать! Иди ко мне!»
«Конечно, мой лорд.»
Фурье был полон энтузиазма, но, когда он протянул руку, жест был нежным. Он сопровождая Ферриса на танцпол, выглядел высоким и смелым. Увидев его, Феррис приложил руку к груди, его сердцу стало чуть легче.
«Кстати, ваше высочество, вы ошибаетесь в том, как долго мы знаем друг друга. Прошло не пять лет. Было уже шесть.»
«Хм-м? Это так? Хм. Ну, это не важно. В свете того, как долго мы будем знать друг друга, это всего лишь мелочь. Ты так не думаешь?»
«Черт возьми… Хорошо, если Ваше Высочество так скажет».
В середине зала они встретились и взялись за руки. Феррис подавил улыбку, но губы тянулись к её краям. Фурье увидел это и тоже улыбнулся, и тогда началась играть музыка.
Они начали танцевать, на фоне ослепительно-оранжевого света заходящего солнца.
Наступала ночь, и они с тревогой ждали человека, в честь которого они собрались. День рождения только начался.
10
«Ваше Высочество, я никогда не знал, что вы так хорошо сложены. Я чувствую, как мой пульс учащается».
«Может ты перестанешь? Это потому, что я такой хороший молодой парень. Но перестань краснеть и прижиматься ко мне вот так. Это вызывает у меня очень странное чувство!»
«Ой… Разве вы не говорили, что мы друзья, ваше высочество?»
«Конечно я говорил! Н-но я обеспокоен тем, что, если дела пойдут дальше, мы больше не будем просто друзьями! Перестань дразнить меня! За кого ты меня принимаешь?!»
Они закончили свой танец и покинули зал под гром аплодисментов. Они шли по коридору особняка, направляясь к комнате Круш, и Феррис дразнил Фурье по пути.
Он почти забыл свое назначение, увлеченным танцем, но он должен был убедиться, что вечеринка прошла гладко. Он был удивлен тем, как хорошо он чувствовал, что смог внести свой вклад в достижение этой цели. Следующей целью было убедиться, что Круш была правильно одета. Скоро ей нужно будет быть готовой к вечеринке.
«Как мужчина, ваше высочество, вы не можете войти в комнату», - сказал Феррис Фурье. «Вы увидите ее платье, когда и все остальные. Давайте, кыш!»
«Чего? И подумать, ты относился ко мне так доброжелательно до этого момента. Во всяком случае, я не собирался пытаться проникнуть в комнату Круш. Я только думал, что она может нервничать, и хотел быть здесь, чтобы успокоить ее.»
Это звучало как оправдание, но Феррис поддался благородству и разрешил принцу сопровождать его. Во всяком случае, было верно, что Круш может быть немного обеспокоена появлением перед толпой в платье. Вполне возможно, что с Фурье она не будет так обеспокоена.
Имея это в виду, они оба пришли в комнату Круш. Феррис постучал в дверь.
«Леди Круууш! Это Феррис. Могу ли я войти?»
«Феррис. Я ждала тебя. Войди.»
Тот же мужественный голос, как и всегда, приветствовал его и пригласил его войти. Он и Фурье вошли в комнату - и затем встали как вкопанные.
«Я вижу, что с тобой Его Высочество. Это неожиданно.»
Круш была не в платье, а в военной форме, к которой они так привыкли. Нет проблем. Ей просто нужно было снять мужскую одежду и переодеться в ее платье. Вопрос был в том, что было у ее ног.
Там сидел дворецкий, связанный с кляпом во рту.
«Л-леди Круш?! Что тут происходит?!»
«Я понимаю ваше удивление, но сохраняйте спокойствие. Малони не пострадал. Я связала его только для того, чтобы он мне не помешал. Я уверена, что следующая горничная освободит его.»
«Ты связала его. Почему ты его связала?»
«Вы знаете, что я плохо захожу с далека, поэтому позвольте мне быть прямой. Куда ушел мой отец?»
«-»
Когда янтарные глаза Круш наскучили ему, горло Ферриса сжалось от ужаса. Его реакция только сделала Круш более уверенной. Она положила руку на окно своей комнаты. Они были только на первом этаже; она могла легко вылезти. И она явно собиралась это сделать.
«Подожди те, миледи! Куда вы направляетесь? И как вы узнаете, куда вам идти?»
«Мой пункт назначения - Футур Плейн. Мой отец направляется туда из-за катастрофы... Демонические звери. Он покинул особняк с Бардоком и некоторыми другими доверенными лицами, намереваясь прибыть туда сегодня вечером. Я ошиблась?»
Ужас свалился на Ферриса; он мог только дрожать. Он не мог представить, чтобы кто-то позволил секрету ускользнуть к Круш. Но она имела такое четкое представление об обстоятельствах, что утечка казалась единственной возможностью. Как это случилось?
«Я знала, что невозможно получить все от одного человека. Так что я ходила за всеми, собирая воедино фрагменты того, что знал каждый человек. И ты только что подтвердил мои доказательства, Феррис.»
«Я сожалею...»
«Я буду рядом с отцом. Возможно, я не буду полезной. Возможно, они будут издеваться надо мной, говоря, что мне не нужно было приходить. Но я должна идти. Когда наши самые преданные слуги доберутся до гребеня льва, я буду валяться в платье, ожидая услышать, что с ними станет? Я не хочу этого.»
Конечно, она сказала это. Они знали, что именно так она и отреагирует, как только услышит об этом, и именно поэтому все в доме так усердно старались скрыть это от нее. Но исключительный гений и исключительная проницательность молодой девушки свели на нет все их усилия.
«Подожди минутку, Круш! Кто сказал, что ты сможешь сделать такую глупость?» - крикнул Фурье из-за Ферриса, которого заставили замолчать.
Конечно, Круш не могла игнорировать его. «Ваше Высочество...» - сказала она, ее тон был более сдержанным, чем раньше. «Пожалуйста, прости те меня. Я должна сделать это, чтобы быть той, кто я есть. Клянусь, я заплачу за то, что поступила так грубо со всеми моими гостями. Но я член герцогской семьи. Вы должны отпустить меня.»
«Не спеши с выводами. Это не вопрос идти или не идти в данный момент. Во-первых, у меня нет ни малейшего представления о том, что происходит! Разве Меккарт не в постели с лихорадкой? Вот что я слышал. Хотя, глядя на Ферриса, я не думаю, что это правда.» Он взглянул на кота краем глаза, чьи плечи дрожали. «Не обращай внимания». Он покачал головой. «Я не знаю точно, что планируют Феррис и Меккарт, но я не смогу тебя простить, Круш. Что ввело тебя в заблуждение?»
«Ввело в заблуждение, ваше высочество…?»
«Если ты действительно гордишься кровью слуги Короля-Льва, которая течет в тебе, ты обязана не тратить впустую сегодняшние праздник. Не тебе решать, что важнее: поле битвы или день рождения. И не ты в конечном итоге определишь свою репутацию - я не позволю тебе забыть нашу клятву, ты доведёшь это до конца».
«-»
Лицо Круш слегка напряглось от суровых слов Фурье. Феррис, глядя на нее, не до конца понимал, что именно больше всего казалось ему удачным.
Похоже, что одна важная вещь была понятна только Фурье и Круш.
«Забыть...? Нет, это не так, Ваше Высочество. Но я... я должна...»
«Леди Круш…»
Феррис слишком хорошо знал боль, волну эмоций, которая раздулась в сердце Круш и угрожала проглотить ее. Ее гордость как члена герцогской семьи теперь боролась со слоями ее личности, в которых она выстроила. Оба были её неотъемлемыми частями; без одного из них Круш не могла быть Круш.
«Ваше Высочество, вы говорите мне остаться здесь, построить фальшивую улыбку на моем лице, и...?»
«Нет, я не говорил ничего подобного. Я думаю, ты всё ещё что-то неправильно понимаешь.»
«Что?»
Озадаченное выражение лица Фурье вызывало удивительной выражение как у Круш, так и у Ферриса. Глаза Фурье сверкнули, а затем он улыбнулся.
«Слушай. Я пытаюсь сказать, что ты не должна защищать свое положение члена семьи герцога. Это то, что ты должна понять, кто и что ты, как Круш Карстен, дочь герцога.»
«Что вы подразумеваете под этим, ваше высочество?»
«Ты хочешь поддержать своего отца, и ты должна отпраздновать свой день рождения. Обе обязанности одинаково требуют Круш Карстен, дочь герцога. И ты не должна потерпеть неудачу, но я вижу тебя насквозь, потому что я тебя хорошо знаю.»
«-?!»
Фурье говорил со всей уверенностью того, словно это что-то простое. И хотя он, казалось, думал, что дал хороший совет, молодая женщина, слушающая его, выглядела обеспокоенной этим парадоксальным мнением.
«Конечно, было бы идеально сделать и то, и другое», - сказала Круш. «Но реально... с моей силой я не смогу...»
«Опять неправильно. У тебя есть я. У тебя есть Феррис. Ты не одна.»
«Ваше высочество…»
«Когда была вечеринка, где дела шли не совсем по графику? Что со всеми празднованиями и напитками... Если звезда шоу немного опаздывает, мастер церемоний найдет способ выиграть время. Возможно, я смогу потанцевать с мечами», - сказал Фурье, приняв позу, словно танцуя с невидимым клинком. Это заставило Круш моргать, стоя до того момента ошеломленно. Затем мягкая улыбка появилась на ее лице.
Это было естественным и достаточно красивым, чтобы покорить сердца и Ферриса, и Фурье.
«Забота вашего высочества обо мне является большим подарком, чем любой другой. Пусть моё тело и мое сердце будут преданы вам полностью. Огромное спасибо.»
«О, стоп, стоп! Я чувствую себя очень неловко, когда ты говоришь со мной таким образом. Мы с тобой друзья. Мы не должны позволять мелочам волновать нас. Что еще важнее - Феррис!»
«Э-э, да, сэр!» Он выпрямился, когда принц внезапно назвал его имя. Фурье похлопал его по плечу.
«Круш собирается сделать что-то глупое. И ты должен защитить ее. В конце концов, ты ее рыцарь.»
«Я.… рыцарь леди Круш?»
«Настоящий рыцарь всегда должен быть рядом с любимой и постоянно действовать, чтобы обеспечить ей безопасность. Я не могу думать ни о каком другом рыцаре для Круш, кроме тебя.»
Тысяча эмоций нахлынула на Ферриса от этих слов.
Его физическая слабость давно заставила его отказаться от надежды владеть мечом, чтобы защитить Круш. Он обменял это желание на обещание стать дамой, но сегодня он выглядел готовым нарушить это обещание. В этот день, когда казалось, что ему некуда обратиться и не на кого смотреть, вместо этого он получит новую клятву.
«Но я едва держу меч... Каким бы я был рыцарем».
«Это воля Его Высочества. Что касается меча, позвольте мне владеть им. Я хочу, чтобы ты был рядом со мной и делал то, что мог сделать только ты. Это единственное, что я прошу у своего рыцаря.»
Из-за заявления Круш по щеке Ферриса прокатилась горячая слеза. Ему казалось, что она его обожжет, и он быстро вытер её. Затем он повернулся к Фурье. Он очень хорошо знал принца, но теперь он смотрел на него с еще большим уважением.
«Феликс Аргайл, принял вашу просьбу, ваше высочество. Я обязательно защищу леди Круш.»
Он сделал самый сложный выбор из всех возможных. Фурье кивнул ему и внезапно передал что-то Круш. Он специально принес предмет с собой, когда услышал, что они направляются в комнату Круш.
«Что это, ваше высочество?»
«Ты сказала, что моего внимание достаточно для тебя, но не для меня. Поэтому я приготовил тебе подарок. Я думаю, что это подойдет тебе лучше всего.»
Это была длинная, тонкая, но удивительно тяжелая упаковка. Глаза Круш расширились, когда она развернула его. Она держала в руках меч, который явно был дорогим.
«Это лучший из всех клинков в королевском арсенале. Я попросил Бордекса проверить это, так что я уверен, что это правда. Это мой подарок тебе.»
«Ваше Высочество... Я думала, что вы против моего владения оружием».
«Что еще я мог сделать? Всю жизнь я видел тебя с оружием в руке. Это мне в тебе нравиться больше всего. Я уверен, что ты будешь великолепна в своем платье... но, на мой взгляд, ты всегда будешь той девушкой, которая держит меч. Фурье покраснел от того, что говорил так прямо. «Если ты откажешься от клинка, то я надеюсь, что смогу выбрать то, что тебе понравиться. В противном случае ты никогда не сможете заменить этот кинжал. И я никогда не смогу оторвать тебя от Короля Льва.»
«Мой Король Лев всегда был… Нет», сказала Круш, остановив себя. Она покачала головой. Затем она подняла меч и сказала: «Я благодарна за это счастье. Я обещаю, что сделаю с ним то, что будет достойно вашего драгоценного уважения ко мне.»
«Хорошо...! Хорошо, я признаю, что это было не совсем то, что я ожидал, так что прими его!»
Фурье, по-своему, сделал все возможное, чтобы передать свои чувства, но благодаря забвению Круш, он пролетел прямо над ее головой. Феррису было плохо из-за этого, но его уважение к Фурье росло еще больше.
Тогда Круш сказала: «Хорошо, пойдем, Феррис. Мы поможем моему отцу и немедленно вернемся на вечеринку!»
«Да, звучит как большое дело! И вот Ферри уже был занят на всю ночь...»
Но Круш уже была в окне. Феррис поднял платье и последовал за ней. Он вышел на траву, где его окутал ночной воздух, и ветер, задавался вопросом, что они собираются делать.
Но отчаянного чувства изоляции, которое он испытывал, пытаясь обмануть свою любовницу, больше не было.
После того, как он увидел их вдвоем, Фурье первым делом закрыл окно.
«Я рад, что их благополучно проводил... но я так и не понял, что именно происходит. Интересно, что бы это могло быть? Хм...»
Пока он говорил, он опустился на колени, чтобы встретиться с дворецким, которого они там просто оставили. Сначала он вынул кляп изо рта благодарного человека.
«Мне нужно, чтобы вы объяснили мне несколько вещей. Тогда мне с тобой придется выяснить, как пройти через эти довольно тяжелые условия. Как представители Круш, мы несем серьезную ответственность!»
А потом он весело рассмеялся, как будто это была просто еще одна совершенно нормальная ночь.
11
Участники вечеринки в особняке Карстен начинали сердиться.
Это было естественно. Празднование началось несколько часов назад, было уже далеко за полночь, и настроение было вполне ожидаемым. Теперь они все ждали главного события, представления Круш, дочери герцога. И все же желанный человек так и не появился. Более того, Меккарта Карстена, хозяина вечеринки, также нигде не было видно, из-за заявленной болезни. Как приглашённые могут не чувствовать себя немного расстроенными?
«Пригласили нас на вечеринку, на которой ни хозяин, ни участник праздника не появляются - они насмехаются над нами?» Хотя никто не говорил слишком громко, многие делали такие замечания себе под нос.
Несмотря на крайнюю сложность своего положения, дворецкие и слуги делали все возможное, чтобы выполнять свои обязанности ради своего хозяина и любимицы. Это была лояльность самого высокого порядка.
«Эрк… Даже если бы я был у руля, было бы трудно вынести вещи намного дольше…»
Один из гостей Фурье знал, что на самом деле происходит. Он использовал свое положение и несколько удачных слухов, чтобы успокоить растущее недовольство гостей, но это становилось все труднее. Он мог отвлекать их любительскими танцами с мечами и приличными выступлениями люрилай только несколько раз.
Это оставило ему только один выбор - секретное искусство, переданное по королевской линии. Фурье отложил свою гордость как члена королевской семьи и выполнял трюк, но как только он собирался это сделать, по залу пробежала суматоха. Похоже, возникла у гостей возле двери. Внезапно огромная дверь открылась, и кто-то вошел. Ее длинные зеленые волосы танцевали, и она выглядела поразительной и воинственной в своей военной форме.
«Это леди Круш Карстен», - сказал кто-то, объявляя имя красавицы.
Круш повернула свои янтарные глаза к источнику голоса. Человек, который заговорил, напрягся, но она положила руку себе на грудь и изящно поклонилась.
«Уважаемые гости. Я от всего сердца благодарю вас за то, что вы проделали весь этот путь. И за неудобства, которые мы навязали вам, позвольте мне извиниться вместо хозяина этого дома, Мекарта.»
Не малое удивление, пробежавшее по комнате, могло быть вызван сильной решимостью, которая была почти ощутима в ее великолепном голосе. Этой девочке только что исполнилось семнадцать, но ее прямое отношение заставило замолчать даже тех, кто бормотал раньше; они внимательно слушали ее чистый, резонансный голос.
«Если бы я могла просить вашей дальнейшей снисходительности, - продолжала Круш, - я бы попросила вас немного подождать. Я хочу поздравить вас всех в одежде, более подходящей для этого случая».
Она стояла прямо и подняла голову, принимая всех, кто был в зале. Ее взгляд, острый, как любой клинок, не оставил гостям никакого выбора, кроме как молча смотреть.
«Спасибо, Феррис, пошли».
«Да, мэм.»
Фигура в синем платье появилась позади Круш. Этот человек тоже был довольно красив. Волосы фигуры и подол платья были в довольно плохом состоянии, но ни служитель, ни хозяйка, казалось, не заметили. Двое из них начали идти, и, как будто по какому-то молчаливому соглашению, все уступили им дорогу.
Круш шла вперёд, одетая в ее военную одежду; все те, мимо кого она прошла, неосознанно выпрямились. Драгоценный меч на ее талии, казалось, выражал ее само существование.
Горничные начали преследовать ее, когда она шла, а затем они, Круш, и ее рыцарь вышли из зала. Не успели они это сделать, как напряжённость исчезло из воздуха, и все вздохнули с облегчением. Все гости смотрели друг на друга.
«Я слышал слухи о леди Круш, но…»
«Они говорили, что она без ума от оружия, что она была благородной женщиной, которая могла превзойти любого мужчину... Так вот, что они имели в виду, ха-ха».
Мелкие и дрожащие голоса пытались осветить Круш. Но это был только способ притвориться, что молодая женщина их не просто впечатлила, а, повлияла на них наилучшим способом.
Те, кто слышал ее голос и видел, как она проходит мимо них, были единодушны: насмешливые разговоры о девушке, одержимой оружием, о блудной дочери Меккарта, были полной ерундой. Она полностью заслужила печать своей семьи, так как она была львом. Круш Карстен была настоящей наследницей своего дома.
«-»
Многие из гостей, должным образом удивленные, чувствовали, что вечеринка была достаточно насыщенной. Можно было с уверенностью сказать, что никто из них не ожидал дальнейшего шока. Они ждали того момента, когда Круш переоденется.
«Она прекрасна…» - выдохнул кто-то.
Никто не знал, кто это сказал, даже человек, который прошептал слова, настолько взволнованный был всем этим видом. Круш вошла в залитый лунным светом зал в черном платье. Она завязала свои длинные зеленые волосы, и драгоценные камни блестели тут и там на ее белой коже. В своем военном наряде она казалась такой же острой, как меч, но в одно мгновение она стала сиять, как драгоценный камень в ее платье. Казалось, грубо даже дышать в присутствии такой полированной драгоценности.
Звук ее туфель на высоких каблуках отозвался эхом, когда она шла, и к первому, кому она направилась, был Фурье.
«Ваше Высочество Фурье, мои извинения за все проблемы, которые я вам причинила».
Скрестив руки на груди, четвертый принц опьянел при виде Круш в ее платье, затем он удовлетворенно кивнул.
«Я знал, что мое суждение было правильным. Круш, ты действительно прекрасна.»
«Ваше Высочество слишком добр.»
«Я серьёзно, это не лесть. Если бы я мог, я бы хотел оставить вас всех в покое прямо сейчас. Но я не должен - лучше всего показать тебя всем тем, кто так с нетерпением ждал тебя».
С оттенком красного на щеках Фурье кивнул Круш. Круш кивнула в ответ и повернулась, край ее платья струился за ней. С каждым движением в коридоре она делала изысканный реверанс.
«Пожалуйста, будьте так добры, чтобы простить мою грубость раньше. И за дополнительное временя, которое вы мне предоставили, я очень благодарена. Я выражаю вам свою глубокую благодарность.»
«-»
«Спасибо вам всем, что пришли сюда сегодня. Мне сейчас семнадцать, слишком мало, чтобы искать снисхождения моего отца или кого-либо из вас. И сегодня в моей жизни до настоящего момента меня очень многие поддерживали. Поэтому сегодня я хотела бы дать клятву». Она посмотрела прямо вперёд, ее голос не смутился и донесся до всех в комнате. «С этого дня я, Круш Карстен, буду жить как дворянка так, чтобы оправдать ожидания как моей фамилии, так и всех вас здесь сегодня. Вы все мои свидетели. Следи за мной в будущем, посмотрите, нарушу ли я это обещание или нет.»
«-»
«Прости меня еще раз за то, что беспокою всех вас этим. Пожалуйста, наслаждайтесь общением друг с другом. Я еще раз выражаю вам глубокую благодарность за то, что присоединились ко мне сегодня».
Так ее речь закончилась, но аплодисментов не было. Отчасти это было потому, что люди были перегружены. Но отчасти это было потому, что слова и отношение Круш не искали одобрения.
Несмотря на настроение, Круш вернулась к Фурье и протянула руку.
«Ваше Высочество, можно мне этот танец?»
«Гм...»
Фурье, так же, как и Круш, как и все вокруг, не нашел время, чтобы ответить. Но вскоре его обычное выражение вернулось, его глаза сверкали.
«Да, конечно. Ну конечно. Поскольку именно я сделал тебя женщиной, это будет справедливо, если я сделаю первый танец».
«- ?!»
Он хотел, чтобы его слова были легкомысленными, но они быстро вызвали недопонимание и шок среди тех, кто их услышал. Круш только мягко улыбнулась и не попыталась исправить заблуждения, когда они с Фурье направились к танцполу, взявшись за руки.
«Кстати, я спрошу тебя то, что я спросил у Ферриса - ты можешь танцевать женскую роль? Боюсь, не нужно ожидать, что я это сделаю.»
«Не беспокойтесь, ваше высочество. Я знаю как мужскую, так и женскую части. Я бы с радостью позволила Вашему Высочеству танцевать женскую часть, если вы это предпочитаете...?»
«Это может быть интересно по-своему, но я не думаю, что было бы правильно, если бы ты поддерживала меня в своем платье». Фурье изогнул улыбку.
«В таком случае, - ответила Круш, - я буду женщиной». Затем она посмотрела на оркестр взглядом, и они начали играть.
Мужчина и женщина танцуют под лунным светом, как это и должно быть.
Гости запомнят шаги, предпринятые парой, поскольку их размеренные элегантные движения приближают бурный день к нежному завершению.
12
«Тем не менее, я не был уверен, как там все получится!» - сказал Феррис.
Это был день после вечеринки, и главные игроки собрались вместе. Круш сидела рядом с Феррисом, и он цеплялся за ее руку, когда она гладила его по голове.
«Я, должно быть, очень переволновала тебя, Феррис», - сказала она. «Извини за это. Без тебя, кто бы лечил раны моего отца на поле боя? Ты отлично справился, как мой рыцарь.»
«Оу, вы не обязаны меня благодарить. Просто продолжайте гладить меня...»
«Посмотрите на вас двоих», проворчал Фурье. «Одна ночь без друг друга, и я не смогу вас разлучить».
Феррис поджал губы. «Как долго вы планируете оставаться здесь, ваше высочество? Вечеринка окончена. У вас нет причин оставаться здесь. Что насчет вашей работы?»
«Пытаешься выгнать меня, хорошо? Грр, когда мои друзья стали такими?»
«Может быть, именно тогда, когда вы сказали, что я был вашим другом, ваше высочество. Мяуч!»
«Феррис, этого будет достаточно. Не пренебрегай Его Высочеством», —сказала Круш твёрдо взяв одно из ушей. Она кивнула Фурье. Он скрестил руки на всём этом, но вскоре поднял бровь в направлении Круш.
«Я тоже хочу кое-что тебе сказать! Прежде всего, почему ты вернула этот наряд? Что случилось с твоей женской одеждой? Это не то, на что ты согласилась.»
«Ваше Высочество, мое обещание отцу состоялось в том, что я буду одеваться соответствующим образом, когда мы будем на публике и когда это будет необходимо и в противном случае. Он позволил мне одеваться дома так, как я хочу».
Круш вернулась к своей слишком знакомой военной форме. Это ни в коей мере не уменьшало ее красоту, но те, кто видел ее прошлой ночью, не могли не желать, чтобы она снова одела платье.
«Да, и я тоже хотел бы поговорить с Меккартом. Я слышал всё от твоего дворецкого, Малони, после твоего ухода, и думал, что умру от страха. Гигантские Кролики! Вы смогли прогнать их в конце концов?»
«Мы уверены в этом! Леди Круш ворвалась и дала этим кроликам того, чего они заслуживают! Когда Ферри добрался туда, лорд Меккарт был выведен из строя из-за боевого ранения, поэтому я не знаю, что случилось бы без нее…»
«Ты преувеличиваешь, Феррис. Даже без меня Бардок и другие позаботились бы об этом. Если есть чем гордиться, так это тем, что мой клинок не очень полезен, как твоё исцеление.» Круш пыталась отмахнуться от своей похвалы, но Феррис все еще очень гордилась тем, что она сделала.
На самом деле Меккарт открыл собственное бессилие трудным путем. Все демоны и обычные звери, которые обычно жили на равнине Футур, потеряли свои дома из-за гигантских кроликов и стали безудержно бегать. Именно тогда он получил свою рану. Позже они вступили в контакт с Круш, и ее поддержка и осторожное суждение сыграли решающую роль в вытягивании победы из челюстей поражения.
Прежде всего, все, кто участвовал в этой битве, будут говорить о технике меча Круш- навыке, который впоследствии будет называться «Один удар, сто поваленный».
Ко времени, когда вечеринка закончилась накануне вечером, Феррис уже начала слышать имя «Валькирия из земель Карстена». Он думал, что это очень подходящее прозвище.
«Тем не менее, остается, что я бросила вызов приказам. Мой отец кричал на меня, пока у него горло не заболело. И мне снова запретили брать мой меч и моего сухопутного дракона.»
«Несмотря на то, что лорд Меккарт тоже нарушил свое обещание… Ну, это ваш отец!» - прокомментировал Феррис.
«Есть несколько вещей, которые я сама хотела бы сказать ему, когда он выздоровеет», - согласилась Круш. «До тех пор я немного почувствую вкус работы моего отца».
Меккарт решил покинуть особняк на несколько дней, пока его раны зажили. В это время. Круш пришлось управлять герцогским домом. Ее глаза подсказывали, что она очень ждала этого.
«Мне нравится выражение твоего лица», - сказал Фурье.
Глаза Круш расширились от удивления, затем она улыбнулась. «Да, возможно, это хорошое зрелище. Прошлой ночью у меня был опыт, который обычно было бы трудно получить разными способами. Полагаю, отец не был бы счастлив услышать, как я это сказала, но я чувствую, что вчерашнее оскорбление, наконец, позволило мне стать собой». Ее лицо было таким же ясным, как прекрасный день, когда она описала свои чувства. Ее улыбка была идеальной, и Фурье был полностью очарован. Когда принц потрогал рот, пытаясь что-то сказать, у Ферриса произошёл озорной блеск в глазу, и он крепко сжал руку Круш.
«И! И вы сказали, что носить платье было не так уж плохо, не так ли?!»
«Я немного волновалась, прежде чем надеть его, но, когда я попробовала, я обнаружила, что могло быть и хуже. Отныне... Ну, я полагаю, я могла бы использовать его, чтобы танцевать в нём.»
«Я думаю, что это прекрасно! Ферри рад танцевать с тобой в твоей обычной одежде, но, если бы мы оба могли быть в платьях, это было бы восхитительно!»
«Это то, что беспокоило меня! Должна ли женщина в платье действительно знать обе части? Или... подожди, вернёмся назад? Должен ли мужчина в платье знать... Хм? Чего…? Что я вообще спрашиваю?!»
Фурье сумел запутаться в собственных мыслях. Круш и Феррис посмотрели на него и вздохнули в унисон, но это только заставило его рассмеяться еще раз.
«Нам еще многое предстоит сделать, прежде чем мы сможем сказать, что все хорошо, что хорошо кончается, но лучшая часть этого дела сделана. И мы будем продолжать это делать!»
«Мне нравится, что Ваше Высочество всегда смотрит на светлую сторону. Ферри всё ещё может влюбиться в вас!»
«Ха-ха-ха! Это один из моих хороших моментов. Хм, но не прижимайся ко мне так близко. Прекрати это! Не путай меня! Не делай это восхищение на своём лице!»
Когда Феррис прижался к принцу, Фурье изо всех сил пытался собраться с силами. Круш с любовью смотрела на них обоих, затем выдохнула. «Я действительно благословлена сверх всякой меры - интересно, смогу ли я когда-нибудь вернуть это счастье», - пробормотала она. Она казалась глубоко взволнованной, как будто боялась, что ей дали слишком много.
- Спустя всего шесть месяцев после этих событий Круш Карстен заняла должность герцога вместо отца Меккарта.
Она стала очень занятой, и у них троих было все меньше и меньше времени сидеть и смеяться вместе.
Круш будет возвращаться к этому дню снова и снова.
Но этот момент, будет только в будущем.
Глава 4 – Проклятье Феликса Аргайла
1
Королевские гвардейцы были идолами всех рыцарей в королевстве, лучшими среди всех. Только самым элитным из двух тысяч рыцарей королевства было разрешено присоединиться, и члены королевской гвардии поклялись защищать короля и королевскую семью - по сути, они были мечом и щитом, который охранял сердце королевства. Было сказано, что в прежние времена семейное положение и личная поддержка играли главную роль в том, кто присоединился к страже, но сегодня это было не так. Они представлялись сильнейшими духами-хранителями среди рыцарей королевства.
Был полдень, и в столовой рыцарского гарнизона было много народу. На самом деле большинство из них были рыцарями, что делало это место зрелищным.
Те, кто служил королевству вместо того, чтобы работать независимо, отличались цветом их накидок. Было четыре армии, которые носили красный, синий, зеленый и черный соответственно. Кластеры одного цвета перемещались вместе, в основном.
Также, казалось, было невысказанное понимание места в столовой: первая армия сидела ближе всего ко входу, а четвертая сидела дальше всего. Вообще говоря, места, наиболее удаленные от дверного проема, были отданы рыцарям самого высокого роста. И также, согласно обычаю, самые дальние места были предоставлены тем, кому было разрешено носить белую мантию королевской стражи - иными словами, Феррису и его спутникам.
Кто-то неожиданно заговорил перед Феррисом, когда он беспристрастно оглядел столовую. «Ты выглядишь странно, друг мой».
«Хм?»
Говорящий сел напротив него, изучая Ферриса прищуренными миндалевидными глазами. Его волосы были светло-фиолетовыми, а его лицо говорило о тщательном культивировании утонченности и мужественности. Это не могло сравниться с лицом, которое Феррис любил больше всего на свете, но оно выглядело определённо красиво.
«Юлий Юкулиус… верно?»
«Для меня большая честь, что вы меня знаете. И я тоже слышал о вас, Феликс Аргайл. Ваше… неортодоксальное продвижение вызвало много слухов».
«Да ...?»
На лице юного Юлия всплыл намек на улыбку. Он смотрел на кошачьи уши на голове Ферриса. Феррис не позволил своим эмоциям дойти до его желтых глаз; он привык к тому, что на него пялятся.
Предубеждение против полулюдей было обычным явлением в королевстве Лугуника, поэтому повышение уровня выдающегося получеловека до королевской гвардии, элиты элит, должно было заставить шептать недовольных, даже если они не ошибались в его происхождении.
Возможно, чувства Ферриса проникли в его взгляд, потому что Юлий нахмурился, кашлянул и затем вежливо кивнул.
«Мои извинения. Я не хотел пялится. Я слышал слухи, но я не мог поверить в них, не увидев это самому».
«Может быть, я прощу мяу, если вы скажете мне, о каком разговоре вы слышали. Дай те угадаю. Монстр с выпуклыми мышцами и мехом на всём теле? Было бы очень обидно, если бы люди распространяли такие слухи о милом маленьком Ферри!»
«Капитан сказал мне, что они являются отражением крови ваших предков. И у тебя прекрасные уши. Я понимаю, почему вы можете попытаться покусать кого-нибудь за них.»
«… Ты пытаешься подраться с Ферри?»
Это был редкий человек, который говорил о ушах Ферриса с чем-либо, кроме открытого презрения. И Юлий, очевидно, даже слышал подробности истории Ферриса от своего командира. Возможно, это было его крещение на пути привилегированного класса - Феррис слишком рано оставил свой статус наследника благородной семьи, чтобы изучать их.
В отличие от Ферриса, Юлий был рыцарем, который, очевидно, был опытным в фехтовании. Если это произошло и действие действительно продолжалось, у кота не было надежды на победу.
«Но не думайте, что вы покинете бой без царапин! Ферри милый, но не такой милый!»
«Я не хочу прерывать вас, когда вы делаете такую прекрасную работу, работая над собой, но я думаю, что у нас возникло недоразумение. Возможно, мы могли бы поговорить об этом?»
«Мяу что?»
Юлий не поднял руку, и его реакция была настолько неожиданной, что Феррис мог лишь моргать от удивления. В этот момент кто-то вытащил стул рядом с ним.
«Разве я не говорил тебе, Юлий? Позвольте мне начать разговор, говорил я. Ты слишком склонен к недопониманию, говорил я. Особенно с людьми, которых ты только что встретил.»
«И я ценю твою заботу. Но я не верю, что мое суждение было неверным. Я не думаю, что мы могли бы избежать некоторой путаницы, независимо от того, кто говорил первым. Посмотри на него сейчас.»
Молодой человек, который так легко говорил с Юлиусом, перевел взгляд на Ферриса. У него были голубые глаза и такие рыжие волосы, что они могли быть горящим пламенем. Феррис неосознанно напрягся.
«Можете ли вы быть... Рейнхард ван Астрея?»
Его внешность была слишком своеобразной, чтобы быть кем-то еще. На вопрос Ферриса рыжеволосый молодой человек приветливо улыбнулся и сказал: «Ах, я вижу, что мне не нужно представляться. Это действительно мое имя. Чтобы уточнить, я, как и вы, являюсь членом королевской гвардии. Как и Юлий соответственно.»
«Поскольку вы новичок, естественно иметь некоторые оговорки относительно того, что вы слышите от своих собратьев рыцарей», сказал Юлиус. «Но у нас есть слово нашего капитана. Я готов принять его оценку как есть.»
«Хм, боюсь, я не понимаю, что это значит мяу».
Рейнхард и Юлий, казалось, были друзьями, и их разговор был беспрепятственным. Тем не менее, Юлий, казалось, что-то недоговаривал. Не то, чтобы Ферриса, полностью обделённого, не заботило это меньше всего.
Для него важнее был вопрос, почему эти двое вообще обратили на него внимание. Особенно Святой Меч, Рейнхард. Исходя из того, что он слышал о личности Рейнхарда, Феррис хотел верить, что он не из тех, кто изгонит новичка.
«Что ты хочешь от Ферри, хочешь заставить меня уйти от сюда? Ты здесь не для того, чтобы... издеваться надо мной?»
«О, вряд ли. Можем ли мы носить белую королевскую одежду гвардии, и делать такие глупые вещи? Мы просто выполняем приказы нашего капитана.»
«Ты имеешь в виду капитана Маркуса?» - окольные слова Юлиуса заставили Ферриса подумать о капитане, человеке с лицом, похожим на валун. Что они могли сделать с ним по приказу этого человека?
«Ну, если быть кратким», - сказал Рейнхард, - «мы хотим быть уверены, что то, чего вы боялись, с вами не случится. Мы с Юлиусом вашего возраста, и мы подумали, что вы сможете обратиться к нам за советом, так как мы довольно долго были в королевской гвардии.»
«О, я вижу,» сказал Феррис, положив подбородок на руки. Капитан поручил двум рыцарям присматривать за ним. На его фоне у мальчика была нестабильная смесь факторов: его кошачьи уши, его менее чем ужасная способность владения мечом и тот факт, что он вошел в охрану благодаря своим связям. Нет сомнений, что капитан не доверял такому рыцарю.
Он пробыл там всего год, и был назначен на испытательный срок, но, тем не менее, это было огромное бремя.
«Судя по вашей реакции, похоже, вы понимаете своё положение, в котором находитесь», - сказал Юлиус.
«Если бы это происходило с кем-то другим, все это казалось бы шуткой, но гораздо больше проблем из-за того, что это происходило с тобой», - сказал Феррис. «Кстати, что именно капитан сказал вам двоим о Ферри?»
Это заставило Рейнхарда и Юлия широко раскрыть глаза, затем они посмотрели друг на друга и на мгновение задумались.
«Что вы фаворит четвертого принца, - сказал Юлий, - и что вы попали в гвардию, потому что он порекомендовал вас».
«Я также слышал, что вы получили рекомендацию от целителей в королевском замке, а также в Королевской академии исцеления», - добавил Рейнхард. «Я просто надеюсь, что ваши способности не были преувеличены, чтобы оправдать принятие капитаном вашего необычного повышения».
Их ответы сказали Феррису, к его разочарованию, что репутация, которая предшествовала ему, была более или менее той, какой он ожидал.
В то же время он был уверен, что он мог чувствовать больше глаз, чем прежде, устремленных на их маленькую группу со всего зала. Кажется, он не был единственной причиной, по которой люди смотрели в их сторону. Даже Меч Святого Рейнхарда не проковал всех взглядов. Должно быть, что-то было и с Юлиусом.
«Конечно, капитан не просто пытается хранить все свои самые большие проблемы в одном месте…?» Пробормотал Феррис. Но он не мог избавиться от плохого чувства, когда его мысли обратились к испытательному периоду в королевской гвардии, которая вот-вот должен был начаться.
2
Конечно, за тем, как Феррис пришел присоединиться к королевской гвардии, была сложная история.
Феррису было теперь восемнадцать, и он был бы более счастлив прожить свою жизнь с госпожой Круш. Она сама выразила свое одобрение этому, и они оба были настолько близки, что часто разделяли почти одни и те же мысли. Настоящая проблема, однако, была одной из их других причин.
Феррис - его настоящее имя Феликс Аргайл - обычно носил женскую одежду, но биологически он был мужчиной. Таким образом, если он собирался служить Круш, для него было бы более социально приемлемым сделать это как рыцарь, чем как слуга или помощник.
Так получилось, что из-за определенной серии событий Феррис был назначен рыцарем Круш, и она приняла его в качестве такового. Только не хватало практического рыцарского опыта.
Конечно, если его госпожа признала Ферриса своим рыцарем и провела церемонию инвестирования, формальных проблем не было. Но Круш, герцогиня Карстен и глава семьи была слишком высока, чтобы принять рыцаря без истории. Круш была девушкой, и женщиной, чье поведение в прошлом заставляло многих смотреть на нее свысока. Если, помимо всего прочего, она должна была принять рыцаря без каких-либо доказанных навыков или реальных способностей основанного исключительно на продолжительности их знакомства, даже более неблагоприятные слухи должны были распространиться.
Чтобы избежать этого, Феррису нужно утвердиться в роли рыцаря, резюме которого не будет смущать его хозяйку. Четвертый принц нации, Фурье Лугуника, оказал им некоторую помощь в решении этой проблемы.
«То, что ты стал рыцарем Круш, также важно для меня. Мне едва ли нужно напрягаться, чтобы связать тебя с рыцарями. Я просто ... Хм! Возможно, я могу просто поговорить с Маркусом или кем-то еще. Ты просто расслабься и жди!»
Фурье сердечно рассмеялся Феррису, а затем выбежал из комнаты, прежде чем кто-либо смог его остановить. Вскоре после этого было принято решение о назначении Ферриса в королевскую гвардию, и он приступил к году службы, который позволит ему создать свою легенду.
Ну никто не говорил, что все пройдёт совершенно гладко.
Во время входа Ферриса в отряд капитан Маркус строго посмотрел на него и сказал: «Ты здесь по настоянию Его Высочества Фурье, а также по ряду других сильных рекомендаций. Герцогиня Карстен также рекомендовала тебя мне. В свете всего этого я готов предоставить тебе вход в королевскую гвардию... но не без условий.»
Когда они разговаривали там в его кабинете в гарнизоне, капитан предложил испытательный срок - фактически, в течение которого Феррис мог испытать жизнь королевской гвардии, а затем уехать домой, если захочет.
«Если в течение этого времени я решу, что ты мне не пригодишься, то ты не останешься в моем отделении. Однако, если тебя выгонят во время испытательного срока, я гарантирую, что это сделано будит таким образом, чтобы не оставить пятно в твоей репутации. Я не могу говорить о чувствах принца или других твоих покровителей, но это было бы лучше, чем проводить все время, будучи публично расцененным как пятно на страже. Надеюсь, ты примешь мое предложение?»
Маркус был прямым и не пытался скрыть тот факт, что его поставили в довольно деликатное положение. Феррису он сразу понравился. Было огромным облегчением видеть правду в чьих-то глазах и не беспокоиться о вежливом избиении вокруг факта.
«Могу я спросить только одну вещь?»
«Какую?»
«После того, как испытательный срок закончится, это будет считаться частью моих двенадцати месяцев службы, не так ли? Честно говоря, я терпеть не могу быть вдали от леди Круш даже на месяц дольше, чем должен быть».
«-»
Маркус был ошарашен заявлением Ферриса, хотя бы на мгновение. Было мгновение, когда он выглядел уставшим, но затем его лицо снова стало лицом свирепого солдата.
«Мне нравится твой нерв. У тебя много мужества для такого маленького мальчика - ты еще можешь нас удивить», - грубо сказал он.
«Поначалу мне было немного страшно… но быть рыцарем оказалось скучнее, чем я ожидал».
«Ты был здесь всего несколько дней. Еще немного рановато думать, что ты видел все, что может предложить рыцарство», - сказал Юлиус. «Это правда, что королевская гвардия не выходит на поле так часто, как некоторые другие подразделения, но мы должны полностью посвятить себя тому, что нам дано делать. Мы должны быть готовы всегда».
«Да, да, ты крутой, я знаю».
Феррис махнул рукой, пытаясь успокоить Юлия. Он только поднял тему, чтобы скоротать время, но, когда они были на работе, Юлий всегда думал только о предстоящей задаче. Прошло около десяти дней с тех пор, как Юлий начал присматривать за ним, но даже то, что Феррис видел на тот момент, подсказывало, насколько трудными могут быть вещи.
Хотя…
«Никто не расстроится, если немного расслабится», - сказал Феррис.
«Когда я держу меч, я естественно расслаблен», - сказал Юлий. «Но когда я откладываю его, тогда я должен быть рыцарем. Ты должен делать так же, Феррис.»
«Эх! Мяу так взволнован!»
Феррис поморщился, а Юлий вздохнул. Но вскоре они оба снова улыбались. Они уже были достаточно близки, чтобы обмениваться такими шутками. Юлиус мог быть довольно гибким, когда выполнял свои профессиональные обязанности, но, когда он не работал, с ним довольно интересно поговорить. Его несколько перегруженная фиксация на положении рыцаря выглядела как проявление некой недостойной детскости. Но все это было то, за что Феррис полюбил его. У него было гораздо больше проблем с...
«Ах, вот вы оба. Я рад, что вы не скучаете.»
«Мяу что?»
Рейнхард втиснулся туда, где Феррис и Юлиус болтали на своем обычном месте в столовой. Он легким движением похлопал Ферриса по плечу и улыбнулся Юлиусу. Уши Ферриса прислонились к его голове.
«Грр, снова попал в засаду. Рейнхард, ты действительно просто вышел из ниоткуда. Чувства Ферри не привыкли быть так легко обманутыми. Ты уверен, что ты человек? Это немного страшно...»
Нечеловеческие предки Ферриса дали ему больше, чем его внешность; у него также были исключительные органы чувств. В частности, его кошачьи уши могли обнаружить крошечные изменения в его окружении, настолько, что он мог точно определить, когда кто-то повернулся, чтобы взглянуть на него. И все же Рейнхард был исключением, который мог перечеркнуть все исключения. Феррис ни разу не слышал его прихода.
«Так я родился, мой дорогой Феррис. Боюсь, нам обоим просто придется с этим жить. Что еще более важно, у меня для тебя повестка. Его Высочество Фурье просит тебя. Так как у тебя, кажется, есть немного времени, ты должн пойти к нему. Покажи ему, насколько хорошо ты выполняешь свой долг как один из Рыцарей Королевской Гвардии.»
«…Ты подслушивал?»
«Конечно, не намеренно.»
Рейнхард, по крайней мере, имел благородство, чтобы выглядеть смущенным. Феррис почувствовал легкое раздражение. В столовой теперь было немного пустее, чем в некоторые дни, но болтовни все еще было много. Феррис и Юлий сидели в дальнем конце; даже уши Ферриса не могли понять разговор на таком расстоянии.
«Если бы Его Высочество лично попросил его, было бы лучше поторопиться», - сказал Юлий. «Ты не против, если я буду сопровождать тебя, Феррис?»
«…Да, конечно. Хм ... а ты как Рейнхард?»
«Я рад вашему приглашению, но у меня есть другие планы, - извиняюще сказал Рейнхард. «Я отправлюсь в небольшое путешествие к нашей границе с Империей. Меня попросили посмотреть.»
«Вот это да. Рейнхард не часто отправляет мяуканье.» Феррис недоуменно посмотрел на другого человека. Юлий, встав с места, кивнул Рейнхарду.»
«Не волнуйся, я могу сам следить за Феррисом. Ты выполняй свою миссию.»
«Миссия звучит ужасно серьезно...»
«Он просто имеет в виду, что я должен подходить к этому с таким настроем. Отлично. Я все оставлю тебе.» Рейнхард кивнул Юлиусу, который помахал рукой, когда Святой Меч покинул столовую.
Вызов от Фурье означал, что они направятся в комнату принца в королевской резиденции. Они смело шли по дороге, ведущей прямо к замку, так как это было известной привилегии королевской гвардии.
«Его Высочество часто просит тебя. Вы двое должны быть довольно близки.»
«Ну, мы давно знакомы. Этому уже... восемь лет мяу? Знаешь, это дает Ферри много сил.» Он одарил Юлиуса коварной ухмылкой, когда они шли по дороге между гарнизоном и замком. Но Юлий только печально улыбнулся.
«Тебе не нужно притворяться. Я не чувствую ничего рассчитывающего в ваших отношениях с Его Высочеством. Мы знали друг друга в течение короткого времени, и даже я могу сказать это. Ты и принц, кажется, очень цените друг друга.
«…Как-то неловко слышать, как кто-то говорит это. Во всяком случае, мяу говорил, что ни на что не рассчитывает, но я попал в королевскую гвардию из-за Его Высочества, не так ли? Ты не думаешь, что я воспользовался его положением?»
«Я прошу прощения за то, что сказал тебе такую грубость на нашей первой встрече. Но через неделю после того, как ты присоединился... Я не думаю, что кто-то из нас остался сомневаться, что ты достаточно способен, чтобы быть частью гвардии.»
Юлиус склонил голову в извинении, на что Феррис ответил, дав ему отбивную каратэ. Мягко, конечно. Когда Юлиус снова поднял голову, Феррис улыбнулся. «Ну, я рад, что вы, ребята, так думаете. Если бы Ферри облажался, это не было бы просто смущением для Ферри, мяу. Все люди, которые поддерживали меня, тоже выглядели бы плохо…»
«Я думаю, что ты сделал более чем достаточно, чтобы оправдать свои рекомендации к настоящему времени. К счастью, у тебя даже был шанс показать, в чем ты действительно хорош - я думаю, что никто из нас еще не подходит для битвы с капитаном».
«Не правда», - легкомысленно сказал Феррис, но внутри он яростно кивнул.
Не имея умения владеть мечом, Феррис мог показать себя другим гвардейцам только в том, где у него есть талант в чем-то другом. В его случае это, безусловно, было бы лечебной магией, и, к счастью для него, у него было много возможностей показать, что он может сделать на этой неделе. Это потому, что на тренировочном поле капитан Маркус решил лично обучать своих подчиненных. Когда он исцелял каждую травму, Феррис был благодарен капитану за довольно неортодоксальный способ проявить доброту. В результате все признали способности Ферриса, и, хотя было невозможно узнать, что люди говорили за закрытыми дверями, публичные возражения против его входа в гвардию прекратились.
«Это сделало мою жизнь намного проще. Мяу, я должен поблагодарить капитана.»
«Конечно, он бы просто избежит ответа, если бы ты скажешь что-нибудь.»
«Да, он поступает таким образом. Для такого работяга у него наверняка есть странные причуды. Какая боль.»
Он мог просто представить себе бесхитростного капитана Маркуса, делающего вид, что не понимает, за что его благодарили. Это была неутешительная сцена. Рядом с Феррисом Юлий кивнул, словно точно понимая, что происходит в голове у мальчика-кота.
«Несмотря на это» - сказал Юлий - «давай вернёмся к нашей первоначальной теме, ты сказал, что дружишь с Его Высочеством уже восемь лет. Мне очень любопытно, как вы двое были детьми. Ты не возражаешь против моего вопроса?»
«Нет, но я не думаю, что эти истории очень интересны. Восемь лет назад Ферри был просто милым маленьким Ферри, а Его Высочество было Его Высочеством... Мы были точно такими же, правда.» Феррис поднес руку ко рту и засмеялся. Он вспоминал обрывки всей их дружбы. Фурье превратился в крепкого молодого человека, но в глубине души он был таким же, каким был когда-либо. «Знаешь, я думаю, что уважаю это в отношении Его Высочества».
«Если Принц Фурье не изменился, вот что имеет значение. Восемь лет… Когда детство заканчивается, не все могут оставаться прежними». В отличие от подавленного смеха Ферриса, Юлий выглядел каким-то грустным. Феррис заметил это и вопросительно посмотрел на него.
«Если подумать, я мало что слышал о тебе, Юлий».
«Это потому, что, к сожалению, моя жизнь не была достаточно богатой, чтобы оправдывать какие-либо истории. Это было совершенно обыденно, скучно, как сказка на ночь».
«Эх. Если ты действительно не хочешь говорить об этом, я не буду спрашивать... Ты давно знаешь Рейнхарда? Ты кажешься ему ближе, чем большинство из нас.» От имени Святого Меча вся печаль исчезла с лица Юлия.
«Рейнхард? У нас с ним долгая история, очень похожая на твою и принца.» Он откинул челку в сторону и посмотрел вдаль, словно вспоминая что-то. «Прошло почти десять лет с тех пор, как мы впервые встретились. Но только после того, как мы оба стали рыцарями, мы стали друзьями. У нас не так много хороших воспоминаний, как у тебя и Его Высочества.»
«Ты имеешь в виду, что вы просто знали друг друга мимоходом, как прохожие?»
«Может быть, а может и нет. Я знал, кем он был, но я не уверен, что он знал, кто я. Поскольку он был таким особенным для меня, я был очень рад возможности подружиться с ним».
«Особенный, да ...?»
В дружбе между Юлием и Рейнхардом не было ничего глубже. И все же, не было возможности объявить это просто дружбой. Но Феррис еще не был достаточно близок к Юлию, чтобы спрашивать о таких вещах. Феррис очень хотел избежать случайного отчуждения его, сказав не то, что он так ценил, как Юлий Юкулиус.
Двое из них обнаружили, что они болтали всю дорогу до замка. Они поприветствовали охранников и дежурных чиновников, а затем подошли к лестнице, ведущей на верхние уровни замка, где жили Фурье и другие члены королевской семьи. Они рассказали охраняющим лестницу мужчинам, кем они являются и куда идут, и их быстро впустили.
Они поднялись по лестнице, ведущей в королевские палаты, и пошли по коридору с коврами. Феррис нашел нужную им комнату и использовал дверной молоточек.
«Ваше Высочество!» - сказал он тоном песни. «Как вы и просили, ваш дорогой Ферри прибыл!»
Приветствие заставило Юлия приложить ладонь ко лбу.
«Феррис, как бы близко ты ни был, это… ну, я полагаю, уже слишком поздно».
Он пожал плечами, и в тот же момент дверь открылась.
«Ты привёл его сюда так быстро? Для меня это неприемлемо! Если это все, что ты собираешься сделать, зачем дальше следить за ним?»
Из комнаты вышел молодой человек с золотыми волосами и ясными алыми глазами: Фурье Лугуника, четвертый принц королевства. Он перевел взгляд с Ферриса на Юлия, затем засмеялся, показывая свои зубы.
«Ах, неважно! Добро пожаловать, вы оба. У вас обоих хорошее здоровье?»
«Я чувствуя себя очень хорошо, мой лорд. Ваше внимание восхваляет меня.»
«… Сказал Юлиус», - заметил Феррис. «Но мы видели вас два дня назад, не так ли? Вряд ли у нас было достаточно времени, чтобы заболеть!»
«Понятно, может и так. Но если ты здоров, это все, что имеет значение. В любом случае, нам есть о чем поговорить, но давайте не будем этого делать здесь. Заходите, вы оба.»
Фурье указал им в свою комнату. Он был одинаково щедр как с почтительным Юлием, так и с радостно дерзким Феррисом.
Комната Фурье была настолько странной, что трудно было поверить, что она принадлежала члену королевской семьи. Не то чтобы Феррис был во многих других королевских комнатах для справки - но комната Фурье была почти такой же просторной, как и комната Круша. Возможно, ее отвращение к избытку повлияло на него.
«Вы, кажется, немного раздражены, ваше высочество», - сказал Феррис, сидя на диване в приемной. «В чем дело?»
«Ты переходишь прямо к делу! И на каком основании ты говоришь, что я нервничаю?»
«Вы не можете обмануть уши Ферри. Ваш голос дрожит, пульс учащается быстрее обычного, и вы несколько раз сглотнули, пытаясь успокоиться.»
«Боже мой! Твои уши могут даже услышать мое сердцебиение?»
«Ну-э-э. Просто блеф», - невинно сказал Феррис. Фурье рухнул на стул.
Его реакция была достаточным доказательством того, что он что-то скрывал от них. Юлиус бросил на Ферриса строгий взгляд за неуважение к такому благородному человеку, как Фурье, но Феррис просто проигнорировал его.
«Хорошо, я знаю, что вы делаете все возможное, чтобы успокоить нас, но на самом деле, что-то происходит? То, как вы выгнали всех горничных и слуг, чтобы вы поговорили с Ферри и Юлиусом в одиночестве, вызывает у меня ужасное неприятное чувство».
«Да, хорошо подмечено. Я должен был ожидать этого от тебя, Феррис. До этого, однако, есть одна вещь, в которой я хочу быть уверен. Вы, Юлий. Фурье пристально посмотрел на рыцаря. На мгновение Юлий удивленно поднял бровь, но почтение вскоре вернулось ему на лицо. Он ответил кивком.»
«Да ваше высочество. Спрашивайте меня, о чем угодно.»
«Хороший ответ. Можете ли вы посмотреть мне в глаза и сказать, что вы друг Ферриса? Если это так, вы можете остаться на эту дискуссию, но если нет... Что ж, мне нужно попросить вас выйти из комнаты.»
«Ваше Высочество довольно прямолинеен...»
Фурье был неспособен на обман или хитрость. Иногда это могло раздражать, но, несомненно, это была одна из его хороших черт. Юлий ответил на вопрос, приложив руку к груди, приняв формальное выражение.
«Я знал Ферриса всего несколько дней, и наше общение недостаточно глубокое, чтобы я смело мог назвать его другом. Однако я искренне надеюсь, что со временем мы станем только ближе. Вот такой ответ, ваше высочество?»
«Да, - сказал Феррис, - поговорим прямо...»
Юлий, возможно, был не так откровенен, как принц, но было ясно, что он говорил от всего сердца. Это означало, что он сознательно входил в потенциально рискованную ситуацию - довольно страшную для нового друга. Он был властным, вероятно, пошел против течения, но Феррису это нравилось.
Фурье, казалось, чувствовал то же самое, потому что он несколько раз кивнул, а затем улыбнулся Феррису. «Похоже, Ты нашёл хорошего компаньона, Феррис! Я вижу, это стоило моего времени, чтобы рекомендовать тебя в королевскую гвардию. Ты не должен задирать нос от дружбы с Юлием!»
«Ваше Высочество, звучит так, будто я только что присоединился к гвардии, чтобы подружиться, когда вы так говорите, это не очень приятно…»
«Да, да, дорогой», - с улыбкой сказал Фурье, пытаясь скрыть смущение Ферриса. Но затем выражение его лица изменилось. «Теперь к делу».
Уши Ферриса мгновенно поднялись в воздух. Источником этого был не кто иной, как Фурье.
«Ваше Высочество...?» Он позволил словам ускользнуть, пытаясь удостовериться, что это все еще Фурье, что молодой человек, который сидел перед ним и выглядел невероятно мрачным, все еще был другом, которого он знал.
Фурье не ответил на подсказку Ферриса, но медленно начал говорить тихим голосом.
«Прежде всего, я рассказываю вам обоим на своей собственной прерогативе. Круш велела мне не говорить об этом»
«Леди Круш сказала вам…?» Когда имя его госпожи всплыло, Феррису стало еще более неловко. Слова Фурье не говорили и не сулили ничего хорошего, особенно если она не может даже доверить это Феррису.
«Ходили слухи о каком-то конкретном месте в области Карстен. Частные расследования продолжаются, но я получил известие, что Круш отправилась осматривать это место самостоятельно».
«… Это так?» Феррис был так обеспокоен открытием Фурье, что, когда он услышал, что на самом деле происходит, он был почти разочарован. Круш знала, как защитить себя. Не было необходимости беспокоиться за неё, даже если она столкнулась с небольшой проблемой на своём пути.
«И если они уже расследовали это, - продолжал Феррис, - тогда я не думаю, что леди Круш может быть застигнута врасплох. Она превосходит любого обычного противника. Ваше Высочество должно знать это лучше всех.»
«Мм… я не могу себе представить, чтобы она проигрывала кому-либо, кроме меня, и все же…» Это, очевидно, был лучший ответ, который мог найти Фурье.
Судя по тому, что было сказано до сих пор, Феррис не мог понять источник беспокойства Фурье. Но даже когда вещи, сказанные принцем, казались необоснованными, они часто оказывались чем-то большим, чем пустыми домыслами. Возможно, это было еще одно из его неприятных предчувствий...
«Ваше Высочество, если можно?» Когда они молча сидели, Юлий прервал тишину.
«Мм. Можно.»
«Я не встречался с герцогиней Карстен лично, поэтому не могу судить о ней, но… поскольку вы вызвали Ферриса, могу ли я предположить, что вы что-то предприняли?»
«Юлий, ты должен знать, что Его Высочество часто делает вещи без реальной причины…»
«Не в этот раз. На этот раз у меня есть основа для моих действий. За мои ... беспокойства», - сказал Фурье, не в силах взглянуть вверх.
Это застало Ферриса врасплох. Но, честно говоря, он не уделял должного внимания. Возможно, потому что он не хотел верить, что Круш может быть в опасности. И если последние слова Фурье были неожиданностью, его следующие слова были абсолютным шоком.
«От куда берутся слухи? Это твой дом, Феррис. Дом Аргайла.»
3
В Доме Аргайла творились темные вещи.
Впервые весть достигла Круш в начале этого же года, почти два месяца назад. Первое, о чем она подумала, когда услышала имя Аргайл, было не что иное, как Феррис. Ее встреча с любимым слугой никогда бы не состоялась без Дома Аргайла, где он родился.
Но это не означало, что Круш была благодарна Аргайлам. Она была благодарна за то, что они привели в мир человека по имени Феликс Аргайл, но то, что они сделали с ним в юности, было трудно простить.
В результате, с тех пор как она спасла Ферриса от его семьи и взяла его под свое крыло, Круш старалась иметь как можно меньше контактов с семьей Аргайл. Феррис тоже не поднимал вопрос; они были фактически на той же волне по этому вопросу. Поэтому, когда она получила сообщение о Доме Аргайла впервые за почти десятилетие, Круш оказалась нехарактерно обеспокоенной.
«Что-то ужасное происходит в Доме Аргайла…?»
«Пока, миледи, мы пытаемся не дать Феррису услышать об этом, но… что нам делать?»
Они были в ее кабинете. Руки Круш были скрещены. Ей было больно слышать это официальное сообщение от слуги. Он был одним из преданных слуг, которого она унаследовала от своего отца Меккарта вместе с герцогством. Он знал Круш с детства, а Ферриса - с тех пор, как он пришел в дом Карстена. Кто-то, кто был так близок с ними и с семьей так долго, естественно, разделял озабоченность Круш.
«Вы правы, я бы предпочла, чтобы Феррис не узнал», - сказал Круш. «Но это зависит от того, что именно происходит. Нам может быть будет необходимость сказать ему.»
«Это правда, миледи. Согласно отчету, Бин Аргайл - отец Ферриса - в течение последних нескольких месяцев приглашал в свой дом подозрительного человека. Он может быть работорговцем.»
«Работорговцем...?»
Лоб Круш слегка нахмурился при этом слове. Официально в Королевстве Лугуника не было рабов. Любой, кто работал, должен был получить компенсацию; отношения между дворянами и их слугами были отношениями между работодателем и работником. Возможно, с некоторыми людьми обращались не лучше, чем с рабами, но на бумаге рабство не существовало в соответствии с законами королевства.
Таким же образом, торговля рабами не могла быть продолжена и в пределах границ Лугуники.
«И все же нет конца людям, которые хотят запятнать свои руки таким бизнесом… Правда ли, что Дом Аргайла работает с работорговцем, чтобы продавать людей нашего владения другим королевствам? Это будет означать ...»
Это означало бы, что они были предателями. И ответственность за проблему легла на Круш, которая правила этой областью. Немедленное расследование выявит факты. Если бы обвинения были правдой, глава семьи был бы наказан, а сам дом Аргайла, скорее всего, прекратил бы свое существование. Если бы это случилось, Феррису было бы трудно избежать последствий.
«Что сеют родители, то дети пожинают”. Это не шутка. О чем думают Аргайлы?». По ее мнению, Круш обнаружила, что снова переживает день, когда впервые встретила Ферриса.
Он был всего лишь кожей да костями, почти черным от земли и грязи, мальчик был настолько слаб, что едва мог говорить. Разве для Аргайлов не хватило того, что они уничтожили первую половину жизни Ферриса? Круш обнаружила, что её переполнен сильный гнев, что прикусила губу, чтобы сдержать его, что было для нее самым необычным жестом.
Но чиновник встретил ее гнев, сказав: «Пожалуйста, подождите, миледи. Это еще не все. Не принимайте решение, пока не услышите всего.»
«…Мне жаль. Я немного переволновалась.»
«Совершенно понятно. Мы с вами оба затронуты тем, что касается Ферриса. Независимо от того, что касается Дома Аргайла, похоже, что это не просто торговля рабами».
«Не просто?»
«Да. Подробности пока не определены, но, похоже, вместо того чтобы продавать рабов торговцу, Аргайлы покупают каждого раба, до которого могут дотянуться их руки».
«Покупают их?»
Она бросила на мужчину недопонимание. Поскольку рабство официально не существовало в Лугунике, люди, занимающиеся работорговлей в королевстве, не могли, в принципе, иметь никакой другой цели, кроме продажи рабов другим народам. Покупка рабов в качестве рабочих вряд ли выглядела бы иначе, чем наем их на работу, и не вызывало бы никаких слухов.
«Вопрос в том, заставило ли Дом Аргайла что-то, что они начали их покупать рабов», - сказал чиновник, озвучив тот же вопрос, который задавала Круш.
Упадок Дома Аргайла начался девять лет назад, когда Дом Карстена узнал о Феррисе и впоследствии излил свой гнев на их семью за их проступки. Бин Аргайл был дворянином без дворцового звания, наблюдателем за собранием городов и деревень на территории Карстена, и его ценили за его работу. Но это изменилось после инцидента с Феррисом, и в конечном итоге Дом Аргайла потерял всякое доверие.
После этого Бин предпринял несколько попыток восстановиться после этого, но все они закончились неудачей, и теперь единственное имущество, которое оставила семья, это их дом и участок необрабатываемой земли. Им пришлось отпустить всех своих слуг, и последнее, что о них было слышно, что мать и отец Ферриса жили в лучшем случае скромно.
«В таком состоянии, что делает Дом Аргайла, что потребовало бы рабов…?»
Было бы намного легче поверить, что они продают людей разбойникам. Конечно, если бы они это делали, не было бы никакого смысла в смягчающих обстоятельств при отбывании наказания, но, по крайней мере, она могла бы понять их мотивацию.
«Как бы то ни было, в тот момент, когда они вступили в работорговлю, Дом Аргайла нарушил законы нашего королевства. И работорговец, смело действующий на моих землях, ничуть не лучше. Нам придется арестовать обе стороны и разобраться с ними».
«В таком случае, миледи, вы собираетесь немедленно их задержать?»
«Да, я… Нет, подожди». Было бы достаточно легко отправить ее солдат, чтобы захватить Бина Аргайла. Но такое решение было бы слишком поспешным. Им нужно было получить больше, чем Бина. «Если мы будем двигаться слишком быстро, сам работорговец может сбежать».
«Это возможно. В последние месяцы частота его посещений Дома Аргайла была один раз в месяц или в два».
«Когда появился этот отчет?»
«Два дня назад. Это даёт им окно на два месяца…» Казалось, чиновник догадывался о том, что имела в виду Круш. Она долго размышляла, а затем покачала головой, видя, что у нее нет другого выбора.
«Убедитесь, что за домом Аргайла постоянно следят. В следующий раз, когда работорговец придет к их двери, мы схватим их обоих сразу. Есть возражения?»
«Только одно - вы не делаете это для Ферриса, не так ли?»
«Едва ли. Конечно, я имею в виду его, но моя ответственность как герцогини важнее моих личных чувств. И Феррис не хотел бы, чтобы я поставила его перед своим долгом.
Чиновник удовлетворенно кивнул. «Тогда, вы командуете, миледи».
Он удалился, оставив Круш в одиночестве в ее кабинете. Она упала на свое кресло. Она наклонилась на своём месте, глядя в окно на небо. Клочья белых облаков дрейфовали сквозь прозрачный синий цвет - безошибочный признак того, что ветер в тот день был сильным.
Я не верю, что даю Феррису слишком много внимания просто потому, что этот вопрос касается его семьи.
Однако в течение последующих двух месяцев, в течение которых ничего не изменилось в доме Аргайла, Феррис присоединился к королевской гвардии. И это правда, что тайно она была этому рада.
4
«Грязные дела в доме Аргайла. Хм, ясно…»
Фурье кивнул. Круш пригласила его, чтобы поделиться чаем и поговорить лицом к лицу. Они были в гостиной усадьбы Карстен, и список гостей для этого чаепития включал только их двоих. Фурье посещал её домашнее хозяйство даже после того, как Круш стала герцогиней, хотя и с меньшей частотой, чем раньше.
«Просто у меня были дела в этом районе, ты понимаешь!» - говорил он. «Я подумал, что могу зайти, чтобы проверить, здорова ли ты». Странно, что Фурье «просто так» появился в те дни, когда Круш не была слишком занята, чтобы увидеть его. Эти странные совпадения продолжались в течение большей части десяти лет, но Круш решила не подвергать их сомнению.
«Просто случилось, ты понимаешь! Явный шанс! Не пойми неправильно!»
«Конечно нет, Ваше Высочество.»
«Да, хороший ответ! Действительно, хороший ответ, но... ты можешь позволить себе немного ошибочных мыслей...»
Круш Карстен обладала божественным благословением, способностью видеть ветер. Это благословение чтения ветра позволило ей увидеть невидимое и прочитать его течение. С его помощью она могла бы даже сказать истинное состояние сердца людей. Для нее было незначительным предметом гордости, что её редко обманывали.
При всем этом благословении и силе, было два человека, которые могли бы лгать ей и сойти это им с рук. Одним из них был Феррис, который знал сердце Круш лучше, чем кто-либо другой, и поэтому знал, как скрыть от нее все. Другим был Фурье, чья лысая ложь, которую Круш даже не хотела читать.
«И, хотя я нашёл шанс чтобы зайти, похоже, это был хороший вариант, да?»
Ветер неправды дул каждый раз, когда Фурье произносил слово «шанс». Это была не случайность, а уверенность; Фурье специально приехал в гости. Круш была честно очень счастлива, что чувствовала такую дружбу с ним и с Феррисом. Вот почему она не чувствовала необходимости раскрывать его ложь. И поэтому она позволяла ему скрывать свои истинные намерения в течение десяти лет.
«Во всяком случае, Круш, я знаю об этом, конечно. Конечно, я знаю. Но чтобы быть уверенным, что мы находимся на одной стороне, позвольте мне спросить тебя - где конкретно находится Дом Аргайлов?»
Краш задумалась об этом, но первое, что сказал Фурье, перевернуло разговор с ног на голову. Он пытался выяснить, что происходит, одновременно делая вид, что уже знает. Круш сделала полуулыбку на это очень Фурье-отношение и сказала: «Простите меня». Она склонила голову. «Иногда величина моей дружбы с вами заставляет меня забыть себя. Мои извинения.»
«Вовсе нет, тебе не нужно извиняться! Уверяю тебя, я помню все очень подробно. Я просто... хочу убедиться, что мы помним одно и то же! Не стесняйся говорить.»
«Да ваше высочество. Дом Аргайла - семья Ферриса. Его настоящее имя, как вы помните, - Феликс Аргайл, и он был старшим сыном этой семьи».
«Ах, семья Ферриса, они? И ты говоришь, его раньше звали Феликс Аргайл? Какой интересный факт - я, конечно, уже знал это!»
Ветер неправды снова порывался, но Круш ничего не сказала. Однако из-за взволнованной реакции Фурье казалось, что он совершенно не знал о связи между Феррисом и Аргайлом. Она ожидала, что Феррис, возможно, поделился своей личной историей с принцем, но, очевидно, нет. Если Феррис хотел молчать, то об этом не говорила Круш, и все же…
«Ты выглядишь несчастной, Круш. О чем бы ты ни хотела поговорить, действительно ли это такая ужасная идея, чтобы так омрачила своё лицо? И от имени Ферриса, не меньше.»
«Ваше высочество…»
«Тебе интересно, откуда я знаю? Конечно, тебе не нужно спрашивать. Все эти годы я видел твое лицо, когда дал обещание в цветочном саду. Радость и спокойствие подходят тебя лучше всего. Эта тревога наиболее необычна для тебя. Скажи мне, что случилось.»
Когда Фурье говорил так, это трясло Круш до самого ее сердца. Она вспомнила их первую встречу. С тех пор, даже до этого момента, Фурье иногда казался более ясным, чем Круш, у которой, предположительно, был дар чтения ветра. И Круш знала из своего опыта, как слова, которые он произносил, могли вывести из тупика.
«Если он узнает, что я вам сказала, Феррис будет на меня злиться».
«О, просто скажи ему, что я вытеснил это из тебя. Я заставил тебя, скажи, что никогда не прощу тебя, если ты мне не расскажешь. Да! Вот что ты должна сказать.»
«Вы шутите. Вы никогда не сможете заставить меня, ваше высочество... ваше высочество? С вами все в порядке? Вы упали на колени очень внезапно...»
«Да, я в порядке… со мной все в порядке. Продолжай, пожалуйста.»
Иногда у Фурье были такие моменты, какая-то атака или реакция. Круш нахмурилась, но она рассказала принцу об истории Ферриса и темных отношениях, происходящих в Доме Аргайла.
Круш и Феррис познакомились девятью годами ранее. Причина этой встречи была та же, что и у этой: Круш сопровождала своего отца Меккарта, который расследовал слухи о негармоничных событиях в Доме Аргайла.
Родители Ферриса были обычными людьми, но он родился с кошачьими ушами. Он и его уши могли вызвать подозрения, что в доме Аргайла была нечистая кровь, поэтому в течение почти десяти лет после его рождения Феррис был заперт в подвале дома днем и ночью. Позже Дом Карстена принял его под предлогом усыновления, и именно так встретились Феррис и Круш. Таким образом, они провели свои дни в качестве помощника и хозяйки.
«-»
Когда Круш рассказала обо всём этом Фурье, она пропустила ненужные части, намеренно говоря неоднозначно, где могла, но в конечном итоге рассказала ему большинство фактов. Фурье слушал все с почти тревожной тишиной и сосредоточенностью.
«... непростительно.»
Слово выскользнуло, неся с собой гнев, который невозможно скрыть. Фурье закрыл глаза, но затем он открыл их, и алый цвет сиял, как пламя.
«Такое поведение непростительно! Думая, что мой собственный друг Феррис был так бесчеловечно обращен его матерью и отцом! Я, конечно, не покажу им пощады. Даже без ведома Ферриса, клянусь, я сделаю это! Кх! К-кх!» Прилив гнева привел Фурье в приступ кашля.
«Ваше Высочество, не волнуйтесь. Вот, выпейте чаю.» Она протянула ему чашку, и Фурье одним глотком опустошил её содержимое и бросил обратно на стол.
«… Не пребивай!» Горячий чай покраснел и изогнул слова, которые он пытался произнести. Но эмоции, которые они содержали, чувства дружбы с Феррисом, были безошибочными. «Черт, ты должна задержать этих негодяев, и ты должна сделать это немедленно. К счастью, в настоящее время Феррис находится в столице для обучения. Возможно, мы не сможем скрыть от него все, но, по крайней мере, мы сможем оградить его от необходимости видеть самые уродливые его части».
«Я понимаю, мой господин. Но мы имеем дело с работорговцами, работающими в наших собственных границах. Если мы хотим выяснить, откуда он, мы не можем действовать слишком импульсивно. Прошу вашего понимания по этому вопросу.»
«Хрр… Грр… В таком случае, почему ты мне об этом сказала? Если ты не собираешься действовать немедленно, тогда всё остаётся в покое. А если ты так долго думала, что тебе от меня нужно?»
«Я хочу попросить ваше высочество помочь с Феррисом», сказал Круш.» Судя по его вспышке, Фурье не понимал, к чему она клонит. Его глаза расширились, когда Круш приложила руку к свой груди и продолжила: «Ваше Высочество, Феррис проведет следующий год в королевском замке в качестве одного из рыцарей королевской гвардии. Этот год может только определить его будущее - такова важность рыцарства для Ферриса. Поэтому я хочу, чтобы всё прошло без инцидентов».
«И ты просишь меня подумать, что это сработает? Точно так же ты знаешь, Маркус, человек, который курирует королевскую гвардию, упрям, но справедлив. Он не из тех, кто раздает ненужные услуги. Я мог бы попросить, чтобы он дал Феррису специальное задание, но я гарантирую, что это будет глупо. И я все равно не собираюсь оказывать Феррису такую помощь. Это может только повредить ему - он может одеваться как женщина, но у него есть гордость мужчины!»
Ни разу за десять лет, в течение которых они знали друг друга, Круш никогда не видела, чтобы Фурье воспользовался своим положением или иным образом выдвинул какие-либо необоснованные требования. Конечно, люди часто подчинялись ему из-за его звания, но он был не из тех, кто сам просил об этом.
«Если ты ожидаешь от меня такого, - продолжал он, - ты ошибаешься. Круш, я знаю, как сильно ты заботишься о Феррисе, но в этом случае это сбило тебя с толку. Он не так слаб, как ты боишься, и не настолько мягок, чтобы хотеть защиты от нас с тобой.»
«-»
Затем Фурье скрестил руки и снова коротко кашлянул. Его лицо было красным. Круш молча была благодарена за его слова. Некоторые могли видеть способности Ферриса и ценить его за них. Но не было никого, кроме Фурье, который бы полностью доверял и защищал сердце Ферриса.
«Ваше Высочество, я должна извиниться. Кажется, у меня сложилось неправильное впечатление. Я хочу попросить вас о каких-то перерывах для Ферриса в его подразделении.»
«Ой? Это не так?» Фурье был поражен, обнаружив, что его страстный порыв был неверно направлен. Круш не стала настаивать на своем, но занял позицию умоляющего уважения.
«Ваше Высочество, я понимаю, что прошу очень много, и я готова, чтобы вы сделали мне выговор. Но если это возможно, если вы увидите Ферриса в королевском замке, я прошу вас поговорить с ним.»
«… Я должен поговорить с ним? Это все?»
«Да. Вы понимаете позицию Ферриса. Его вряд ли будут приветствовать.»
Кошачьи уши Ферриса, из-за которых люди заподозрили его в том, что он получеловек, но дали ему допуск в королевскую гвардию в виде исключения. Его предпочтение к женской одежде и неопытность с мечом вряд ли помогут найти ему друзей. Но Феррис был склонен действовать идеально в соответствии со своей природой, независимо от того, насколько враждебны к нему были люди. Неважно, насколько ему больно.
«Я не сомневаюсь в его силе духа. Но у каждого есть свои пределы. Даже он может не осознавать, насколько эмоционально усталым он стал. Если бы он мог получить доброе слово от вас, прежде чем это произойдет...»
«Ты думаешь, знакомое лицо облегчит его сознание...? Это точно?»
«Да». Круш выдохнула, радуясь, что он все понял. Затем она улыбнулась и нежно вытянула шею. «Как бы сильно я ни заботилась о Феррисе, я не настолько наивна, чтобы полагаться на ваш ранг и услугу».
Феррису не понравилось бы, если бы они постоянно протягивали ему руку, чтобы он не упал, или протягивали ему плечо, чтобы он не остановился, или прикрывали его, чтобы он не пострадал. Но минутную передышку они могли предложить. Это то, что она просила у Фурье.
Теперь, когда Фурье понял, чего она действительно хочет, он нахмурился и косо посмотрел на нее. «Но даже так, Круш…»
«Да мой лорд?»
«Я думаю, что ты чрезмерно милая, когда кого-то защищаешь. Лучше признайся самой себе.»
Она ни в коем случае не ожидала, что Фурье сделает такое утверждение, и это ошеломило её. Её реакция заставила Фурье рассмеяться, шлёпнув себя по коленам от удовольствия.
«Отлично! Я позволю твоей самой необычной реакции только сейчас убедить меня. Во всяком случае, королевская гвардия имеет достаточно свободного времени, чтобы передохнуть от дежурства. И новичку вряд ли будет поручено сопровождать моего отца или старших братьев в одной из их поездок. Они не будут возражать, если я попрошу компанию Ферриса.»
Фурье, похоже, вполне доволен собой, объявив, что согласится на просьбу Круш. «Но, - добавил он, нехарактерно подмигивая, - если это все, что ты собирался спросить, зачем рассказывать мне о том, что происходит в Доме Аргайлов?»
«Просто, если дела с семьей станут достоянием общественности, Феррис обязательно услышит о них. Если это произойдет, я хочу, чтобы рядом с ним был кто-то, кто знает, что происходит. Я не могу полагаться ни на кого, кроме вас, ваше высочество.»
«Гм! В самом деле! Потому что я самый надежный человек! Я хотел бы, чтобы ты это повторила.»
«Я не могу полагаться ни на кого, кроме вас, ваше высочество?»
«Я вижу, я вижу. Тогда у меня нет выбора - ты можешь рассчитывать на меня! Кх! Кх! Хррк!» Фурье сильно ударил себя по груди, что привело к еще одному приступу кашля. Казалось, что так все и было в тот день. Этого было достаточно, чтобы вызвать беспокойство о здоровье принца.
«Не беспокойся. В последнее время я страдаю от изжоги. Мой старший брат тоже кашлял. Возможно, он простудился.»
«Это не в моём праве, чтобы попросить у вас одну просьбу, ваше высочество, но я надеюсь, что вы позаботитесь о себе. Ваше здоровье важно для большего количества людей. Если вы плохо себя чувствуете, вам не нужно проделывать весь этот путь...»
«Ах, но, когда я чувствую себя самым слабым, я больше всего хочу увидеть тебя… Хм, неважно! Что еще более важно, есть ли у тебя план того, как ты будешь иметь дело с Аргайлом?» Фурье сменил тему, покраснев от слов Круш.
«Как только мы подтвердим, что работорговец действительно идет в Дом Аргайла, я сама пойду и столкнусь с ними. Тогда мы узнаем всю правду.»
Фурье немного подождал, прежде чем ответить. Затем он спросил: «Тебе действительно нужно противостоять им одной? Я думаю, что это будет опасно.»
«Я бы хотела справиться с ситуацией тихо, не выходя из-под контроля… И есть Феррис, о котором нужно подумать».
Если бы их просто арестовали, она могла бы отправить армию. Но если бы Дом Аргайла совершил серьезное преступление, Феррис мог бы случайно оказаться в сомнительной ситуации. В худшем случае Дом Карстена может быть вынужден официально усыновить Ферриса, прежде чем иметь дело с Аргайлом.
«Ваше Высочество, я смиренно прошу вас скрыть это от Ферриса. Я приложу все усилия решить этот местный опрос, занясь этим лично».
«Пока я присматриваю за ним в столице - всё хорошо. Это между тобой и мной. Я оставлю это при себе. Но если ветер изменится и все пойдет не так, я не могу обещать, что буду молчать об этом. Ладно?» Фурье кивнул, несмотря на все свои опасения по поводу плана Круш.
Он сознательно использовал метафору смены ветров для молодой женщины, наделенной способностью читать сам воздух. Круш видела, как она отражается в его алых глазах. Легкий холодок прошел по ее спине.
«Я понимаю, ваше высочество. Если этот момент настанет, я верю вашему суждению. Она посмотрела на дверь, особенно на герб Дома Карстена, украшенного над ним. На мгновение она увидела, как изображение Фурье пересекается с гребнем льва, обнажающим клыки.
Через неделю было установлено, что рабы действительно собираются в Дом Аргайла.
5
Бин Аргайл оказался на удивление готов пригласить Круш к себе домой. Его рвение сперва заставило её заподозрить ловушку, но когда она прибыла, он позвал её внутрь, и её беспокойство постепенно ослабло.
Дом стоял; не было никаких сомнений, что вооруженная засада пряталась где-либо внутри. На самом деле, почти не было никаких признаков того, что кто-то еще был рядом.
«Я слышала слухи, что вы должны были освободить своих слуг», - сказала Круш. «Кажется, они были правдой».
«Да, они были. Я просто не в состоянии больше баловаться любым излишком. Единственные люди здесь сейчас — это я, моя жена и одна служанка, которая осталась с нами из-за личной любви.» Он повёл её по коридору. Бин Аргайл был отцом Ферриса и человеком, находящимся в центре сомнений по поводу Дома Аргайла. Тот факт, что сам Бин, а не горничная, поприветствовал Круш у двери, придает правдоподобие его заявлениям о сокращении.
«Мне жаль, что моя жена не может приветствовать вас. Она больна в постели. А моя горничная ухаживает за другим посетителем, так что я оставляю себе грубость, приветствуя вас в одиночку».
«Я не против. Я виновата в том, что появилась так внезапно. Но этот визит должен был быть неожиданным, и за это я не собираюсь извиняться».
«Ох-хо...»
Бин остановился и оглянулся на это спонтанное замечание. Круш была высокой для женщины, но он был на голову выше её. Самой отличительной чертой его лица были морщины, не имеющие ничего общего с милотой Ферриса. Возможно, сын унаследовал свое девичье лицо от матери. Круш только смутно вспомнила, как выглядела жена Бина, но это казалось ей логичным.
«Бин Аргайл ... Вы похудели. Вы выглядите меньше, чем когда я видела вас в последний раз.»
«Когда у человека столько же проблем, сколько и у меня…»
Только когда она вернулась к своим воспоминаниям, Круш поняла, насколько изменился мужчина перед ней. У Бина когда-то была хорошая борода, и он казался хорошим человеком, но теперь не было никаких следов сходства с его прежней осанкой. Выражение его лица было тёмным, а на голове и подбородке выделялись пятна белых волос. Последние девять лет не были добры к нему.
«Как Феликс? Он в порядке?
«-»
Круш тихо удивилась, услышав, как он упомянул Ферриса. Бин считал ребенка свидетельством неверности своей жены, что в конечном итоге привело к падению Дома Аргайла. Вполне возможно, он даже сейчас обижался за этого на мальчика.
Бин ухмыльнулся ошеломлённой Круш.
«Так что даже вы можете быть застигнуты врасплох, герцогиня...»
«Признаюсь, я этого не ожидала. Я была уверена, что вы не будете много думать о Феррисе... Я имею в виду, Феликсе.»
«Какой родитель не дорожит своим ребенком? Или, если не сокровище, какой родитель хочет оставить своего ребенка где-нибудь умирать? Особенно, когда он знает, что мальчик - его собственная кровь.»
Голос Бина был тихим, с небольшим перегибом. Трудно было сказать, о чем он на самом деле думал. Но Круш не слушала его голос. Она была сосредоточена на ветре, и там она обнаружила безошибочное сожаление и горе. По крайней мере, Бин, казалось, был расстроен бесчеловечными действиями, которые он совершил против Ферриса, которого он теперь признал своим настоящим сыном. Если бы он с самого начала взял Ферриса как своего и любил его, как любой другой отец, все было бы совсем иначе. Были бы они лучше? Это был не тот вопрос, на который Круш могла легко ответить.
«Извините, я не хотел останавливаться. Поскольку наша приемная комната занята, возможно, наша гостиная... Но я полагаю, вы пришли сегодня по другой причине».
Бин не стал сопротивляться, но повел её в приемную, как будто ожидал этого. Они прошли через тусклый коридор - казалось, что свет был намеренно подавлен - и поднялись по узкой лестнице в приемную на втором этаже.
Бин постучал. Женский голос ответил, и дверь открылась. Появилась женщина среднего возраста. Судя по её одежде, это была последняя горничная в доме.
Лицо женщины напряглось, когда она увидела Круш. Герцогиня только молча кивнула.
«Мастер? Почему заслуженная герцогиня...?»
«Разве ты не помнишь? Я сказал тебе, что я собираюсь сделать так, чтобы она присоединилась к нам здесь. Приготовь для нее чай.» По строгому указанию Бина горничная поклонилась Круш и вышла через дверь. Круш, в свою очередь, вошла в комнату. Голос приветствовал её, когда она вошла.
«Ну, хорошо, довольно милая молодая вещь, которую мы имеем здесь.»
Владелец голоса был неприятно выглядящим человеком. Все его тело было завернуто в белую одежду; у него были короткие седые волосы и крысинообразное лицо. Круш не была достаточно поверхностной, чтобы судить о людях по их внешности, но его склонность к насилию, казалось, была очевидной.
«Я должен попросить вашу снисходительность; её визит был довольно внезапным. Позвольте мне представить герцогиню Круш Карстен, правителя этой области. Миледи, если можно...?» Стоя рядом с Круш, Бин объявил о ней, а затем попытался перейти к теме другого посетителя. Круш скромно кивнула, и Бин указал на крысоподобного человека. «Это Майлз. Он занимается антиквариатом, который я так люблю. Он ездит из страны в страну, торгуя самыми необычными вещами... Пожалуй, нет ничего более странного, чем метия, но все же есть ещё много интересных предметов».
«Майлз, миледи. И должен сказать, вы самая красивая герцогиня, с которой я сталкивался во всех моих путешествиях. Я, конечно, не ожидал встретить вас здесь. Какое большое удовольствие», - сказал человек с крысиным лицом, плавно поднимаясь от Бина. Его слова были совершенно вежливы, но в них был намек на жадность.
Круш проигнорировала большую часть того, что он сказал. Она только пробормотала: «Продавец антиквариата…?»
«Есть ли у миледи вкус к старому и интригующему? Я должен буду посетить вашу заслуженную резиденцию в другое время...»
«Я ценю это, но в этом нет необходимости. Я всё ещё слишком молода, чтобы очень сильно ощущать вес истории. Есть кое-что, о чем я хочу поговорить с вами.»
Она покачала головой по приглашению Майлза и попыталась вовлечь Бина в разговор. Её подозрения о нём несколько уменьшились во время их разговора в коридоре, но после встречи с Майлзом она снова начала сомневаться. К сожалению, было очень трудно поверить в то, что этот человек был торговцем антиквариатом. Было восемь или девять из десяти шансов, что он был работорговцем, которого она искала.
Бин жестом приказал ей сесть на диван. Он и Майлз сидели напротив неё. Круш положила руки на колени, никогда не ослабляя свою бдительность. Поскольку она только пришла поговорить, у Круш не было меча. Тем не менее, она была вполне способна бороться с врагом в рукопашном бою, если до этого дойдёт. Но она не сделает ничего безрассудного.
«Итак, леди Круш, о чем вы хотите поговорить?»
«Гм. По правде говоря, мой визит сегодня был мотивирован сообщением, полученным одним из моих подчиненных. Говорят, что в Доме Аргайла недавно побывал сомнительный человек».
«Вы говорите обо мне?», - ответил Майлз, вставая. «Если это так, я должен искренне извиниться за то, что сама герцогиня приехала сюда из-за этого». У него был тот же рабский тон, что и раньше, но его глаза приняла Круш довольно открыто. Его взгляд был откровенно тревожным. Никто не хочет, чтобы на него смотрели, как на оцениваемый объект.
«Отложим вопрос о том, кто именно, моему подчиненному сказали, что этот человек является работорговцем. Я приехала, чтобы услышать у Бина Аргайла мнение об этой истории.»
Майлз нахмурился, услышав это открытое заявление о подозрениях Круш, но в отношении Бина не было никаких изменений. Он барабанил пальцами по столу, выглядя таким же суровым, как и всегда.
«Я понимаю, что у тебя есть проблемы», сказал Бин. «Но у нас в этом доме очень мало приезжих. Единственный человек, который приходит и уходит с любой частотой, это будет только Майлз».
«Значит, вы говорите, что слухи о работорговле появились просто так?»
Бин твердо кивнул. Она не чувствовала ветра, указывающего на то, что он пытается её обмануть. Фактически, вихри его эмоций были исключительно слабыми, как будто он был отключён. Далеко не успокаивая Круш, это оставило её с нечётким недоверием к Бину.
Ее мысли были прерваны горничной, которая вернулась в комнату.
«Чай готов», - сказала она, поставила на стол серебряный чайный сервиз и тихо налила напиток. Сладкий аромат розы из теплой жидкости. Круш поймала намек на беспокойство и неуверенность от горничной.
«Пожалуйста, леди Круш, - сказал Майлз. «Будет легче говорить, если вы намочите губы…»
«Все нормально…»
Горничная отступила, но Краш вспомнила её нервозность. В сочетании с любопытными глазами Майлза Круш не решалась взять чашку. Бин и Майлз не обращали на неё внимания, потягивая из собственных чашек.
Восприятие Круш звучало шумным предупреждающим звонком. Даже чай, который ей предложили, взбесил её.
«Если вы хотите развеять какие-либо подозрения, первым шагом будет показать мне товары, которые Майлз якобы принёс с собой. Затем вы позволите людям осмотреть этот дом. Если они обнаружат, что слухи беспочвенны, тогда я извинюсь за то, что сомневалась в вас, и предложу некоторую форму компенсации. Но…»
«… Компенсация, говорите?»
Трудно было поверить, что нашёптанный голос принадлежал тому же человеку, который казался таким отстраненным всего несколько секунд назад. Эти несколько слов были переполнены волнением эмоций. Сухой, но насыщенный, несфокусированный эмоциональный поток. Единственное, что она могла понять, если вообще что-то, было то, что он был зациклен на чем-то...
«Компенсация», тихо сказал Бин. «Да очень хорошо. Если вы готовы сделать это, между нами, действительно все пойдет быстро». Теперь она почувствовала, как что-то страшное скатывается с него, но было уже слишком поздно.
«Гх. О чём вы говорите…?» Круш обнаружила, что её губы не могут составить слова для ответа, а затем её охватила головокружительная волна. Её рука соскользнула с подлокотника дивана, и она упала на пол. Её глаза закружились; её сознание колебалось.
К тому времени, когда она поняла, что была накачана наркотиками, было уже слишком поздно. Но она ничего не положила себе в рот...
«Ха-ха!» Хихикал Майлз. «Чем больше они думают, тем лучше они попадаются на этот трюк! Даже не хотите выпить? Вы должны принять гостеприимство вашего хозяина, миледи. Это помогает вымыть плохой воздух, который попадает внутрь...» - он насмешливо хлопнул, и все приличия исчезли из его тона. Его лицо исказилось в мерзкое выражение, и он провел рукой по щеке Круш. «Ах, я люблю видеть, как ползёт сильная женщина. Ха-ха! Ты сделаешь мне прекрасный подарок, забрав тебя домой.»
Слова, конечно, звучали как слова работорговца, но то, что он говорил, было безумием. Круш была герцогиней королевства Лугуника. Любой, находящийся в здравом уме, будет знать, что считать её рабыней - самоубийство. Что могло означать только то, что он имел в виду нечто помимо порабощения.
Бин опустился на колени и посмотрел в глаза Круш. «Я благодарю вас за сотрудничество, герцогиня. Без вас я бы никогда не достиг своей цели.»
«...»
Его лицо было бесстрастным, как маска, но глаза отражали страдание. В них бушевал гнев, и ужасная жалость.
«Ч… а… т… иди… ал…?»
«Вы еще можете говорить? Я удивлен. Это должно было немедленно вывести вас из сознания.» Бин звучал впечатлено. Круш кусала свой язык, отчаянно цепляясь за сознание.
Бин схватил её за волосы, поднял её голову и сказал: «Разве это не очевидно? Я хочу вернуть ребенка, которого вы украли у меня. Мне нужен этот мальчик.»
6
«Вы позволили леди Круш пойти в одиночестве?! Как вы могли только…? Как вы планируете взять на себя ответственность, если с ней что-нибудь случилось?»
Голос, почти крик, отозвался эхом в кабинете Карстена. Владельцем кричащего голоса и рука, которая упала на черный стол, принадлежали Феррису. На нем была униформа королевской гвардии, и он вернулся в особняк гораздо раньше, чем ожидалось. Место было в шуме.
Неужели он перестал быть рыцарем всего через десять дней?
Никто не осмелился рискнуть пошутить, когда Феррис прошёл по коридору с выражением гнева, которого они никогда прежде не видели на его лице. Все уходили с его пути, пока он не прибыл в главный кабинет, где он ждал информацию от чиновника.
«Подожди минутку, Феррис. Я знаю, вы расстроены. И я понимаю, но это было решение леди Круш. Были обстоятельства, которые нужно учитывать...»
«Обстоятельства?! Вы имеете в виду, что может случиться со мной? Я знаю, что может случиться! И мне всё равно! Если бы это означало удержать леди Круш от опасности, я бы с радостью отдал своё сердце, своё тело и своё имя!» - его голос повысился на октаву. При всей его злости его мышление было достаточно рациональным. В замке Фурье объяснил, что задумала Круш. И пока Феррис понимал, что она делает это для него, Круш, подвергая себя опасности ради него.
Дом Аргайла был настолько погружен в тёмные дела, что люди там не думали о других людях как о людях.
«И все же никто из вас не поставил леди Круш на первое место!»
«Вы должны успокоиться, Феррис. Вы только напугаете всех вокруг, и тогда мы не сможем с ними поговорить».
«Но…!» Глаза Ферриса наполнились слезами. Кто-то обнял его за плечо, тот же, кто только что говорил таким мощным голосом. Молодой человек с золотыми волосами. Злой Феррис затаил дыхание при виде мужчины.
«Ваше Высочество Фурье! Я не знал, что вы будете с Феррисом…»
«Да, потому что это я раскрыл ему этот секрет, хотя меня просили не говорить об этом. И Круш сказала мне заранее, что, если дела пойдут плохо, я должен буду использовать свое суждение. У меня нет доказательств, но... у меня плохое предчувствие, которое не исчезнет. Оно кружится внутри меня.» Фурье приложил руку к груди. Если бы принц пожелал всего этого, то чиновник, конечно, не мог расстроиться из-за этого.
«Что бы ни происходило, королевский замок слишком далеко, чтобы я мог эффективно с ним справиться. Поэтому имеет смысл только приблизиться к центру действия. И ещё более логично, что член королевской гвардии будет сопровождать меня.»
«Имеет ли это смысл, ваше высочество? Страшно подумать, что скажет капитан, когда мы вернемся...» Фурье, радостно разыгрывал свой маленький трюк, но Юлий, оказавшийся во всём этом деле, опустил плечи. Однако он не выглядел особенно расстроенным, когда его тащили за собой. «Если Ваше Высочество будет настолько великодушным, чтобы говорить от нашего имени…», добавил он.
«Поскольку это было всё моё личное дело, вы можете оставить это мне! Хм, ну... не то, что я уверен, что мои оправдания сильно повлияют на Маркуса, но, по крайней мере, вы двое не будете одиноки, когда он сделает вам выговор. Если вы хотите получить часть его ума, то я тоже.»
«Обнадеживающие слова, ваше высочество, а теперь как насчет герцогини Карстен?»
Когда видимость покоя вернулась в комнату, Юлий вернул их к поднятому вопросу. Это заставило чиновника, теперь уже не способного отвлечь своих посетителей, немного успокоиться и неловко взглянуть на Ферриса. «Это правда, что леди Круш пошла одна, чтобы осмотреть Дом Аргайла», - сказал он. «Но Бардок окружил особняк почти полсотни солдат. Аргайлам не хватает ресурсов для найма наемников в это время. Даже если бы они вооружили своих рабов и отослали их, было бы легко подчинить их».
«Но что, если они взяли Леди Круш в заложники…?»
«Я признаю, что они могли бы чувствовать себя настолько загнанными в угол, чтобы прибегнуть к насилию, но они столкнулись бы с Леди Круш. Однажды она сразила Гигантского Кролика одним ударом меча. Я сомневаюсь, что они могли быть лучше её. И она сделала все возможное, чтобы подготовиться заранее».
Чиновник предложил все причины для душевного спокойствия, надеясь успокоить Ферриса. Правда, объективно говоря, похоже, что Круш не была в невыгодном положении. Феррис поверил бы в её усердие, если бы участие Дома Аргайла не привело его в замешательство. И всё же в нём оставалось беспокойство. Было ли это просто иллюзией, порожденной его собственными трудностями с его кровной семьей?
«…Подожди, Феррис. Ничто из этого не оставило бы моего беспокойства в покое.»
«Ваше Высочество?» - произнёс Феррис, когда он начал успокаиваться и решил доверять Круш.
Фурье выглядел как другой человек. Феррис, глядя ему в глаза, чувствовал, что видит душу принца. Все в комнате поймали изменение в Фурье.
Фурье оглядел комнату, которая задерживала их коллективное дыхание, и положил руку себе на грудь, прежде чем продолжить. «Беспокойство, я не могу объяснить, что внутри меня. Тебе и Круш не стоит продолжать разлучаться. Действительно, мы должны идти как можно скорее. Кх, кх!»
«Ваше высочество?!»
Слова Фурье растворились в приступе сильного кашля. Феррис бросился взять его за плечи, сосредоточив внимание на потоке маны по всему телу принца. Королевская академия исцеления признала Ферриса своим самым успешным учеником. Если бы он захотел, он мог бы вернуть кого-то с края смерти на идеальное здоровье. Поэтому, когда кто-то жаловался на плохое самочувствие, он оценивал их, как только возлагал на них руки.
«Что…?»
Фурье немедленно отошел от рук Ферриса. Прежде чем его пальцы и мана, проходящая через них, смогли выполнить свою работу, принц встал, всё ещё потея и тяжело дыша.
«С вами все в порядке, ваше высочество?!» - спросил Юлий.
Фурье пытался вести себя так, как будто ничего не произошло. «Ничего особенного. Мои извинения за то, что поразил вас. Я чувствую себя намного лучше, благодаря Феррису». Это, казалось, удовлетворило всех остальных, но Феррис не мог отпустить свой шок.
«Ваше Высочество, Ферри, я имею в виду, я не…»
Беспокойство пронзило его, наблюдая, как Фурье вытирает пот, даже пытаясь утверждать, что всё в порядке. Но тихий, нерешительный голос Ферриса был внезапно захвачен криком снаружи кабинета.
«Это ужасно! Леди Круш не вышла из поместья Аргайлов, и вокруг особняка началась битва! Солдаты - они утверждают, что сражаются с живыми трупами!»
7
Первое, что заметила Круш, когда она пришла в сознание, это ужасный запах.
«Ннхн ...» простонала она. Её горло было сухим. Она откинулась от пола. А потом запах наполнил её нос, зловоние, настолько ужасное, что это было почти физически больно. Это было похоже на животные отходы, смешанные с чем-то гниющим; в тот момент, когда она поняла это, что она не на что не годиться.
Она смогла как-то сесть, но её руки были в наручниках. Как и её ноги, и, кроме того, ей завязали глаза. Это было маленькое благословение, что её глаза были просто прикрыты, но Круш не думала о таких вещах в тот момент.
«Кажется, у меня нет серьезных травм. Так они хотят торговаться со мной...?»
Она вспомнила моменты перед тем, как потеряла сознание. Бин и Майлз использовали какую-то смесь, чтобы усыпить её. В чае было что-то, но это было противоядие, а не наркотик. Наркотик был в самой комнате, и только Круш, которая была слишком подозрительной, чтобы его выпить, потеряла сознание. Но её беспокоило, что в плане, похоже, было так много потенциальных дыр.
«Если бы я была небрежной и выпила чай, оно бы не сработало».
«…Если бы вы сделали это, мы сделали бы что-то гораздо более ужасное».
Она не ожидала ответа, но кто-то пришёл. Незабываемый голос принадлежал только Бину. Она чувствовала кого-то поблизости, но никогда бы не догадалась, что это был сам преступник. Круш не позволила её шоку проявиться на своём лице. Вместо этого она усмехнулась.
«Вы никогда не перестанете меня удивлять. По крайней мере, это заставляет меня думать, что вы связаны с Феликсом.»
«Вы не знаете, как я рада слышать это от кого-то, кто ближе к этому мальчику, чем кто-либо другой. Это даёт мне уверенность в том, что он и я действительно имеем кровную связь».
«Вы, кажется, очень интересуетесь сыном, от которого отказалась почти десять лет назад». Она не могла видеть Бина, но его тон был спокоен - но это говорило только о глубине его безумия. Круш считала это более опасным, чем если бы он был в истерике.
«Я говорил вам. Он мне нужен. И вы должны привести его ко мне.»
«Вы правы, что, когда Феликс узнает, что со мной произошло, он, скорее всего, прибежит. Но у вас будет еще одна проблема, с которой нужно разобраться в первую очередь. Мои подчиненные знают, что я здесь, и скоро они заметят, что я не вернулась».
Битва была бы между герцогиней и дочерним дворянином без места. Разница в военной мощи была неоспоримой. Результат был предрешён.
Попытка была бы бесполезной. Если бы они захотели, Бин и Майлз могли бы взять голову Круш, но это только вдвойне подписало бы их смертные приговоры.
«Я не буду пытаться убедить вас сдаться. Но что вы планируете? Я не могу понять, что вы должны получить, поставив меня в такое положение».
«Я вижу, что завязанные глаза и цепочка не сделали вас более кроткой. Я думаю, что герцогская семья действительно состоит из более строгих людей, чем остальные из нас. Ну, это только облегчает мне жизнь.»
«Я так понимаю, вы не собираетесь мне отвечать?»
На этот вопрос Бин вообще не дал никакого ответа; Круш слышала, как его шаги отдалялись. Был звук какого-то влажного удара, загрязняющего подошвы его туфель. Видимо, здесь было что-то антисанитарное, кроме просто неприятного запаха.
«О, да», Бин сказал Круш, как будто он только что что-то вспомнил. «Именно здесь Феликс проводил свои дни много лет назад. Комната, которая заставила вас забрать его у нас. Возможно, теперь вы поймете его ещё больше.»
«…Это так? Как заботливо с вашей стороны», - ответила она, ее голос был полон сарказма. «Я обязательно использую этот опыт». Бин лишь сердито фыркнул. На этот раз шаги отступили, и она перестала их слышать, и Круш осталась одна.
«Значит, это была комната Ферриса…» - пробормотала она про себя.
Круш вспомнила, как она встретила Ферриса. Если Бин говорил правду, то она была под землей. Комната, где в детстве был заключён кошкомальчик, находилась под домом.
Наручники на её руках и ногах были сделаны из металла, и их нелегко снять. Отношение Бина подсказывало, что он имел в виду план действий для охранников, сопровождающих Круш. Теперь она увидела: она была в отчаянном положении. Но не более того.
«Это не совсем то, чего я ожидала, но пока рано сдаваться».
Быть отравленной наркотиками и похищенной, конечно же, не было частью её плана. Но если бы это дало ей возможность раскрыть тайны дома, то, возможно, оно того стоило. У нее была только одна реальная проблема...
«Я думаю, это было слишком просто, чтобы думать, что я смогу закончить это до того, как Феррис или Его Высочество забеспокоятся».
Несомненно, они оба были бы очень взволнованы, когда услышали, что с ней случилось. Эта мысль мучила её гораздо больше, чем любой вопрос её собственной безопасности.
8
Это было тайное заклинание под названием Таинство Бессмертного Короля.
Это была одна из исключительных видов магий, предположительно созданных ведьмой. Короче говоря, это позволяло пользователю контролировать трупы в соответствии с его волей. Говорят, что ведьма, которая изобрела заклинание, способна вернуть мертвых к себе такими же, какими они были при жизни, но эта часть заклинания не была передана.
Большая часть ритуала была утрачена; невозможно было воспроизвести какие-либо эффекты заклинания, кроме оживления трупов. И даже этого самого основного проявления было почти невозможно достичь без заклинателя, который имел естественную близость к заклинанию.
Это было очень редкое родство - никто, как известно, не обладал им более ста лет.
«Я впечатлен, что мы смогли зайти так далеко, чтобы воспользоваться этим эффектом». Майлз радостно пожал плечами, наблюдая, как труп бродит вокруг, от него доносится отвратительный запах.
Тёмная улыбка появилась на его лице. Он не чувствовал отвращения к ходячему телу. Мертвые были знакомым зрелищем для него. Просто те, кто обычно спал, уже проснулись.
«Ужасно пугающее имя для такой полезной силы», - продолжил он. «Такую прекрасную работу делают мёртвые. Я не могу поверить, что мы забыли эту способность.»
«Нормальные люди не будут думать, чтобы дать мертвым физическую работу».
«Ах, мастер, добро пожаловать обратно.»
Из ходячих мертвецов вышел человек, который жил, но его лицо ничем не отличалось от них. Живой мертвец, который контролировал умершего с помощью тайной магии, а Майлз был злодеем, который работал с ним. Это было место, наполненное бесконечной волной греха.
«Я давно потерял здравый смысл беспокоиться о таких вещах, так или иначе. И как поживает наша маленькая принцесса в её подземной комнате?»
«Все ещё вызывающе. Те, кто рожден среди знати, действительно являются другой породой».
«Хорошо. Это ещё лучше, когда я, наконец, сломаю её. Ты ничего с ней не сделал, не так ли?»
«Меня это не интересует. Она всего лишь приманка, чтобы привезти сюда моего сына.» Вопрос на самом деле не был необходим, но Бин ответил на него беспристрастно. «Как всё выглядит снаружи?»
«О, очень занятно. Хвалёные солдаты её светлости, похоже, совершенно не видят себя при виде наших мёртвых солдат. Полагаю, было бы менее человечно не бояться этих гниющих лиц.»
Со второго этажа особняка можно было увидеть шум снаружи. Солдаты, которых Круш привела с собой, сражались с безумной нежитью. Как только они были убиты, они снова и снова поднимались на ноги. Этого было достаточно, чтобы дать смелому герою паузу.
«Мы дали им наши требования. Каков их ответ? Ты видел моего сына?»
«Боюсь, я не могу тебе сказать. Я даже не знаю, как он выглядит. Я видел, как несколько наземных драконов уходили, поэтому я полагаю, что их штаб-квартира была проинформирована, но я не вижу полулюдей».
«… Не говори об этом мальчике, как о животном. Это мой сын, который разделяет мою кровь.»
Майлз произнес запретное слово; Бин бросил на него острый взгляд. Он казался не совсем вменяемым, поэтому Майлз поднял руки и отшатнулся назад.
Слово «сын» было так часто на губах Бина. Казалось, он зациклен на этом. Возможно, это имело смысл только потому, что он едва ли призывал ребенка из любви. Даже Майлз чувствовал определенную симпатию к мальчику. Потеря жизни из-за пылких, но ошибочных убеждений отца была кошмаром.
«Ну, это не значит, что я буду сдерживаться или проявлять милосердие».
Бин посмотрел на поле битвы сверкающими глазами, ожидая возвращения сына. Позади него Майлз сел на диван, который не был загрязнен трупами, и ждал подходящего момента. Дом был переполнен злым умыслом и запахом гниющей плоти. Но ему оставалось только подождать, пока не настанет время.
9
Феррис и остальные прибыли в поместье Аргайлов, чтобы найти место, которое стало полем битвы. Они ехали в своей драконьей повозке как можно быстрее, и это всё равно заняло несколько часов. К тому времени, когда они туда попали, место стало адом на земле.
«Так вот, что они имели в виду под мёртвыми воинами…» - пробормотал Феррис. Человек пошатнулся вперед с наконечником копья в голове. Из раны вытекала не жизненно важная красная кровь, а желтый гной. Человек рухнул на землю. Тем не менее несмотря на то, что было, очевидно, смертельной раной, он взмахнул своим телом, вытащив копье, а затем, по-видимому, не обеспокоенный его разбитым черепом, вытянул руки и попытался напасть на следующего солдата, которого он увидел.
«Темное заклинание, которое оживляет мертвых. Так что это Таинство Бессмертного Короля.» Юлий тоже наблюдал, и теперь он говорил тяжелым голосом от ужасной сцены. Юлий, как правило, был спокоен, но испытывал сильные эмоции. Он был полон праведного негодования по отношению к тем, чья жизнь была омрачена этой магией. Его рука была на рукояти меча, и он выглядел так, словно мог ворваться в бой в любой момент.
«Не делай этого, Юлий. Я не позволю тебе идти впереди меня.» Голос, сдерживавший Юлиуса, был голосом Фурье, который наблюдал за ситуацией внутри кареты. Строгие слова принца вызвали напряжение, исходящее из плеч Юлия, как будто он смутился из-за своей собственной импульсивности.
«Мои извинения. Это просто ужасное зрелище, и оно вызвало у меня приступ ярости.»
«Я понимаю ваши чувства. Это не та ситуация, которую мы можем игнорировать. Но если мы сделаем неправильный выбор, это может привести к ненужным жертвам. Мы должны избежать этого».
Затем Фурье повернулся к Феррису, который обнаружил, что слегка дрожит под пристальным взглядом своего друга. Фурье был охвачен властью, которую он демонстрировал в замке и усадьбе. Это случилось раньше, но это было другое значение. Обычно Фурье не выглядел как наследник короля - в лучшем смысле этого слова - но теперь его наследие было совершенно очевидно.
«По словам Бардока, потребуется три часа, чтобы собрать достаточно сил, чтобы мы смогли уничтожить врага. Мы должны выиграть время, чтобы худшее не случилось до этого.» Фурье вышел на поле битвы. «Конечно, мы хотим защитить любого невинного от причинения вреда. Вы оба понимаете?» Феррис и Юлий кивнули.
Воины нежити сражались с солдатами Круш, которые окружили дом Аргайла. Их оказалось, по крайней мере, двести, что в четыре раза больше дружеской силы.
Но в то время, как у нежити было преимущество в том, что трудно уничтожить, их способность мыслить и вырабатывать стратегию исчезла. Тот факт, что оцепление не было нарушено несмотря на то, что оно было в подавляющем большинстве, было доказательством этого.
В настоящее время Бардок, высокопоставленный военный чиновник, которого привела с собой Круш, пытался собрать военную силу, чтобы преодолеть неравенство в численности. Как только они это сделают, будет просто победить воинов нежити.
«Но это значит, что леди Круш может…»
«Если мы не спасём Круш, у нас может быть миллион человек, но это ничего не будет значит. Более того, похоже, что вдохновитель, Бин Аргайл, спрашивает о Феликсе Аргайле».
Не успели они закончить с экстренным сообщением о появлении воинов нежити, как они получили сообщение о том, что Круш была взята в заложники в доме Аргайла. В письме, подписанном самим Бином, требовалось передать Ферриса в обмен на безопасность Круш.
Конечно, они не были настолько глупы, чтобы поддаться этому.
«Но мы не можем просто отклонить его требование», - сказал Фурье. «Пока мы не увидим герцогиню, мы должны уделять первостепенное внимание её безопасности, а это может означать, что мы сядем за стол переговоров».
«Да, стол, который они построили. Речь идет о худшем из возможных способов ведения переговоров ...» —сказал Феррис, не пытаясь скрыть своё разочарование. Он впился взглядом в особняк Аргайлов.
Обычно, может быть ностальгически видеть своё место рождения снова, но Феррис не чувствовала ничего приятного в этом доме. Он никогда не видел этого места снаружи. В его памяти оно существовало только как темнота той подвальной комнаты.
«Что ты собираешься делать?» - спросил Фурье. «В письме Бина говорилось, что тебе и только тебе одному будет позволено пройти мимо нежити. Ты думаешь, мы можем ему доверять?»
Воины безжалостно прыгали на что-нибудь поблизости. Они никогда не нападали друг на друга, но, похоже, у них не было возможности делать что-либо большее, чем различать живых и мертвых. Но это не повод колебаться.
«Я пойду. Леди Круш будет в опасности, если я этого не сделаю.»
Для Ферриса жизнь Круш была важнее его жизни и стоила больше, чем весь мир. Он бы всё отдал, чтобы вернуть её. Конечно, включая себя.
«Феррис...»
«Вы не можете остановить меня, ваше высочество. Вы были тем, кто привел меня сюда.»
«Я не буду пытаться остановить тебя. Я знаю, ты бы пошёл, даже если бы я приказал. Потому что ты рыцарь Круш. Я не сомневаюсь, что ты защитишь её.»
Феррис уже был в пути, и Фурье ответил ему без колебаний.
С этими словами Феррис почувствовал, что у него за спиной тысячная армия. В конце концов, слова Фурье были частью того, что подстегнуло амбиции Ферриса к рыцарству, отчасти потому, что он был тем, кем он был. Гордость поддержала его. Но Фурье продолжал.
«Но ты не должен делать это ценой своей жизни. Я хочу, чтобы ты и Круш оба благополучно вернулись. Потому что вы моя жизнь. Если ты настоящий член королевской гвардии, ты должен выполнять мои приказы.»
«-»
«Вы должны вернуться. Я не потеряю друга из-за этого».
У Ферриса даже не было названия эмоции, которая нахлынула на его сердце. Фурье много раз называл Ферриса своим другом, и каждый раз, когда он это делал, Феррис был так же шокирован, как и в первый раз.
«Да ваше высочество!»
И он пошёл вперёд, его друг смотрел на него со знакомым, дерзким выражением лица.
Впереди Ферриса было ужасное место его рождения, любимая им госпожа и семья, которую он оставил позади.
«Ты выглядишь расстроенным, Юлий.»
Фурье заговорил с Юлиусом, когда фигура Ферриса становится меньше. Юлий сжимал кулаки.
Очевидно, Бин говорил правду в своем письме, потому что воины нежити совершенно не замечали Ферриса, когда он приближался к дому. То же самое нельзя сказать о других солдатах, на которых зомби бросились без пощады.
Юлий, по крайней мере, с облегчением увидел, что Феррис благополучно прошёл, но он не мог не быть расстроенным собственным бессилием.
«Я чувствую себя жалко - сопровождать его здесь и всё же не могу ничего сделать! Зачем вообще быть рыцарем, если я не могу помочь своему другу в трудный час?»
«Не надо так волноваться», - ответил Фурье. «Будет много моментов, когда понадобятся твои силы. Этот момент не является признаком твоего бессилия.»
«Э-э, спасибо вам». Юлий не ожидал таких слов от Фурье, но его удивление было ошеломлено уважением. Четвертый принц, Фурье Лугуника, как известно, не обладал даром лести. Действительно, вся королевская семья была весьма веселой; таким образом, они не подходили для государственного управления. Администрация Лугуники, таким образом, была оставлена высшей знати и Совету старейшин.
Или так, что все в стране верили, и сам Юлий не мог отрицать, что он думал так же до этого момента. Но когда он увидел Фурье сейчас, он должен был задаться вопросом, был ли принц действительно просто дураком. Постепенно он казался не в состоянии поверить сплетням, которые бежали, как лесной пожар через королевский замок.
«Ты думаешь, что я, кажется, очень мало похож на того, о котором ты слышал».
«-»
«Успокойся, не нужно волноваться. Я вряд ли мог не знать о слухах обо мне в королевском замке. Не то чтобы я обычно уделяю им много внимания. Но я чувствую себя необычайно хорошо сегодня. По крайней мере, этого хватит, чтобы искренне заботиться о сердце нашей нации».
Новый всплеск благоговения охватил Юлия, который почувствовал, что Фурье видел его неосторожность. Мудрец, скорбно вздохнувший рядом с ним в экипаже, не был человеком, которого можно было измерить слухами. И все же, хотя глаза этого мудреца видели всё, он также источал родство.
«Феррис собирается бросить вызов своей родной семье. Долг его друзей - поддерживать то, чего ему не хватает».
«Феррис...? Ваше Высочество считает его другом?»
«Конечно. И если ты поступишь так же, тогда мы окажемся в одинаковом положении.» Юлиус увидел в этом головокружительное предложение. Фурье задумчиво посмотрел на особняк. Его алые глаза играли по дому, и мёртвые солдаты сражались на улице.
«Если Круш находится на верхнем этаже, то Феррис может что-то уладить... Но если нет, то мы должны положиться на тебя, Юлий. Прими это близко к сердцу и дождитесь момента.» Юлий с уважением принял слова Фурье. Рыцарь мучительно осознавал свою гордость. В последнее время у него было много шансов исправить свои неосознанные предположения относительно Ферриса и других вещей. Он не имел права ни в коем случае относиться к другим легкомысленно.
«Я вижу, у меня ещё есть над чем подумать».
Юлий положил руку на рукоять меча и ждал момента, когда его позовут. Именно он, как Рыцарь Королевской Гвардии, был доверен Фурье. Его истинная ценность как члена охраны будет проверена сегодня на поле боя.
10
«Добро пожаловать домой, мастер Феликс.»
Феррис почувствовал себя не на своём месте, когда горничная вышла поприветствовать его. Он не мог точно сказать, вспомнил ли он женщину среднего возраста или нет. Но она, казалось, узнала его. Он был особенно поражен тем, как она прищурилась, как будто она пыталась что-то вспомнить.
Ничто из этого не давало ему привязанности к человеку, который присоединился к Аргилам.
«Избавь меня от разговоров. Где леди Круш?»
«Мастер ждёт. Если вы будете следовать за мной...»
На мгновение горничная выглядела так, словно она что-то недоговаривала, прежде чем ответить. Она не ответила на его вопрос, но, когда она повернулась и вошла в дом, он последовал за ней, зная, что у него не было другого выбора.
В тусклом коридоре доносился гнилой запах. Мёртвые солдаты также были размещены внутри особняка; они издавали различные царапающие звуки. Не имея возможности атаковать - Феррис и служанка не были их целями - они просто стояли или опирались об стену, не давая никакого реального ощущения жизни.
Глаза Ферриса бродили тут и там, когда они двигались по дому.
«Чувствуете ностальгию?» - спросила его горничная. Казалось, она неправильно поняла, что он искал.
Без малейшей иронии он ответил: «Не особенно» и пожал плечами. «Я не помню это место достаточно хорошо, чтобы чувствовать ностальгию по нему. И даже если бы я это сделал, то не было никаких трупов, гуляющих в последний раз, когда я был здесь.»
Пока он говорил, Феррис экспериментально ткнул в плечо одного из зомби, который неподвижно стоял в коридоре. Он наполовину ожидал, что он не ответит, что бы он ни делал, но, когда он понял, что коснулся его, его глаза повернулись к нему.
«Я удивлена, что вы можете заставить себя прикоснуться к ним», - сказала горничная.
«Трупы не являются чем-то новым для меня. Я тоже видел много тяжело раненых. Но я не пришёл сюда, чтобы поболтать.»
«-»
Горничная не дала ответа. Феррис ответил ей, потому что он не хотел просто игнорировать женщину, но у него не было настроения говорить. С того момента, как он вошел в этот дом, он почувствовал скручивание в верхней части живота. Он признал это за психологический феномен, свидетельствующий о том, как глубоко он презирал это место.
После того, как Феррис многозначительно прервал их разговор, горничная молча повела его на второй этаж. Она постучала в дверь приемной, крикнув: «Сэр, я привела его».
Человек тихо ответил. Феррис не помнил этот голос, но он вызвал озноб по спине. Ни его разум, ни его тело не узнали его, но его душа узнала.
«Ты вернулся, Феликс.»
Когда Феррис вошёл в комнату, он столкнулся с крупным бородатым мужчиной. Феррис посмотрел на лицо мужчины, и, наконец, что-то мелькнуло в его памяти. У этого мужчины были те же волосы каштанового цвета и желтые глаза, что и у Ферриса - это были почти единственные вещи, которые выделяли их как отца и сына, но он становился всё более и более уверенным, что это было то же лицо, которое возвышалось над ним ещё тогда, девять лет назад.
«Да… я думаю, именно так он и выглядел», - прошептал Феррис, когда ему наконец удалось выровнять свои воспоминания с лицом его отца, Бина Аргайла. Эмоциональные слова для воссоединения со своим отцом. Горничная, подслушав их, сморщила лоб.
Он взял Ферриса за плечи своими большими руками и сказал: «Я хотел бы узнать, как ты себя чувствуешь... но сначала я должен спросить, что это ты носишь. Ты такой худой и в женской одежде? Надеюсь, что извращенные взгляды герцогини Карстен не отразились на тебе».
«-»
«У тебя достаточно хороший цвет лица, но твои руки и ноги такие стройные... Какое ужасно жестокое зрелище!» Бин искривил своё лицо от горя, подняв крик на своего взрослого сына. Феррис смотрел на него без эмоционально, хотя с огромным холодом в глазах.
Этот наряд - признак моей связи с Круш, и я худой из-за почти десяти лет жестокого обращения в этом доме. Это жестоко, хорошо, но чья это жестокость?
«Ну очень хорошо! Давайте отложим это в сторону! Ты вернулся домой. Как твой отец, это приносит мне радость.» По-видимому, не обращая внимания на холодное выражение лица Ферриса, Бин улыбнулся и попытался обнять сына. Феррис проворно избежал его объятий, скользнув в другую сторону, когда Бин шагнул вперед.
Феррис быстро осмотрел комнату, но выдохнул, когда не смог обнаружить никаких признаков Круш.
«Хватит говорить», - сказал он. «Верните леди Круш. Тогда я надеюсь, что ты и этот дом просто исчезнете.»»
«Какой ужасный способ приветствовать своего отца! Не ошибайся, Феликс. Я очень рад, что ты в безопасности, но я не настолько щедр, чтобы потворствовать твою наглость. Если ты думаешь, что находишься на равных со мной из-за того, что произошло в прошлом, ты ошибаешься».
«Как будто я так собираюсь!» Он встретил сердитую вспышку Бина своем собственной. То, что было сделано с Феррисом в этом доме, он никогда не воспримет так легко, чтобы воспользоваться этим.
У Ферриса были животные уши с рождения, и почти сразу после того, как он пришел в мир, он был заперт в той подвальной комнате. Его мать и отец были обычными людьми, поэтому наличие его кошачьих ушей подразумевало неверность со стороны его матери.
Несмотря на то, что Феррис находился в темной подземной камере, ему было предоставлено минимальное образование. Но после младенчества его жизнь становилось все хуже и хуже. После пяти лет его заставили перейти в другую подземную комнату, даже меньше, чем первая, и он провел там пять лет, занимаясь только бодрствованием и сном. Он провел свою жизнь во тьме без причины быть живым и не иметь никакого смысла для жизни, которую он имел.
Это была Круш, которая вывела его из этого места - Круш, которая была доблестной с детства. Она вывела Ферриса на солнце, и он стал человеком.
Именно благодаря Круш Феррис впервые обрел время.
«Без леди Краш я не был бы тем, кто я есть! Так верни её мне сейчас же! Я не забочусь о твоей ошибке! Мне нет дела до тебя, отец! Я не шучу!»
Милое лицо Ферриса было искажено яростью; он оскалил зубы и топнул ногой. Он размахивал своими руками перед Бином.
«Посмотри на эти тощие руки! Я не могу владеть мечом! Не могу держать щит! Я её рыцарь, и эти бесполезные руки не могут даже бороться за неё! И мои ноги не лучше! Я не могу быстро бегать или прыгать высоко... Я ничего не могу сделать! Всё, что я хочу, это защитить её, а я даже не могу этого сделать!»
Как только Круш вывела его из этого дома, и ему дали роль помощника, Феррис сделал всё, что мог, чтобы быть для неё ценным. Он пытался взять меч и стать рыцарем. Но его тело было не способно, чтобы выполнить эту обязанность.
«Ты украл это у меня! Ты украл это у меня и оставил меня пустым... Леди Круш дала мне образ жизни, мой образ жизни!»
Он остался ни с чем, но Круш призвала его жить так, как он сейчас живёт. Его высмеивали за безнадёжны дела, высмеивали за «странные наклонности», но единственное, что значило для Ферриса, было то, что скажет его Круш. И здесь, в этом месте, он отвернется от этого?
«И после всего, что ты сделал, ты всё ещё хочешь продолжать забирать всё у меня! Ты снова украдёшь у меня что-то, что я ценю больше, чем моя собственная жизнь?! Ты не посмеешь, черт возьми... Черт тебя подери!»
Если бы он мог это сделать, Феррис тут же убил бы дьявола, который называл себя его отцом. Если бы он мог, он бы сжег его магией и бросил бы пепел в реку.
Но Феррис не мог сделать ни одну из этих вещей. У него не было силы.
«-»
Бин молча стоял, пока Феррис ругал его. Эмоции мальчика нахлынули на него, и он рассматривал своего ребенка с бесчувственным лицом. Его глаза были не совсем человеческими; похоже, они нигде не были сосредоточены.
«…Ты сказал всё, что хотел сказать?» - наконец спросил он.
«Д-да?»
«Если тебе есть, что сказать, то продолжай. Я твой отец. Я могу прослушать детскую истерику. Должно быть, есть ещё, что ты хочешь сказать, после всех этих лет.»
«-»
Феррис был шокирован.
Он обнажил свое сердце и душу - и Бин считал это не более чем приступом истерики?
Но в то же время он понял. Это имело для него слишком много смысла.
Ничего нельзя было получить, ища диалога с этим человеком. Он должен был знать это с самого начала.
Должен был знать, что он ничего не оставил в этом доме.
Он выдохнул. Это не было отчаяние или даже разочарование, которое он чувствовал. Он просто понял, как всё было на самом деле.
«Не мог бы ты перестать называть себя моим отцом? Меня тошнит.»
«Я даже прощу твоё дерзкое отношение. Отец и сын не должны церемониться при их воссоединении».
Феррис увидел, что Бин не собирался его слушать. Он не мог вспомнить, чтобы когда-либо разговаривал с отцом раньше - и он чуть не рассмеялся, осознав, что это был Бин. Его собственный отец был гораздо более испорчен, чем он мог себе представить.
«Или это бунтарство является признаком того, что ты хочешь, чтобы к тебе относились как к мужчине? Если мы оба равны, то есть другой способ справиться с этой дискуссией».
«…И что это?»
«Выработка наших соответствующих взглядов, чтобы получить то, что мы хотим».
Бин провел рукой по своей бороде, обернувшись к дальней стороне дивана. Он положил руки на спинку, наклонился вперед и посмотрел на Ферриса.
«Я позвал тебя сюда, потому что у меня к тебе дело».
«Ты мог просто отправить письмо. Хотя я бы разорвал его.»
«Я признаю, что это был окольный способ решения проблемы. Но это было необходимо. Я должен был испытать Таинство Бессмертного Короля - и твои силы!» Он практически плюнул к тому времени, как закончил.
«И это всё...» Феррис наконец понял, почему его вызвали. Бин не интересовался физическими возможностями Ферриса. «Тебе нужна была моя магия…»
«Именно так. Но не разочаровывайся. Способность к магии воды, которая бездействует внутри вас — это величайшее доказательство того, что ты и я связаны кровью. Владение магией воды передавалась из поколения в поколения у Аргайлов. Ни один внебрачный ребенок не может владеть этим!»
«Что ж. Тебе повезло. Поздравляю.» Феррис медленно хлопнул в ладоши. Бин мог доказать все семейные связи, которые он хотел. Феррис был слишком отчужден, чтобы беспокоиться.
Но Бин приблизился к Феррису, как будто это было очень важно для него. «Здесь начинается наш разговор как равных взрослых. Если ты хочешь что-то от кого-то, ты должен быть готовы предложить что-то подобное в обмен. Да?»
«-»
«Но что ты знаешь об этом? Ничего такого. Так что я позволил себе выяснить цену для тебя. Если ты дашь мне то, что я хочу, я верну тебе твою драгоценную герцогиню. Это сделка.»
«Ты не думаешь, что всё это нелогично?»
«Логика безупречна. В этом нет ничего странного.»
Так что Бин пошёл на все эти нелепые попытки, чтобы сыграть тирана. Он взял Круш в заложники не для того, чтобы заставить Ферриса выслушать его, а просто для того, чтобы торговаться с ним.
«Это настолько глупо, что оно прорывается через другую сторону и снова становится логичным, я думаю… Итак, что ты хочешь, чтобы я сделал? Хочешь, чтобы я звал тебя папочка?»
«То, что я хочу, просто. А с твоими способностями это должно быть довольно легко. Ты!» Бин проигнорировал удар с триумфальным взглядом и крикнул горничной, которая тихо стояла в углу.
Она кивнула ему. «Должна ли привести его? Или вы хотели бы сопровождать нас?»
«Хм… Очень хорошо. Подожди нас обоих там. Прошло так много времени с тех пор, как Феликс последний раз немного прогуливался со своим отцом. Я уверен, что ему бы это понравилось. Не так ли?»
«Ха-ха-ха. Ты смешной. Это была отличная шутка. Феррис и его отец никогда не гуляли вместе.»
В этот момент Феррис осознал, что Бин психически неуравновешен. Вполне естественно, что его разговор, похоже, не имеет смысла. Если бы Феррис отступил назад, Бин, вероятно, просто уничтожил бы его. Лучше подыграть и дождаться своего шанса.
Но он всё ещё беспокоился о безопасности Круш. С Бином, каким он не был, не было никаких гарантий, что с Круш всё в порядке, даже если он утверждает, что это так.
«… По крайней мере, ваш друг не пострадал».
«А?»
Шёпот пришел как ответ на его мысли. Горничная, которая произнесла слова, больше не отвечала, но вышла из комнаты, чтобы показать им дорогу. Бин поторопил её сзади, и Феррис, последний выходивший из приемной, был озадачен.
Он был уверен, что горничная была в союзе с Бином. У неё не было причин, чтобы дать ему помощь или надежду. Но она не выглядела безумной.
Что самое странное, её слова принесли ему искреннее чувство облегчения.
«… Странно». Феррис отложил тревожное чувство в сторону, считая его странным. Рядом с ним Бин был в приподнятом настроении. Феррис кивнул, но проигнорировал всё, что сказал мужчина.
Наконец несоответствующее трио прибыло в самую сокровенную комнату на третьем этаже.
Бин стоял у двери. «Ты знаешь, где мы?» Очевидно, у Ферриса не было воспоминаний об этом месте, но это была самая странная комната на верхнем этаже дворянского особняка. Она имела довольно хорошую идею.
«Главная спальня?»
«Ребёнок. Ты оказался прав.» Бин произнес бесстрастные слова похвалы и толкнул дверь. Подавляющее зловоние смерти вырвалось наружу. Это было похоже на запах, который пронизывал весь дом, но здесь было на порядок хуже. Это был не свежий труп.
Источник запаха был только внутри комнаты.
«Моя жена, - сказал Бин. Ты помнишь, Феликс?»
На кровати лежал труп женщины, на её лице всё ещё были видны страдания. У неё были льняные волосы, а лицо было накрашено смертью. Для её серьезной одежды она носила красивое платье. Она выглядела так, как будто она заснула, чтобы никогда не просыпаться.
Бин представил её как свою жену. Значит, для Ферриса она была...
«Моя… моя мама…?»
Он не мог игнорировать боль, которую он чувствовал в своем сердце, когда понял, кем должен быть труп.
11
«С моими магическими способностями я могу только не полностью призвать Таинство Бессмертного Короля. Перемещение трупов - лучшее, что я могу сделать. Но ты, Феликс, отличаешься!» Феррис стоял, уставившись на труп своей матери, когда Бин его умолял. Мужчина подошел к кровати и погладил спящее лицо своей жены. «У тебя особый талант. Достаточно силы, чтобы вернуть людей из грани смерти, не произнося заклинания! С такими силами, конечно, ты сможешь совершить таинство! Ты сможешь вернуть свою мать к жизни!»
Феррис посмотрел на налитые кровью глаза Бина и понял, чего на самом деле хотел мужчина. Он стремился вернуть свою жену из мертвых через Таинство Бессмертного Короля. Он собирал трупы, чтобы экспериментировать и практиковаться на них со своей темной магией. Вероятно, он полагался на работорговца, чтобы помочь ему собрать тела. И результатом его работы, казалось, были мёртвые воины, которые сражались снаружи - сколько трупов он осквернил?
И при этом Бин всё ещё не достиг того, чего он действительно хотел, и был вынужден признать, что ему не хватало силы. Потом он вспомнил - он вспомнил существование сильного заклинателя, который разделял его кровь и был гораздо более могущественным, чем он.
«У тебя есть настоящая сила! Ты способен на это. Ты можешь вернуть мою жену для меня. Я ... я один знаю! Я твой отец, и я осознаю великолепие твоих способностей лучше всех!»
Бин поцарапал свои щеки так сильно, что кровь текла по ним, как слезы. Сразу слабый свет исходил от ран, которые исчезли. Он причинил себе вред, а затем исцелил себя. Это было самое страшное использование магии исцеления, которую когда-либо видел Феррис.
«Это моя сила», сказал Бин. «Но она не сравниться с тобой. Ты гений! Нет родителя, который не радовался бы способностям своего ребенка! Ты лучший сын!»
Бина переполняла радостью, с искренней похвалой и с ожиданием способностей его мальчика. Феррис почувствовал волну головокружения и тошноту.
Было ли это из-за того, что его семья была насколько глубоко извращена?
«Посмотри на это! Это текст, описывающий Таинство Бессмертного Короля, которое было передано в нашем доме. Описание неполное, но я смог его использовать. Ты, я уверен, сможешь узнать, что я пропустил, и выполнить весь ритуал!» Бин сунул руку в сумку и вытащил изношенную книгу.
Книгу читали так много раз, что казалось, что она покрыта не только отпечатками пальцев, но даже кровью. Он использовался настолько часто, что казалось, что малейшее прикосновение может привести к его разрушению.
«Теперь верни мою жену - верни свою мать! Если ты сможешь это сделать, я верну твою госпожу. Это сделка, которую я предлагаю тебе как равному, как мужчине!»
Бин сунул книгу в грудь Ферриса. Кот-мальчик ухватился за него неуверенно. Покрытие было испачкано засохшей кровью, и оно казалось тяжелым, как будто оно поглотило души мертвых.
Таинство Бессмертного Короля, ритуал с силой воскрешать мертвых. Целителем, каким он был, было бы неверно говорить, что Феррис не интересовался такими вещами. Но что бы он ни чувствовал, как целитель, его здравомыслие и базовая человечность восстали против этой идеи.
Но если он не посмотрит в книгу и не исполнит заклинание, жизнь Круш может оказаться в опасности. И женщина, лежащая перед ним - он испытывал к ней не больше семейных чувств, чем к Бину, но это был всё ещё труп его матери, и это не было полностью потеряно для него. По крайней мере, если там действительно было заклинание, которое могло вернуть её обратно, он хотел это сделать.
«-»
Феррис сглотнул. Он решил не откладывать решение; вместо этого он перевернул страницы книги заклинаний. Некоторые отрывки были неясными, а несколько страниц были покрыты отпечатками пальцев. Обращаясь со всем так тщательно, как только мог, Феррис разглядывал семейную реликвию, пытаясь проникнуть в его тайны.
А потом…
«… Должен ли я пойти дальше и использовать таинство для этой женщины, как только смогу?» Он сознательно избегал использовать слово «мать», говоря о ней, как будто она была незнакомкой, чтобы поддерживать его равновесие.
Лицо Бина осветилось. «Да, да!» Он с энтузиазмом кивнул. «Правильно, как только ты сможешь. Верни мою жену. И тогда мы втроём сможем провести радостное воссоединение всей семьей!»
Феррис не ответил на это, но подошёл ближе к телу на кровати. Он протянул руку к женщине, которая выглядела так, словно она спала, и позволил мане впасть в безжизненное тело.
«Когда она умерла? Похоже, она была здесь некоторое время.»
«Более двух лет назад. Я периодически использовал магию, чтобы предотвратить разрушение тела... Запах - единственное, с чем я ничего не мог поделать. Но если ты сможешь вернуть её назад, тогда проблем нет. Она не такая, как другие трупы с гниющей плотью. Само тело точно такое же, каким было, когда она умерла.»
Два года назад. Это был год празднования дня рождения Круш, который Феррис вспомнил так ярко. Этот год стал для него переломным, и, видимо, и для его родителей.
Он позволил своей мане пройти через каждый дюйм тела и обнаружил, что Бин говорил правду. Помимо отсутствия необходимых для жизни функций, его мать была так хорошо сохранена, что никто бы даже не подумал, что она мертва.
Она действительно была такой же, какой была в момент ее смерти...
«Феликс. Я хочу поговорить о многом, но я сдержусь. А пока сконцентрируйся на том, что перед тобой. Твоя госпожа не драгоценна для тебя? Не подведи её сейчас. Или еще…»
«Могу я попросить еще одну вещь?», - вмешался Феррис, касаясь лба своей мертвой матери. Он оглянулся на Бина, который проглотил остальную часть того, что он собирался сказать. Феррис пристально посмотрел на него.
«Кто был тем, кто зарезал мою мать?»
12
Круш сосредоточила свое внимание, когда царапающие шаги спустились в подвал. Её взгляд нашёл работорговца с жестоким лицом.
«Яд уже должен был исчезнуть, а? Давайте поговорим, моя маленькая принцесса.» Майлз, ухмыльнулся Круш, где она была прикована к стене.
Она вздохнула от его похотливого взгляда. «Не очень вежливый взгляд у тебя».
«Я терпеть не могу высокомерие. Многим мужчинам нравится видеть, как гордую женщину медленно доводят до пятки - и я среди них».
«У тебя тоже не очень хорошое хобби.» Её слова не показывали признаков слабости, но Майлз казался совершенно довольным.
Прошло несколько часов с тех пор, как Бин оставил её в подземной комнате. По оценке Круш, Бардок, её военный советник, уже должен был окружить особняк. Но она не могла чувствовать, что такое происходит. Казалось, что-то пошло не так.
«Таинство Бессмертного Короля - невероятно. Какой хороший способ пренебречь законами королевства?»
«Хех! Сразу видно герцогиня. Не многие знают о таинстве.»
«Это секретное заклинание, которое в значительной степени скрыто от общественности, но есть записи о его использовании во время войны между людьми. Я сомневаюсь, что именно ты использовал его. Должно быть, это был Бин Аргайл.»
«Боже мой милостивый. Как вы так остро думаете в этой вонючей комнате?» Он сморщил лицо от зловония, дрейфующего по комнате, но, тем не менее, это подтвердило её подозрения. Конечно, у Круш был только ужасный запах в подземной комнате; она понятия не имела, использовалось ли таинство на самом деле. Намек пришёл с Майлзом: он привел с собой мёртвых воинов, как будто хотел показать их ей.
«Если ты пытаешься меня запугать, то извини, что разочаровала тебя», - сказала Круш.
«Разве девушка, которая видит ходячего трупа, не должна просто кричать? Честно говоря, даже я чувствую, что моя кровь остывает, когда я смотрю на них».
«Боюсь, я давно оставила свою женственность позади», - сказала Круш с улыбкой. Майлз в сопровождении нескольких зомби с раздражением посмотрел на неё. Но выражение его лица вскоре изменилось, и он указал на потолок над связанной Круш.
«Ну, моя маленькая принцесса, так как вы не знаете, что происходит на улице, позвольте мне сообщить вам новости. Рыцарь прибыл, чтобы спасти захваченную принцессу. Хотя он вряд ли пришёл один.»
«-»
Майлз, вероятно, говорил о Феррисе. Он должен был быть в столице, но ради неё он вернулся в земли Карстен спустя короткое время. И Фурье был замешан в этом, она была почти уверена. Она представляла, что говорит ему, что он может использовать свое суждение, если дела пойдут плохо.
«Я просто не могу превзойти Его Высочество…» Её собственная неспособность породила эту ситуацию. Она ненавидела свою глупость, но также была очень рада, что они вдвоём пойдут на всё, чтобы обеспечить её безопасность. Она вздохнула.
Майлз продолжал злорадствовать. «У Бина был какой-то спрос на этого рыцаря. Я не знаю, что он мог бы сделать, если бы мальчик действительно дал ему то, что он хочет, но я знаю, что с этим я ничего не поделаю».
«О, не так ли?»
«Думал об этом. Только люди с очень определенной родословной могут использовать это заклинание, чтобы воскрешать мертвых. Как вы думаете, я бы так легко проскользнул сквозь пальцы? В тот момент, когда люди умирают, они становятся рабочими с неограниченной выносливостью».
«Я это поняла сейчас. Ты никогда не понимал философию Бина. Ты всегда был работорговцем. На самом деле... это даже не торговля рабами, не так ли? Ты опустился до простого грабежа могил.»
Майлз только засмеялся, казавшись равнодушным к словам Круш.
Поэтому они ошиблись, подозревая Дом Аргайла в работорговле. То, что Майлз приносил им в течение нескольких месяцев, были не рабы, а огромное количество трупов. Его роль заключалась в том, чтобы добывать тела, которые будут использоваться для проверки Таинства Бессмертного Короля.
«Между прочим, в королевстве нет законов против продажи трупов. Возможно, это не самый авторитетный бизнес в мире, но это не преступление. Вы понимаете?» насмешливо сказал Майлз.
На первый взгляд это казалось хорошим оправданием. Но чтобы это сработало, стране пришлось бы закрыть глаза на одну важную вещь.
«Ты прав, - сказала Круш, - мы не можем обвинить вас в работорговле. Но как вы собираетесь объяснить, что вы сделали со мной? Похищение и заключение герцогини, не говоря уже об использовании запрещенной магии. Это преступления, гораздо серьезнее, чем работорговля.»
«Да, у нас есть проблема. Если бы меня арестовали, я сомневаюсь, что избежал бы самого страшного наказания, которое они могли бы дали мне. Итак, я прошу вас, моя принцесса. Я подумал, что вы и ваш рыцарь могли бы помочь перевести меня благополучно в мою страну.»
Майлз выглядел так, как будто он мог облизывать свои отбивные, когда делал это предложение. Круш чувствовала уверенность в его словах, сильный ветер, который говорил, что это не блеф. Это означало, что он верил, что у него есть выход из этой ситуации.
«Честно говоря, не легко поверить тебе на слово. Ты думаешь, что сможешь вытащить Ферриса и меня через это поле битвы?»
«Не легко, если вы не согласны сотрудничать. Я не сделаю вам ничего плохого. Как только я благополучно вернусь в Волакию, вы и ваш сопровождающий сможете провести остаток дней вместе. Я позабочусь об этом, не волнуйтесь. Признаюсь, я влюбился в вас с первого взгляда, принцесса.»
«Хобби с очень плохим вкусом». Она не верила в его любовь, но он, безусловно, смотрел на неё с большим вожделением. Она подумала, что может только мельком увидеть темную фигуру позади действий Майлза. Если бы она только могла заставить его сказать ей, кто дергал его за ниточки...
«Если вы не сделаете так, как я прошу, мне придется прибегнуть к менее приятным методам, чтобы заставить вас пойти вместе. Но мне не нравится причинять боль женщинам, поэтому мне нужно найти кого-то ещё... Да, я думаю, что ваш маленький друг справится хорошо».
«-»
«Это всегда лучше всего работает с вашим типом. Вместо того, чтобы причинять вам боль, лучше всего причинить боль тому, о ком вы заботитесь. Когда я получу от него хороший, ясный крик, я уверен, что вы…»
«Идиот».
«А?»
Майлз назвал Ферриса своим последним средством, но теперь Круш говорила над ним. Майлз нахмурился, когда Круш встала. Он посмотрел на её ноги, где она должна была быть прикована к земле.
«Подождите! Как вы можете стоять? Вы должны быть связаны по рукам и ногам…»
«Похоже, ты отвлекся. Ты удивлён? Тебе следовало быть подозрительным в тот момент, когда увидел меня без повязки!»
«Фэ! Черт. Значит, правильно планировать Б, не так ли, принцесса?»
Когда Круш покачала головой, он оголил зубы и навёл на неё одного из своих воинов нежити.
Круш увернулась от рук наступающего существа. Последние остатки яда сделали её немного неуверенной, но её растущий гнев заставил её забыть свою беспомощность.
«Есть ещё некоторые вопросы, которые я хочу задать тебе, но моё терпение имеет свои пределы. Я буду не обращать внимания на твою невежливость и даже на насилие. Но угрожать Феррису, моему рыцарю, этого я не прощу.»
«О, не уже ли? И что именно вы будете делать со своими тонкими женственными и скованными руками?» Майлз посмотрел на Круш, которую он прислонил к стене, и отвратительно улыбнулся, увидев, что он снова одержал верх.
Но пока он говорил, Круш подняла свои руки. Оковы отпали с щелчком.
«Что?!»
«Для меня не было бы проблемой, если бы они оставались связанными, но, тем не менее, позволь мне показать тебе, что я буду делать».
Хотя ее руки и ноги были свободны, у Круш не было оружия, но она всё равно заняла боевую стойку. Подземная комната была темной и густой от зловония. Но, по мнению Круш, в этом зловонном воздухе всё отчетливо сияло. Она не пропустила ни малейшего порыва ветра. Она доверила духу своего мечника - свою ману - этому бризу, и она набросилась, находясь в видении.
«-»
Она не произнесла ни слова, но тело приближающегося к ней воина-нежити внезапно подкосилось. И не только тот, кто приближается к ней; То же самое произошло со всеми мертвецами в комнате. На всех них появилась одна и та же рана, как будто в них вонзился массивный меч, и их кратко возобновленная жизнь снова погибла.
Это было то, что позволило ей так легко иметь дело с Гигантскими Кроликами, техникой, которая принесла Герцогине Круш Карстен прозвище «Валькирия». Техника Один Удар, Сто Павших. После её исключительно высокого уровня атаки, Круш сжала свою руку, чтобы рассеять клинок ветра, который она держала, и оглядела подвал.
«Это… конец для Майлза». Большинство трупов уже были мертвы, когда она использовала технику, но она заметила Майлза среди них. Он был пропитан кровью и не дергался. В незащищенный момент он принял удар Круш и его постигла та же участь, что и его подручных. Круш закрыла глаза, признавая свою неопытность и неспособность взять его живым.
«Когда он упомянул Ферриса, я потерял хладнокровие…» Вспомнив, что привело к этому, она покачала головой. Но вскоре она сдалась. Она должна была найти Ферриса; без сомнения, он был на небольшом расстоянии вверх по лестнице.
«Герцогиня Карстен, вы здесь?!»
Она услышала шаги на лестнице, и длинная тень потянулась в подвальную комнату. За ним последовал мужчина в форме королевской гвардии, который удивленно моргнул, увидев её. В тот момент, когда она посмотрела на него, она поняла, чьи приказы он должен был исполнить.
«Я в порядке. Вы слуга Его Высочества Фурье, не так ли? Хорошая работа по поиску этой подземной комнаты.»
«Слава богу, вы в безопасности. Я Юлий Юклиуc из королевской гвардии. Его Высочество рассказал мне об этой комнате... Он думал, что вы можете быть здесь взаперти.»
«Я вижу. Я не должна была его так волновать.» Круш почувствовала облегчение, больше, чем удивление, от слов Юлиуса. Она мягко улыбнулась, и на лице Юлиуса появилось сочувствие, но он быстро покачал головой.
«Я не хочу торопить вас, когда вы, должно быть, устали, но вытащить вас из этого особняка - мой приоритет. Мы должны торопиться.»
«Ты выглядишь нетерпеливым. Есть ли проблемы над нами? Она почувствовала раздражение от него, и это указывало на то, что не всё хорошо.»
В ответ Юлий посмотрел в потолок.
«Здание горит. Нам нужно уйти, пока оно не обрушилось на нас».
13
«Кто был тем, кто зарезал мою мать?»
Бин был явно потрясен вопросом Ферриса. Он сдерживал себя, спускаясь в свой мир безумия. Ничто из сказанного Феррисом не произвело на него никакого впечатления, но этот вопрос вызвал очевидную реакцию.
«З-зарезал её? Что ты такое…?»
«Нет смысла пытаться это скрыть. Ты на самом деле довольно хорошо сохранил труп. Всё выглядит так же, как и в тот день, когда она умерла... включая причину смерти».
Невозможно было игнорировать законы целительной магии. Основным принципом дисциплины Ферриса было поощрение естественных целительных способностей организма, помогающих телу стать более способным помочь себе. Но, конечно, у мертвого тела не было естественной способности к исцелению, поэтому технически было невозможно залечить раны трупа, хотя были исключения.
«Мою мать зарезали - неоднократно. Снова и снова, так много раз. Это ... Даже мне плохо за неё.»
Его сердце болело. Хотя Феррис не чувствовал к ней ничего как к своей матери, но никто не заслуживал такой жестокой смерти. Но эта мысль сопровождала ещё одну мысль: такая убийственная ярость вряд ли будет делом прохожего незнакомца. Если в последние несколько лет был кто-то, кто ненавидел его мать настолько, чтобы убить её, это был...
«Что это за выражение...? Какой странный способ смотреть на твоего отца. Что... ты думаешь, я это сделал?!»
«Я вообще ничего не говорю».
«Ты! Твои глаза говорят это! Ты думаешь, что со мной что-то не так? Ты тоже думаешь, что я ошибся? Глядя на меня этими критикующими глазами каждый день! Кто мог обвинить меня, зная, что меня предал тот, кого я любил?! Клянусь, это была не моя вина!»
Феррису не нужно было пытаться вырвать правду из своего отца. Бин признался в этом практически по собственной воле.
Феррис не знал, что произошло в доме Аргайла с тех пор, как его забрали Карстены. Но ясно, что у его родителей были некоторые ссоры. И были сделаны вещи, которые никогда не могли быть отменены. Труп его матери был доказательством этого.
«Это вина заставляет тебя хотеть вернуть её? Потому что ты хочешь извиниться?»
«Ты что, издеваешься надо мной?! Я хочу, чтобы мая любимая жила, жила и жила! Разве нет?» У Бина порвалась губа. Он порвал губу, разрушая тщательно уложенные волосы. «Когда ты потеряешь что-то ценное для себя, ты поймёшь! Нет, твоя мать мертва! Ты ничего не чувствуешь?! Ты должен хотеть вернуть её обратно...! Ты не хочешь её вернуть? Может ли ребенок отказаться от любви своих родителей? Быстро, сейчас! Верни её к жизни! Или - или тебя не волнует, что происходит с твоей любимой госпожой? Тебе нужно, чтобы она умерла, прежде чем ты поймешь - понимаешь, как я себя чувствую?!»
«-»
Перед лицом натиска Бина Феррис понял, что разговор не принесет пользы. Слабый синий свет мерцал вокруг его рук, и он тихо перенес его на труп своей матери. Почему-то момент выглядел почти священным. А затем глаза трупа открылись.
«Х-Ханна! Ой! Ханна!» Бин был в восторге, когда тело сместилось и село. Он чуть не оттолкнул Ферриса, занимая место у кровати. Феррис наблюдал, как его родители разделили воссоединение, хотя один из них был мертв только несколько минут назад.
«Ханна! Я ждал этого момента! Чтобы мы снова были вместе…»
«-»
Со слезами на глазах Бин поддерживал свою жену, когда она садилась, но она ничего не сказала. Она смотрела в лицо мужу. Она осторожно подняла руки и положила их на щеки Бина. Он улыбнулся их чувству, и Ханна тоже слабо улыбнулась. Это была реакция, которая была бы невозможна для простого движущегося трупа, подобного одному из воинов нежити.
А потом…
«Х-Хан... На...?»
Внезапно она вызвала удивительную реакцию у Бина. Её руки были вокруг его шеи, которая скрипела от силы, которой не должно было быть у тонких рук мертвой женщины.
«Что? Фели - кс ...!» Он посмотрел на сына, его глаза просили о помощи.
«Иди к любимому человеку, где бы она ни была. Вот что я собирался сделать», - тихо ответил Феррис. Лицо Бина напряглось от шока, но Феррис не показал намека на реакцию. «Я никому не позволю забрать её у меня. Особенно людям, которые украли всё у меня. Она дала мне что-то, а ты никогда не получишь это от меня. Я никогда не дам тебе ничего, что я получил, когда стал человеком».
«Хрк… Хррк…»
«Наложить руки на леди Круш была твоей первой ошибкой. Если бы ты этого не сделал, я…»
Он приложил руку к груди, но не смог заставить себя закончить предложение. Он закрыл рот.
Даже если бы он мог сказать слова, Бин не услышал бы их. Сила уже покинула его руки и ноги, свет исчез из его глаз, а душа - из его тела. Это была смерть, абсолютное разделение, с которым даже Феррис не мог ничего поделать.
«… Ты должен был только отправить письмо».
Феррис говорил о безграничной пустоте, и это было самое верное, что он сказал. Может быть, он разорвал бы его. Может быть, он никогда бы не принял его. Но, может быть, он бы этого не сделал. Просто возможно, у них была бы возможность поговорить друг с другом.
С легким вздохом Феррис посмотрел на Ханну. Она оглянулась на него, всё ещё держа вялую форму мужа, которого она задушила, и снова улыбнулась.
Затем её улыбка буквально выпала, когда она рассыпалась в пыль. Мгновение спустя все, что осталось, — это насыпь пепла его матери, среди которого похоронен труп его отца.
Когда Феррис посмотрел на своего мёртвого отца, и его мать исчезла, голос, лишенный эмоций, заговорил с ним.
«Мастер Феликс. Это то, чего вы хотели для них обоих?»
Это была горничная, которая оставалась с ними на протяжении всего и молчала до самого конца.
Феррис покачал головой. «…Дело не только в том, что книга заклинаний неполна. Это никогда не было вопросом силы заклинателя. Используя такое ужасное заклинание – мёртвое тело начинало снова двигаться - конечно, оно сломается сразу же».
Конечно, Бин знал это. Он прекрасно знал о проблеме самого заклинания; вот почему он не привёл свою жену обратно самостоятельно. Почему он хотел, чтобы Феррис сделал это? Он действительно надеялся на что-то большее? Или он просто хотел нести ответственность за то, что из этого получится? Теперь Феррис никогда не узнает.
«Так что же заставило леди… задушить хозяина?»
«Я не могу сказать. Всё, что я сделал, это вернул её к жизни, используя испорченное заклинание. Может быть, из-за продолжающейся ненависти до её смерти труп сделал то, что сделал.»
В конце концов, она была зарезана. На самом деле душа не находилась в воскресшем трупе, но, возможно, боль от неё осталась. Ещё одна вещь, которую Феррис не понял.
«… Может быть, леди просто не могла видеть, как хозяин живет в позоре. Знаете, она действительно любила его.» Несмотря на мрачную оценку Ферриса, у горничной была другая интерпретация. Возможно, это было слишком симпатичное объяснение того, что только что произошло.
«Если так подумать, а ты? Точно, кто ты?». Было ещё кое-что, чего Феррис не знал, но это был ответ, который он мог бы получить.
Он понятия не имел, в каком положении была горничная. Была ли она в сговоре с Бином? Но она не сделала ничего, чтобы остановить его смерть. И теперь она не казалась враждебной к Феррису. Когда Феррис стоял нахмурившись, служанка впервые улыбнулась ему. Это была ужасно одинокая улыбка.
«Я просто слуга. Я многим обязана мастеру и его леди... Я даже много раз держала вас в своих руках, мастер Феликс.»
«... А ...»
История не совсем увлекла его. Он не мог себе представить, чтобы такая семейная сцена происходила в этом доме.
«Но не бери в голову. Я должен помочь леди Круш. С ней действительно всё в порядке?»
«Вам не нужно беспокоиться об этом. Я открыла её цепи. Я думаю, что она вполне способна уйти сама по себе.» Затем горничная показала вниз по лестнице, и Феррис сразу понял, где находится Круш. Она была заперта в этой отвратительной подвальной комнате.
«Снова это место…!»
«В самом деле. Мастер был скорее настроен по-своему.»
Феррис горел от гнева, но горничная, со своей стороны, продолжала улыбаться, всё ещё так же одиноко, как и раньше. Выражение не исчезло с её лица, когда она медленно подошла к кровати и двум трупам.
«Я иду туда», сказал Феррис. «Ты не будешь пытаться остановить меня?»
«Пожалуйста, делайте так, как вы пожелаете. Я не стану у мастера и его леди на их пути.»
После всего этого Феррис обнаружил, что не имеет ни малейшего представления о том, что думает горничная. Но когда дело дошло до похоронных обрядов его матери и отца, он подумал, что более уместно, чтобы слуга делало это, а не мальчик, который ничего не чувствовал к людям, которые называли себя его родителями.
«Тогда я позволю тебе с этим справиться. И я поговорю с леди Краш о вас.» Не было шансов, что горничная останется безнаказанной, но, возможно, он сможет получить для неё некоторое милосердие. С этой мыслью он поспешно вышел из спальни. Когда он бросился по коридору, он услышал что-то позади него.
«До свидания, мой любимый Феликс.»
«А?»
Потом раздался звук закрывающейся двери и щелчок, когда она заперлась. Феррис остановился на своем пути; тот щелчок дал ему плохое предчувствие. У него не было на это веской причины, но его интуиция говорила, что звук обозначил нечто, от чего не было пути назад.
«Подожди! Почему ты заперла дверь? Что ты собираешься делать?!» Он вернулся и отчаянно постучал в дверь, но ответа не было. В конце концов, однако, с другой стороны, пришел ответ, который был более реальным, чем любой другой.
«Горячо!» Жжение заставило его руку спрыгнуть с дверной ручки. В тот же момент он почувствовал еще один запах, смешивающийся с запахом гнили в доме: что-то горело. Пожар. Горничная, которая заперлась в комнате, которую он только что покинул, разожгла огонь.
«Что ты творишь?»
Но всё равно ответа не было. Только огромный жар рассказал ему, что делала горничная.
Он был ошеломлен тем, как быстро распространился огонь. До него дошло, что по плану весь дом должен был умереть вместе с ними. Он злобно пнул дверь.
«Я ненавижу это место! И всё в нём! Всё это, всё это! Я тебя ненавижу!!»
Он никогда не должен был возвращаться. Он хотел бы, чтобы он никогда не видел своего отца, свою мать или эту служанку.
Он мчался по коридору, отталкивая воинов нежити, которые тупо стояли, повернувшись к лестнице. Огонь охватит весь дом, а оставшиеся воины нежити будут кремироваться вместе с ним. Но, как и Круш, в подвальном помещении.
Феррис спустился по лестнице, направляясь к той мерзкой комнате под землей. Он был на первом этаже. Куда ему идти, чтобы попасть в комнату? Он был в своем собственном доме, но он не знал этого. Он ничего не знал. Это бесило, так бесило.
«Почему это место продолжает мучить меня…!»
Он ненавидел свои ноги за то, что не мог бежать быстрее. Он ненавидел свою память за неспособность помочь ему найти подвальную комнату. Он ненавидел своих родителей, которые никогда не щадили его ни на секунду. Он ненавидел горничную, которая предпочла сопровождать его родителей до своей смерти. Как будто всё здесь, всё, каждый дюйм этого дома, существовал только для того, чтобы причинить ему страдания.
«Феррис!»
Но как только он разразился слезами, он услышал голос внизу. Его душа мгновенно резонировала с резким, громким тембром.
«Леди Круш!»
Даже окруженный прыгающим багровым пламенем, даже в густом месте с запахом гнили, Круш была прекрасна. Феррис обнаружил её в большой комнате, бросился к ней и не задумываясь цеплялся за неё. Она крепко держала его в своих руках.
«Слава богу, ты в безопасности», - сказала она.
«Это моя ошибка…» - сказал он.
«Я думаю, это не так. Прошу прощения за беспокойство. Но я в порядке, благодаря плану Его Высочества.»
Феррис посмотрел и увидел Юлиуса, предположительно по приказу Фурье, стоящего рядом с Круш. Таким образом, он был тем, кто спас её. Но сейчас у Ферриса не было времени выразить свою благодарность.
Краш посмотрела вверх, прищурившись, и подтвердила, что источник огня был над ними.
«Феррис, твои родители…?»
«Вытащите! Вытащи меня... сейчас ...!»
«Феррис?»
«Вытащите меня отсюда! Забери меня отсюда... Здесь ничего нет! Если я останусь здесь, я больше не буду собой! Сделайте меня ... человеком ... Держите меня на своей стороне. С вами, леди Круш, и его высочеством ...!» - он умолял её, спотыкаясь в своих словах.
Эмоции пронеслись через Ферриса, который казался чуждым даже ему. Лицо Юлиуса омрачилось смущением, и он посмотрел на Круш.
Она, в свою очередь, ответила: «Хорошо. Давайте положим конец этому времени несправедливости, которую ты пережил.» Она крепко обняла его, утешающе похлопывая по спине. Феррис был удивлен, какое облегчение заставили его почувствовать. «Юлий, возьми на себя инициативу. Я понесу Ферриса.»
Юлий кивнул и направился к ним. Он легко отталкивал воинов нежити, которые стояли на их пути бездумно, в то время как другие были поглощены пламенем. В горящих трупах Феррис видел себя в этом доме.
Ужасные воспоминания были окутаны огнем, происхождение, которое он так долго скрывал, превратилось в пепел в красном пламени.
«Леди Круш, с вами всё в порядке!»
Почти до того, как он узнал, что случилось, они были вне особняка. Военный чиновник бросился к Круш, которая всё ещё крепко держала за плечи Ферриса. Они что-то сказали друг другу, и Круш всё время держал руку Ферриса в своей.
«Смотри, воины нежить!» - крикнул кто-то.
Все зомби начали двигаться одновременно. Несколько мгновений назад они атаковали всё, что было близко. Теперь они все пошли к особняку. Они вошли в горящий дом, и один за другим превратились в пылинки.
Только заклинатель, или кто-то, кому дана власть заклинателем, мог контролировать зомби. После смерти Бина воины просто ждали своего конца.
«Возможно, даже трупы не хотят осквернять себя после смерти», - сказал Юлий. Его униформа была испачкана гноем, и он наблюдал, как воины нежити идут к своему собственному уничтожению. Там не было никакого ответа. Все, что они могли сделать, это наблюдать за тем, как непрекращающийся пожар поглотит дом, и вся нежить превратиться в пепел.
14
«Черт её побери! Черт бы побрал эту женщину! Это серьезно. Она заплатит за это!»
Майлз ругался, пытаясь остановить кровь, текущую из него. Рана текла от его правого плеча к спине, и он не мог вылечить её сам. Он грубо обмотал вокруг себя какую-то одежду, сумев остановить кровотечение, достаточное для того, чтобы держаться за сознание.
Майлз пережил удар, поразивший зомби.
У него всегда было шестое чувство, когда его жизнь была в опасности. Это спасло его сегодня, но хуже не могло быть. Мало того, что Круш сбежала, но Майлз даже не смог одолеть заклинателя, использовавшего Таинство Бессмертного Короля.
Вдалеке он мог видеть особняк Аргайлов в огне. Остальные воины нежити сжигают себя. Их самоубийство отвлекло всех, чтобы выиграть время Майлзу для побега. Предполагалось, что Бин будет полностью командовать зомби, но, поскольку ничто не мешало им выполнять приказ Майлза уничтожить себя, он предположил, что Бин должен быть мертв. Куклы и кукловоды были совершенно бесполезны.
«Вся эта работа, и моя единственная награда — это копия его книги заклинаний ... Чёрт! Что я собираюсь рассказать им о в Волакии, возвращаясь вот так…?»
«О, тебе не нужно беспокоиться об этом. Если ты приземлишься спокойно.»
Едва он выпустил своё злое бормотание, как Майлз был поражен ответом. Это было естественно, учитывая, где он был: высоко в небе, высоко над землей. Так высоко он мог смотреть вниз на облака. Никто не должен был говорить с ним там. И всё же владелец голоса спокойно продолжал.
«Никак не ожидал увидеть наездника дракона. Ты достаточно способный шпион, поэтому я рекомендую тебе спокойно приземлиться.»
Рыжеволосый юноша, который случайно ехал на крылатом драконе, казалось, делал всё возможное, чтобы запугать Майлза. У мальчика было солнце за спиной, что делало невозможным увидеть его лицо, и это заставило Майлза представить себе худшее.
Летящий дракон был чем-то, что Майлз привёз из Волакии, чтобы дать ему возможность сбежать в случае необходимости. У него был туннель из подвальной комнаты в особняке на улицу, и он намеревался взять с собой Круш и заклинателя, используя дракона, чтобы убежать от нежити вокруг них.
Было унизительно бежать домой одному, его план разорвался в клочья.
«Но в Лугунике не должно быть никаких наездников драконов!» - вскрикнул Майлз.
В отличие от водных и сухопутных драконов, летающие драконы горды и не могли с готовностью подчиняться человеческому контролю. Даже в Империи Волакии было трудно получить зверя; за пределами Империи, это не должно было быть известно вообще. И эта Лугуника, нация, которая называла себя Драконьем Королевством, должна попытаться приручить и обучить их — это было бы ужасной задачей. Предполагалось, что небо принадлежит только империи Волакии.
«Разумеется, если они не нарушили этот неписаный закон?»
«Нет, вы совершенно правы. У Лугуники нет наездников драконов, я сам сюда залес.»
Майлз ахнул. «Я… невозможно!» Его бесчувственный ответ усилил его гнев, когда он обнаружил, что кто-то вторгся в его владения так высоко в небе.
Работорговец с налитыми кровью глазами приказал дракону быстро повернуться лицом. Они летели почти наравне с облаками; кто мог просто «появиться» на этой высоте? В этом мире страшных ветров Майлз и дракон были едины. Именно его гордость как наездника, а также доверительная связь, заложенная с этим существом с тех пор, как они оба были молоды, сделали такой полет возможным. Если бы они могли отбросить мальчика в неосторожный момент, всё было бы кончено.
«Я предупрежу вас снова», - сказал молодой человек. «Просто приземлите дракона на землю. Я не могу позволить вам покинуть страну.»
«Этого достаточно с тебя! Ты умрешь, прежде чем я высажу этого дракона!»
«…Позор.»
Майлз, на неровном краю сознания из-за потери крови, заставил дракона замедлиться очень внезапно. Он стиснул зубы от последующей силы, которая врезалась сразу во все его раны и заставила его кости скрипеть.
У мальчика, однако, не было шансов. Нечего его не удержало, он упал со спины дракона, даже не глядя на Майлза.
Когда он упадет на землю, он превратится в куски дрожащей плоти, и это будет хорошим избавлением для него.
«Кто был этот мальчик? В любом случае… Это не имеет значения.»
Прямо сейчас я должен…
Майлзу повезло, что он не захлебнулся кровью в этот момент. Он крепко сжал поводья. Его раны снова начали кровоточить. Если он не успокоится в ближайшее время, он не может быть уверен, что выживет.
«-»
Как только у него появилась эта мысль, он почувствовал покалывание своей интуиции. Это было то же чувство, которое он испытывал до нападения Круш, то, которое говорило, что он в смертельной опасности.
Он был рожден от инстинкта, более глубокого, чем мысль, который стремился сохранить жизнь и здоровье превыше всего. Это спасало его не раз. Но на этот раз, в этот момент, Майлз обнаружил, что его руки и ноги не хотят двигаться. И почему нет? В конце концов, не было никакого смысла пытаться убежать от всепоглощающего чувства смерти, поднимающегося из-под него.
«... Ах.»
Майлз едва успел заговорить, прежде чем его поглотил свет. Дракон и его всадник исчезли в небе, не оставив следов.
И не осталось ничего.
15
«У нас был кое-кто внутри. Мы связались с этой горничной в течение двух месяцев, когда мы наблюдали за работорговцем. Я верила, что нам нужно сделать больше, чем просто смотреть, если мы хотим, чтобы всё пошло в нашу пользу».
Когда они уставились на тлеющие остатки особняка Аргайла, Круш объяснила Феррису, что произошло в его отсутствие.
Она смотрела на развалины. «Когда меня отравили, я начала беспокоиться о том, что её сотрудничество с нами могло быть фальшивым. Но она покончила с какими-либо сомнениями, когда ускользнула от наших двух преступников, чтобы разблокировать мои наручники в подвале».
«Почему она старалась изо всех сил вмешиваться?», - сказал Феррис. «Это кажется таким опасным…»
«Во время нашего расследования у меня начали возникать вопросы о работорговце, который посещал дом. Я бы хотела взять его живым — это моя вина. Лично я думаю, что он, возможно, был агентом Империи Волакии ... Но я уверена, что, если бы мы спросили их об этом, они бы сыграли невиновных».
Казалось, что Круш хорошо разбирается в игроках, вовлеченных в этот сюжет. Похоже, единственное, чего она не поняла, — это то, чего Бин надеялся достичь с Таинством Бессмертного Короля, и почему он нуждался в Феррисе. На самом деле, только заглянув в разум Бина можно было ответить на эти вопросы.
«Я… я только мешал, не так ли? Я переступил через себя, во многих отношениях...»
Даже если бы Феррис не вернулся, Круш вышла бы из своей тюрьмы и остановила план Бина. Возможно, дом не сгорел бы, оставив всё в куче пепла.
«… Если мы сфокусируемся на плохом, наша жизнь будет состоять лишь из сожалений. Возможно, без тебя я бы уже была под землей. Если бы ты и Его Высочество не пришли, я бы не стояла здесь в безопасности.»
«Вы просто говорите это, чтобы я почувствовал себя лучше».
«Это правда. Но сожалеть о своих действиях на основании того, что могло бы быть, хуже. Это может только утомить тебя.» Пока Феррис безутешно смотрел на пепел, Круш скрестила руки и твердо заговорила. «Ты беспокоился обо мне, и, не заботясь о собственной безопасности, ты вернулся в место, которое пытался избегать всю свою жизни. Когда я услышала это, запертой в той подземной комнате, я прокляла свою собственную некомпетентность. Но я также была… счастлива.»
«Счастливы, леди Круш?»
«Должно быть, тебе было очень больно возвращаться сюда. То, что было сделано с тобой в детстве, вряд ли говорит о тебе. Я не могу винить тебя в том, что ты не можешь думать об этом или не хочешь разговаривать. И, несмотря на это, ты пришли сюда, чтобы спасти меня, и я была вне себя от радости».
Круш опустилась на колени, обнимая его за плечи. Её янтарные глаза пронзили его, пронзая темные облака, которые цеплялись за его сердце.
«Могу ли я… помочь вам, леди Круш? Вы позволите мне, даже если я ... останусь рядом с вами и посвятить свою жизнь вам?»
«Я поддерживаю твой ответ».
«…Скажите мне еще раз. Со словами, которые вы использовали ... тогда.»
Она чувствовала, как взволнованы его эмоции - огромное сожаление и в то же время жажда счастья. Если бы только он мог прорваться сквозь все эти вещи, если бы он мог найти в себе силы выстоять.
«Подними голову и смотри вперед. Не позволяй темным облакам собираться в ваших глазах. Сначала это может быть сложно, но я тебе помогу. А пока просто поверь мне.»
Он хотел, чтобы она спасла его словами, которые она использовала, чтобы вывести его из тьмы и впервые показать ему мир.
«-»
Без слов Феррис посмотрел на Круш, а затем снова посмотрел на сгоревшие останки особняка. По какой-то причине он почувствовал слезы на щеках. А потом он обнаружил, что не может их остановить.
Обнявшись тонкими руками, Феррис заплакал, как ребенок.
16
Пока она держала плачущего Ферриса, Круш вспоминала, что произошло в подвальном помещении.
Горничная ускользнула от Бина и Майлза и спустилась к Круш. Она отстегнула удерживающие устройства и наручники и сняла повязку Круш.
Однако, прежде чем горничная ушла, Круш допросила её.
«На чьей ты стороне? Ты отравила меня, но теперь ты соблюдаешь наше соглашение и помогаешь мне сбежать. Твои действия не имеют смысла.»
«Я прошу прощения, что смутила вас. Но у меня есть свои цели».
«А ты? Это причина, по которой ты продолжаешь служить Дому Аргайла?»
В одном из сообщений Круш говорилось, что Бин и эта служанка знали друг друга большую часть своей жизни. Отношения, по-видимому, были долгими и довольно тесными, очень похожими на отношения между Круш и Феррисом. И Круш знала, что, если она сойдет с ума, Феррис почти наверняка останется с ней, а не бросит её.
«Леди Круш, - начала горничная, - вы когда-нибудь были влюблены?»
Вопрос застал её врасплох. Круш посмотрела на служанку широко раскрытыми глазами, не зная, что она имела в виду. Горничная закрыла глаза и покачала головой, принимая молчание Круш за ответ.
«Тогда я не думаю, что любое количество объяснений поможет вам понять, чего я хочу».
«… Поток этого разговора прояснит, к кому относятся твои чувства. Но есть слишком много вещей, которые это не объясняет. Ты была няней Феликса?»
«-»
В тот момент, когда Круш сказала это, прежнее невыразительное лицо горничной напряглось, и ветер поднялся. Нет, это так выглядело только для Круш. На самом деле это была волна сильных эмоций. Это было что-то вроде заблуждения. Те же самые бурные чувства, которые она почувствовала в Бине, жили и в этой женщине. Но это говорило о...
«…Подожди. Твои волосы. Твои глаза…»
Глядя на подтянутое лицо горничной, искра попала в голову Круш. Замечательные льняные волосы. Ясные желтые глаза и нежное выражение. Если бы она любезно улыбалась, Круш подозревала, что её лицо будет очень похоже на лицо, которое она очень хорошо знала.
Она подумала, что Феррис встретил свою судьбу из-за подозрения в неверности.
«Если у тебя есть мысль о вреде Феликсу…»
«Я не собираюсь ничего делать с Феликсом. Вы та, кто дистанцировался от него, не так ли? То, что я хочу, не имеет ничего общего с Феликсом... с этим мальчиком.»
Это было последнее, что сказала горничная, отвернувшись от Круш. С разблокированными цепями было бы возможно остановить её. Но суматоха означала бы конец всего, ради чего работала Круш. На мгновение герцогиня оказалась между своими личными и официальными приоритетами. Затем, всё ещё не в силах выбрать, она окликнула уходящую горничную.
«Ханна! Ханна Ригрет!»
«Если вы будете громко говорить, вы привлечешь внимание Майлза. Настало время быть верной своему долгу».
У Круш не было иного выбора, кроме как наблюдать, как служанка исчезла из поля зрения.
Вкус поражения горький у неё во рту, Круш надеялась, что у неё будет ещё один шанс поговорить с горничной. Тогда она обнаружит истинную связь между этой женщиной и её рыцарем.
Но она никогда не получит этот шанс. Пламя поглотило поместье Аргайлов: тела матери и отца Ферриса, а также служанку и всю правду, которую она хранила.
Круш осталась только со своими сомнениями и тайной, единственной, которую она никогда не сможет рассказать Феррису.
17
Над головой тучи, которые заполнили небо, были разбиты. Фурье тихо выдохнул. Прежде чем они покинули замок, он приказал Маркусу установить страховку, и то, что произошло в небе, было доказательством того, что это сработало. Хотя позже могут возникнуть некоторые вопросы об использовании тактики, которая обычно запрещалась в непосредственной близости от границ страны.
«Но я не думаю, что мы должны встретиться с Волакией сегодня. Они не хотят бороться с нами больше, чем мы с ними».
Некоторое внешнее агентство явно участвовало в недавних событиях вокруг Дома Аргайла. Фурье никогда не встречался с Бином Аргайлом лично, но статус и история семьи убедили его, что у Бина не было возможности сделать что-то подобное самостоятельно.
Он думал о том, кто мог сыграть в этом роль. Возможно, те, кто находился в Лугунике, кто хотел, чтобы Круш упала с благодати. Или, возможно, нарушитель из-за пределов страны, кто-то с большими целями. Он заставил себя обдумать худший из возможных сценариев. Вполне вероятно, что воляки от всего этого хотели получить тайное заклинание Дома Аргайла, которое позволяло им управлять мертвецами. Нынешний волакский император был жестоким человеком. Учитывая трения между Волакией и Лугуникой, было необходимо помешать кому-либо ещё изучить запрещенное заклинание.
«Мне удалось сделать всё, что я хотел. Иногда я произвожу впечатление даже на себя». Понимание ситуации Фурье было настолько идеальным, что он внезапно погрузился в самовосхваление.
Интуиция Фурье иногда оказывалась значительно острее, чем обычно, но на этот раз она была особенно блестящей. С другой стороны, он полностью сосредоточился на этом с тех пор, как Круш говорила с ним.
Конечно, это иногда оставляло у него боль в голове и тяжесть в груди…
«Но это очень маленькая цена, чтобы спасти Круш и Ферриса».
Эти двое теперь разговаривали вместе возле сгоревших руин особняка Аргайлов. Он очень хотел присоединиться к ним, но это было бы самое невежливое время для этого. Феррис и Круш разделяли связь, которая была для них одних. Правда, у Фурье была своя связь с каждым из них, но он знал, что в этот момент необходимо соблюдать дистанцию по причинам, которые он не мог полностью сформулировать.
«Конечно, сейчас мне тяжело позволять Феррису приковать к себе Круш, учитывая, как я беспокоюсь о ней…»
«От имени ваших друзей, ваше высочество, позвольте мне поблагодарить вас за вашу внимательность». Выступал Юлий, который ехал с Фурье в драконьей карете. Казалось, он нашёл недавние события, по-своему провоцирующие. Его выражение лица каким-то образом выглядело иначе, чем до того, как они покинули замок.
«Я тоже доставил тебе немало неприятностей, не так ли, Юлиус? Молодец, вытащили их обоих в самом конце.»
«Вы не должны благодарить меня, ваше высочество. По правде говоря, сегодняшние события заставили меня почувствовать, насколько я действительно беспомощен. Я думаю, что, возможно, позволив быть избранным в королевскую гвардию, я забыл, что значит быть рыцарем».
«Еще один серьезный! Рыцари должны быть более - хорошо - галантными! Сделай несколько смелых поступков, и ты будешь хорошим рыцарем. Да, я в этом уверен.»
Юлий выглядел совершенно ошеломленным заявлением Фурье. Но он успокоился и улыбнулся, затем кивнул. «Сегодня вы удивили меня не раз, ваше высочество. Я, Юлий, снова клянусь вам в верности.»
«Я не совсем уверен, что я чувствую по этому поводу, но я принимаю вашу преданность. Преданность царству действительно ценна. Пусть твое сердце будет связано не только со мной, но и для процветания всей нашей страны. Теперь ... ты думаешь, что пришло время?»
Фурье наклонился, чтобы взглянуть на Круш и Ферриса. Феррис, который раньше плакал в руках Круш, теперь отвернулся, сморкаясь. Похоже, что некоторые вещи успокоились. Он может окликнуть их в ближайшее время.
«Может быть, тогда я пойду и присоединюсь к ним.» Теперь нетерпеливо, Фурье гордо вышел из драконьей повозки и спустился на траву, готовый подойти к Круш и Феррису. Но когда он это сделал, его зрение замерло.
«Ваше Высочество?» - голос Юлия звучал поразительно далеко.
Следующее, что он знал, он почувствовал удар, и всё повернулось боком.
Сам Фурье не знал, что случилось. До недавнего времени он был полон ощущения, что он мог видеть всё, что происходит в мире, но теперь это чувство совершенно покинуло его.
«Феррис! Феррис, иди скорее! Его Высочество Фурье нуждается в тебе!»
Панический крик Юлиуса был последним, что услышал Фурье, когда его сознание ускользнуло. Всё потемнело, мир стал далеким. Но как раз перед тем, как он покинул его, он услышал два любимых голоса, зовущих его по имени. Фурье цеплялся за этот звук, когда тьма одолела его.
Глава 5: Мечта Короля Льва
1
Болезни Фурье Лугуники было уделено сравнительно скудному вниманию в Королевстве Лугуника.
Член королевской семьи заболел, и к этому относились легко. Обычно такого нельзя было представить, но в тот момент это было оправдано особым обстоятельством в королевстве.
Фурье был не единственным членом королевской семьи, который был поражён болезнью.
Точнее, каждый член королевской семьи Лугуники заболел. Отец Фурье, нынешний король Рандохал Лугуника, конечно же, был среди них. Существовали индивидуальные различия в симптомах болезни, но простых догадок нельзя было допустить при заболевании, название и происхождение которого никто не знал. За всю свою историю королевство никогда не сталкивалось с чем-то подобным и вздрогнуло от наступающего кризиса.
«Таким образом, мой испытательный срок закончен, и я становлюсь постоянным членом гвардии, но капитан – такой плохой! Он действует совершенно иначе, чем раньше! Что за хулиган!»
«Мм, я так и думал. Как раз, когда ты думаешь, что Маркус настолько серьезен, как выглядит, у него оказывается озорная сторона. Я полагал, что вы двое поладите.»
«Ваше Высочество, вы меня слушаете? Над Ферри издевается подлый глава королевской гвардии. Я ищу здесь какое-то утешение!» Его глаза слезились, а голос дрожал, но это только заставило Фурье улыбнуться.
Феррис беспомощно покачал головой от удовольствия Фурье. Затем он поднёс немного воды к постели принца и поднёс её к губам Фурье. Молодой человек с трудом сел, и Феррис услышал, как вода из кувшина бежит по его горлу.
«Я прошу прощения за то, что всегда доставляю такие неприятности. Как будто ты сейчас мой личный помощник.»
«Не волнуйтесь, не волнуйтесь! В наши дни - это ничто иное, как бездельники, пытающиеся заставить Ферри залечить свои тренировочные раны только потому, что они думают, что я милый. Я бы предпочёл быть с вами, ваше высочество. И леди Круш в последнее время не очень дружелюбно себя ведёт...»
«Да, она должна быть очень занята. Я не видел её уже несколько дней, и мне становится одиноко. Возможно, это связано с моей неспособностью двигаться. Это проклятая болезнь.»
«-»
Фурье вытер влажные губы на рукаве, затем прижался к подушке и слабо улыбнулся. Его улыбка показала его характерные клыки, как всегда, но в этом не было энергии. Это была вынужденная улыбка, чтобы скрыть от Ферриса острую боль, пронзающую его грудь.
Фурье был истощён. Его блестящие золотые волосы потеряли свой блеск, а его глаза, красные, как сумеречное солнце, казались какими-то тусклыми. Он говорил без энергии и часто поддавался приступам кашля. Кроме того, у него больше не было сил ходить. В течение последнего месяца он был полностью прикован к постели.
Все началось в день проблем в Доме Аргайла. После того, как особняк сгорел дотла, Фурье вышел из своей драконьей кареты, чтобы рухнуть. Это зрелище заставило Ферриса отложить все свои эмоции и сосредоточиться на исцелении принца.
Фурье, казалось, испытывал боль. Феррис передал ему жизненную силу, посадил его в карету и быстро вернулся в замок. Именно там они впервые узнали мрачную правду о том, что вся королевская семья заболела.
После этого все пациенты, включая Фурье, были заключены в постель в королевских палатах. Болезнь продолжалась без значительных изменений, но её патология оставалась загадочной - даже Феррис не мог понять, что её вызвало. Даже Феррис, который не имел аналогов в искусстве использования маны для лечения болезней.
Были разные признаки. Сам Феррис видел приступы кашля Фурье и периодические приступы плохого состояния здоровья. В особняке Карстен он стонал от боли, но отказался позволить Феррису осмотреть его.
В то время Феррис был так занят, думая о себе и Круш, что упустил из виду эти вещи. И только теперь он держался рядом с принцем, пытаясь сделать вещи лучше, чтобы ему было удобнее. Феррис ненавидел себя так сильно, что хотел перестать существовать.
«Феррис, не так ли? Разве ты не должен быть с моим отцом, а не со мной? Ты наследник величайшего целителя королевства. Это твой долг.»
«Все нормально. Я уверен, что сделал всё, что должен, прежде чем приду к вашему высочеству. Не совершайте ошибку, думая, что я ставлю вас впереди короля.»
«Понятно, это было просто моё недоразумение. Как неловко! Круш будет смеяться надо мной.»
Улыбка Фурье, когда он произносил имя Круш, была одинокой. Люди становятся более склонными к одиночеству, поскольку их тела ослабевают от болезней. Даже Фурье, само воплощение энтузиазма.
«Леди Круш» … Феррис взял Фурье за руку, нежно похлопал её и прошептал её имя, как молитву.
Он знал, что Круш была очень занята. Она была одним из высокопоставленных дворян, и, когда вся королевская семья была недееспособна, не было момента, когда она не была занята. И всё же, несмотря на это, Феррис не мог не думать об этом...
Я бы хотел, чтобы она успокоила этого милого, одинокого, драгоценного человека.
Он не мог сделать это сам. Он не мог заменить Круш. Феррис так дорожил Фурье, и всё же снова не смог дать принцу силы, в которой он нуждался. Бессилие всегда разрывало сердце Ферриса, угрожая сломать его.
«… Тоска по сердцу тебя не устраивает». Голос Фурье обнаружил Ферриса с его мучениями, а затем самоуспокоение ударило его, как удар молнии. Мысленно стиснув зубы, он улыбнулся Фурье.
«О, у меня не болит сердце. Ферри чувствует себя хорошо - просто отлично!»
Он пытался не заплакать. Не здесь, не сейчас. Возможно, он бессилен, но у него была гордость. Он не мог излечить болезнь Фурье, но он мог управлять улыбкой.
Если бы это было всё, что он мог сделать, тогда он сделал бы это, черт возьми.
«Боже, ваше высочество! Если вы просто будете есть и пить, а потом только спать, вы потолстеете…!»
«А потом… Круш больше не будет… как я…»
Всё, что он мог сделать, это напомнить принцу о повседневных вещах, так что, возможно, Фурье мог бы вернуться к ним во сне.
2
В королевском зале собраний Круш Карстен не могла думать очень долго. В течение нескольких дней могущественные и благородные представители королевства вместе с Советом старейшин, организацией, которая, по сути, действовала как мозг королевства, обсуждали, что делать с беспорядками, с которыми столкнулась их нация.
Круш ужасно уставала на собраниях, которые ей пришлось посещать как герцогиня. Они разговаривали так долго, что знала даже мельчайшие детали лица каждого присутствующего дворянина.
Им приходилось иметь дело с делами, в которых ожидалось присутствие короля, пытаясь не допустить, чтобы любое слово о нынешней ситуации достигло трёх основных держав мира. Они должны были выполнять все обязанности, которые обычно выполнял бы каждый член королевской семьи, пытаясь выяснить, что делать с болезнью, происхождение которой оставалось неясным. И вдобавок ко всему, каждый из дворян имел собственные дела в своих владениях. Это привело к некоторому замешательству и истощению. Но теперь, спустя месяц после того, как всё это началось, состояние королевской семьи, казалось, наконец, не ухудшалось. Это было то, что они только начали обсуждать, когда...
«Первый принц Забинель мертв, говоришь…?»
Слезного отчета, принесенного заклинателем из Королевской академии, было более чем достаточно, чтобы превратить комнату в панику. Первый принц Забинель Лугуника был первым у кого подтвердили случай болезни в королевском замке. Следовательно, условие, поражающее его, могло быть самым быстрым...
«Это слишком внезапно! Как это может быть? Как Его Высочество мог так заболеть?»
«Это невозможно! Я встретился с ним только вчера, и он ... Он не показывал никаких признаков того, что был так близок к концу...»
Те, кто был особенно близок к Забинелю, оплакивали внезапное известие о его кончине. Но они были не единственными, кто услышал отчёт.
Все в комнате были в шоке.
Один человек уже умер от болезни, поразившей всю королевскую семью. И всё же никто не знал причину или как её лечить.
«Высочество…» Круш тоже почувствовала острую боль от новостей. Обычно она была так осторожна, чтобы стоять прямо, но теперь она чувствовала, что может разорваться пополам с тревогой, разрывающей её внутренности. Она могла думать только о Фурье, лежащем в его постели и выражающем его слабую улыбку, когда она пришла навестить его.
«Мы должны рассмотреть возможность того, что Его Величество тоже оставит нас». Даже когда она прикусила губу, Круш услышала хриплый голос. Она подняла глаза и обнаружила, что все, кто слышал, сфокусировались на центре комнаты, где стоял Миклотов, представитель Совета старейшин.
«Сэр Миклотов, плохая шутка! Его Величество? Оставит нас?»
«Мм. Нельзя избежать неизбежного, как бы мы ни старались отвести взгляд от реальности. Мы не можем позволить себе быть оптимистами прямо сейчас. Иначе мы не сможем выполнить обязанности самого драгоценного места в нашей стране. Я ошибаюсь?»
«Нх...»
«Теперь мы видим, как быстро может измениться состояние, и это означает, что даже завтра мы можем оказаться в худшем положении. Когда это произойдёт, это потрясёт королевство, и наша роль состоит в том, чтобы поддержать нацию в течение этого времени. Мы не должны отворачиваться от людей».
Резкое заявление Миклотова успокоило тех, кто считал его неуважительным. Его слова, возможно, не щадили лидера королевства, но это сделало их ещё более необходимыми.
Таким образом, Круш впервые отошла от своих личных чувств и заговорила от имени мудреца. «Сэр Миклотов прав. Если что-нибудь случится с Его Величеством, королевство не исчезнет. Нам придется что-то с этим сделать».
Круш была одной из немногих, кто был герцогского ранга, но у неё было относительно мало опыта, и она ещё не зарекомендовала себя. Тем не менее, её высказывание помогло остальной знати начать чувствовать то же самое.
«Я благодарен за ваше одобрение», - сказал Миклотов. «Естественно, я всё ещё надеюсь и молюсь, чтобы Его Высочество и семья Его Высочества благополучно прошли через это испытание. Пожалуйста, не поймите меня неправильно по этому вопросу.»
Он попросил, чтобы собрание начало обсуждать, что делать с королевством, если у них не будет короля, и, наконец, он бросил многозначительный взгляд на Круш. Возможно, он выражал свою благодарность за то, что она первая поддержала его. Но она не видела этого; она уже упала на своё место.
С такими вещами, какими они были, она не смогла бы заскочить к Фурье. Она так скована своими благородными обязанностями, что даже не успела его увидеть. Она не могла позволить этому драгоценному, ограниченному времени потратиться впустую. Это было то, что она сказала себе, даже когда её обязанность заставляла её оставаться на собрании.
3
«… Круш, это ты?»
Круш была несколько удивлена, увидев, как Фурье открыл глаза, когда почувствовал, как она входит в его комнату. Она пыталась идти как можно тише, чтобы не мешать ему спать. Он не только мог сказать, что кто-то там был, но он даже знал, кто это был.
«Вы удивляете меня, ваше высочество. У меня есть ощущение, что я ничего не могу от вас скрыть.»
«Да… возможно, нет. Это из-за того, что мы хорошо знаем друг друга. Даже с закрытыми глазами, даже в глубине сна, я знаю, что это ты... Тебя не было какое-то время. У тебя всё хорошо?»
«Я была ужасно занята, но моё здоровье в порядке. Вы выглядите хорошо сегодня, ваше высочество. Это облегчает.» Круш сидела в кресле у кровати и изучала лицо Фурье.
Её последний визит был всего несколько дней назад, но теперь он казался ещё худее. И Фурье никогда не был самым крупным человеком. Он прошёл через сжигание жира; теперь его тело поглощало себя. Его скулы слегка выделялись. Невозможно было не видеть, как болезнь уничтожала его.
«Круш… я хочу… почувствовать твое прикосновение».
«Да ваше высочество. С вашего разрешения.» Она осторожно потянулась под простыни и взяла дрожащую руку Фурье. Его пальцы всегда были тонкими, но теперь они были отчаянно хрупкими. Она потёрла его ладонь и переплела пальцы с его.
«Ах. Чувствовать твои пальцы приятно», —сказал он. «Женскую руку».
«Рука вашего высочества для мужчины кажется довольно тонкой. Никто бы никогда не подумал, что вы так долго тренировался с мечом.»
«Меч ... Да, меч ... Полагаю, я единственный, кто мог быть с ним лучше тебя. Хотя я пренебрёг тренировками уже много дней.»
«Ваше Высочество наверняка выздоровеет после нескольких дней отдыха в ближайшее время. Хотя многие говорят, что один день отдыха оплачивается тремя днями работы».
«Ты говоришь мне работать в три раза дольше, чем я отдыхал…? Безжалостная!» И затем, как это часто бывало раньше, он впал в приступ кашля. Круш поспешно повернула его на бок и осторожно потёрла его спину, пока оно не прошло. Его дыхание было таким резким, а спина казалась такой маленькой.
«Ах, да, как насчет…? А как насчет Аргайлов? И Фиррис? Всё идет хорошо?» Когда Круш ничего не сказала, Фурье заговорил так, словно ему только что пришла в голову мысль.
Чувствуя себя спасенным от смены темы, Круш кивнула и сказала: «Да. Благодаря добрым услугам Вашего Высочества. Я рада сообщить, что то, что произошло в поместье Аргайлов, не вышло за рамки немногих из нас. Смерть матери и отца Ферриса называют несчастным случаем. Итак, Феррис…»
«Может смело наследовать имя Аргайл. Хорошо. Это хорошо. Он может говорить, что не хочет этого, но он не может выбросить всё, с чем он родился. Он не должен.»
«Как вы думаете, он сможет принять это?»
«Конечно, ведь он мой друг, и твой рыцарь!» Фурье наполовину повернулся к ней и улыбнулся, показывая зубы. Он почти снова закашлял, но заставил его упасть в горло. Это вызвало в его глазах слёзы, но он продолжал улыбаться. Увидев это, Круш обнаружила, что не может составить никаких слов. Но она собрала все силы, чтобы улыбнуться в ответ.
Это никогда не было её особенным талантом, но Фурье часто хотел видеть её улыбку.
«Мм… я знал… твоя улыбка была… красивой».
Ей не следовало оставлять всё хорошее настроение Феррису. Она должна была хотя бы научиться заставлять себя улыбаться. Круш пыталась прожить жизнь без сожалений, но это единственное, чего она искренне желала, было другим.
4
В течение последних нескольких месяцев Феррису становилось всё труднее поверить, что он был одним из рыцарей королевской гвардии. Он собирался в академию целителей, чтобы проверить членов королевской семьи и нянчить Фурье. Какое это было дело рыцаря? Похоже, что заклинатель Королевской академии исцеления будет делать то же самое.
«Третий принц скончался прошлой ночью. Это седьмой человек...»
Еще один ушёл, все усилия целителей были напрасны. Феррис не хотел слышать имя другого мёртвого королевского наследника, но в академии новости собирались достать его, хочет он этого или нет.
Семь жертв, и всё же они не знали причину болезни. Всё, что они узнали, это то, что, как только у пациента поднялась температура и он впал в кому, они уже не могли помочь. Всё это, и только одно бесполезное зерно знаний.
«-»
Обиженный, Феррис покинул королевскую больницу после ещё одного дня, пытаясь применить различные лечебные магические средства безрезультатно. Он всегда с благоговением относился к этому месту, но, проведя там так много времени, больше не беспокоился об этом. Его первоначальная эмоция, что-то вроде священного ужаса, давно сменилась чувством бессилия.
Феррис нёс чёрную книгу, когда шёл по залам королевского замка. Она была вся в крови и отпечатках пальцев. В некотором смысле это можно было назвать подарком его отца.
Таинство Бессмертного Короля...
Секретное заклинание, разработанное ведьмой, способное воскресить мертвых, давая трупам возможность снова ходить. Его отец не смог успешно воспроизвести заклинание, но если бы это было возможно, даже те, кто ушёл, могли быть спасены...
«Его Высочество... Если что-нибудь случится с Его Высочеством...»
Феррис подумал о Фурье, который с каждым днём становился всё слабее и слабее, и не впервые представлял себе, как он приносит таинство на работу. Смерть Фурье, среди всех остальных, была не из тех, от которых он мог просто отвернуться.
Ему понадобится чудо, чтобы спасти четвёртого принца. И он, казалось, никогда не получал чуда, когда просил его. Таинство было единственным, о чём Феррис мог думать.
Когда он вошёл в палату Фурье, прикованный к постели принц слабо рассмеялся и сказал: «Феррис, макияж сработал прекрасно. Круш думала, что мой цвет лица был хорошим ... Ха-ха, мы наверняка подкинули шерсть ей на глаза. Она такая доверчивая.»
Феррис нанёс макияж, поэтому бледность Фурье выглядела более здоровой. Фурье умолял Ферриса не позволять ему выглядеть плохо перед Круш, когда она пришла в гости. Феррису было больно осознавать, что это не имеет ничего общего с гордостью Фурье, а скорее с его вниманием к Круш.
Феррис ничего не сказал. Фурье говорил так, как будто он мог читать мысли мальчика. «Ничего... беспокоить тебя с рыцарями, Феррис? Не забудьте опереться на своего друга... Да, на Юлиуса. Ты пытаешься взять на себя слишком много иногда.»
В эти дни были времена, когда Феррис не был уверен, кто кого успокаивал во время этих визитов.
«Мои… мои друзья. Вы, ваше высочество ... Вы мой единственный друг. Не так ли? Поэтому, когда вы не чувствуете себя сильным, я в конечном итоге... сам по себе».
«Конечно... нет. Не волнуйся, Феррис. Ты добрый, а в душе ты сильный. Все любят тебя... и будут дружить с тобой, как и я. Возможно, я был твоим первым другом, но ты не должен позволять мне быть твоим последним. Запомни это: не заставляй себя оставаться одному».
«Ваше высочество…»
Почему он говорил так, как будто это был конец? Это был не конец. И как он мог казаться настолько настроенным на то, что чувствовал Феррис? Слова Фурье в последнее время имели реальную силу. Не мирская сила, но пронзительная сила истины. Феррис испугался.
«Ваше высочество…! Ваше Высочество, если с вами что-нибудь случится… я…»
«Вернёшь меня к жизни? Пожалуйста, не говори такие вещи.»
«-»
Фурье читал его как книгу. Он лежал на кровати и не мог видеть, что в руке Ферриса. И всё же он догадался, что именно имел в виду Феррис, и отказался от этого.
«Я есть я, ты понимаешь. Моя жизнь началась, когда я родился, и она должна закончиться, когда я умру. То, что ты хочешь сделать после, когда я умру — это неправильно».
«Но… но почему? Это так странно, что я хочу, чтобы вы жили? Что я хочу, чтобы кто-то, кто так важен для меня, был жив?»
Только когда Феррис озвучил слова, он понял, что они точно такие же, как те, что его отец лепетал рядом с трупом его матери. Если не слово в слово, то, по крайней мере, дух был идентичен.
«Не жалуйся, Феррис. Твоё сердце драгоценно. Гордитесь своими способностями ... У тебя самая доброжелательная сила во всём мире. Считай не раны, которые ты не смог излечить, а жизни, которые ты смог спасти. Не пытайтесь оглядываться назад, пока ты идёшь вперёд... Я не позволю».
«Ваше высочество…»
Медленно, так медленно Фурье сел в своей постели. Он потратил так много времени, что больше не мог сидеть под собственной тяжестью, но хотел, чтобы Феррис увидел, как в нём горит искра жизни. Алые глаза снова обрели прежнюю силу.
«И в любом случае, - продолжал он, - я, возможно, ещё лучше. Я ... Да. Я твой друг и четвёртый принц королевства Лугуники. Я даже победил Круш в битве на мечах. Небольшая болезнь должна быть... прогулкой в парке.»
Фурье поднял руку и нежно постучал Феррису по лбу. Его прикосновение было таким легким.
«Не отказывайся от своего долга члена королевской гвардии... Это я назначил тебя рыцарем Круш. Не предавай клятву, которую мы дали друг другу. Обещание, которое мы дали… как друзья.» Сделав глубокий вдох, Фурье снова улыбнулся и лёг на кровать. «Я устал от всего этого разговора. Но я смог улыбнуться тебе впервые за долгое время. Это хорошо.»
Феррис не улыбнулся. Всё, что он сделал перед Фурье в тот день, было плачем. Но Фурье никогда не говорил неправильно. То, что он говорил, иногда звучало ошибочно, но всегда оказывалось правдой.
«Это было весело, Феррис.»
Поэтому Феррис сделал всё возможное, чтобы превратить свои замерзшие щёки в улыбку.
«Правильно. Это было весело, правда, ваше высочество?»
5
День был ясным.
«Круш… я хотел бы выйти на улицу на некоторое время. Не могла бы ты одолжить мне свою руку?»
«Конечно, ваше высочество. Если вы меня извините...»
«Ой! Понесёшь меня сама? Ха-ха! Ты действительно сильная женщина. Я снова удивлен.»
Во внутреннем дворе королевского замка Лугуники расцвело множество сезонных цветов. Но в суматохе и беспокойстве прошлых нескольких месяцев красочная флора оказалась довольно одинокой.
«Ну, хорошо без толпы. Тем лучше ценить цветы - ты можешь видеть их намного яснее. Ты так не думаешь?»
«Ваше Высочество всегда так хорошо находит светлую сторону вещей».
«Правда? Я знаю немало хороших сторон у тебя и у Ферриса. В этом, по крайней мере, меня не превзойдет Меккарт».
Круш опустилась на колени в одном углу сада, позволив Фурье опереться головой на её колени, когда ветерок дул на них обоих. Фурье наполовину закрыл глаза, и сад расплылся в его нечётком видении.
«Мы с тобой приходили сюда, когда были маленькими, чтобы посмотреть на цветы. Ты помнишь, Круш?»
«Я помню. Я сопровождала моего отца в замок, и когда мне становилось скучно, я всегда приходила сюда... И вы всегда встречали меня. Это было утешение для моего детского сердца.»
«Первый раз, когда я тебя увидел…»
«Я никогда этого не забуду. Вы упали с неба! Я была потрясена.»
Их разговор о прошлом начал расцветать.
Круш улыбнулась, вспомнив, но Фурье мягко покачал головой.
«На самом деле ты ошибаешься. Первый раз, когда я увидел тебя, был перед этим ... Я увидел тебя в этом саду, издалека. Ты осматривала молодого зародыша.»
«… Я не знала. Как неловко.»
«Едва ли. Мое сердце билось быстрее, мои щёки стали горячими, и всё, что я мог сделать, это стоять там и смотреть на тебя. После этого я всегда буду искать тебя... По правде говоря, наша встреча не была случайностью. Хе-хе. Могу поспорить, ты была удивлена.»
«Да, очень сильно.»
Глаза Фурье сморщились, и его зубы показались, когда он засмеялся.
Круш осторожно провела пальцами по золотым волосам, лежавшим на коленях, нежно погладила бледные щёки.
«Что касается твоего удивления, позволь мне признаться в потрясающих планах на будущее…»
«Да ваше высочество. Пожалуйста, удивите меня снова. Пожалуйста, скажите мне.»
«Отлично. Слушай внимательно. Я ... я собирался сделать тебя своей королевой.»
«-»
«Я бы сделал тебя своей королевой, а Феррис был бы нашим рыцарем. А потом - тогда трое из нас всегда могут быть вместе. Что ты думаешь об этом?»
«Вы… Вы, конечно, знаете, как меня удивить…»
Круш обнаружила, что её голос зацепинился, и обнаружила, что не может смотреть на него.
Фурье с нежной улыбкой на лице всё ещё внимательно слушал нотку радости в её голосе.
«Мы… через многое прошли, не так ли? Я так отчаянно хотел твоего внимания... Хех! Это привело меня к большим неприятностям с тобой и Феррисом.»
«…Ваше высочество. Вы никогда не были обузой».
«Скажи мне, Круш… Как я это сделал?»
«Ваше высочество?»
«Смог ли я… быть Королем Львом, достойным твоей преданности…?»
«-»
Однажды они дали обещание. Они поклялись частями дней, которые они наполнили смехом.
Дыхание Круш стало напряженным от вопроса Фурье.
«Твоя преданность была… драгоценна», - сказал он. «Что-то, что я лелеял. Не ... Никогда не забывай об этом.»
Фурье улыбнулся, как будто он каким-то образом гордился собой и поднял руку. Он коснулся щеки Круш, касаясь горячих слёз, стекавших по ней, и провёл пальцами по её губам.
«Круш.»
«Да ваше высочество.»
«Я ... тебя ...»
«-»
Наступил порыв, холодный ветер, который тянул за волосы Фурье и Круш.
«Ваше высочество?»
«-»
«Ваше Высочество, вы устали?»
«-»
«Ваше Высочество, я знаю, как вы работали и боролись. Пожалуйста, отдохните спокойно».
«-»
«Одна последняя вещь…»
Ветер продолжал дуть. Но с её размытым зрением Круш не видела этого даже с её благословением. Там, в саду, Круш прижала Фурье к себе и прошептала.
«Хотела бы я увидеть будущее, о котором вы мечтали ...»
6
Жестокость этого состояла в том, что смерть Фурье Лугуники была воспринята почти как случайная деталь перед лицом кончины Рандохала Лугуники.
Собрание было окутано депрессией, и теперь, когда его худшие опасения были реализованы. Круш, со своей стороны, погрузилась в чувство потери и апатии. Фурье был для неё таким важным присутствием, что его потеря была таким же шоком и мучением, как потеря половины её тела.
Даже сейчас, когда она закрыла глаза, она могла видеть его последнюю улыбку. Образ его последнего вздоха запечатлён в её памяти.
И, наконец, чувства, которые он не смог раскрыть, испарились.
«Но мы не можем сидеть и грустить вечно».
Миклотов первым пробился сквозь густую атмосферу. Старый мудрец посмотрел каждому из удрученных дворян в лицо, пытаясь разбудить их.
«… Это верно», - сказал кто-то. «Сейчас не время. Его покойному величеству было бы жаль видеть нас такими.
Был хор согласия. Настроение распространилось, и Круш обнаружила, что у неё нет выбора, кроме как поднять голову и заставить себя улыбнуться. Оставаться там с опущенной головой было бы предательством того, чего хотел Фурье.
Она изобразила его улыбающееся лицо, вспомнила, как он всегда пытался смотреть на светлую сторону.
«Королевская родословная закончилась. Мы потеряли наш договор с драконом. Не может быть большей трагедии для Драконьего Королевства Лугуника.»
С этими словами изображение в её сознании разбилось вдребезги.
Круш подняла голову, сомневаясь в собственных ушах, а кто-то перед ней схватился за голову.
«Как смогла исчезнуть вся королевская семья? Что будет делать дракон? Если мы потеряем наш договор, это станет катастрофой для нашей нации. Что с нашими бедными отношениями с Империей и Святым Царством, как сейчас…!»
«О чем он говорит…?»
«Существует также проблема сохранившейся крови дракона. Всегда есть вероятность, что его возвращение будет разыскиваться. Чтобы защититься от этого, мы можем счесть целесообразным пойти дальше и использовать это…»
О чем вы говорите ...?
Круш смотрела безучастно, слушая, как мрачные лица собрались. Всё, о чем они говорили, возвращалось к вопросу о том, что дракон будет делать теперь, когда королевская семья была уничтожена. Королевство Лугуника находилось под благословением дракона, которое не раз спасало от кризиса. Их страх был действителен; Круш знала так же, как и любой из них, что они полагались на дракона. Но действительно ли это было первое, что они должны оплакивать?»
Если бы они хотели обсудить будущее королевства, это было бы хорошо. Если бы они волновались о переговорах с другими странами сейчас, когда король ушёл, она могла бы простить их. Но обсуждение того, как манипулировать драконом, было ли это первой мыслью у них на уме?
С нарастающим отвращением до Круш дошло: ни один из этих людей не был по-настоящему недоволен, что королевская родословная закончилась. Что их беспокоило, так это последствия того, что дракон оставит их. Они были в ужасе от того, что их выгнали из колыбели благословения дракона. Смерть короля, конец королевской семьи — это были второстепенные соображения.
Для них смерть Фурье вряд ли важна.
Страшно было то, что, если бы Круш не была так близка к Фурье, она, несомненно, приняла бы те же страхи, что и все остальные. Её душа была бы такой же ужасной, как и их.
Этот образ жизни, прежде всего, отразился в Круш. Она с трудом могла вынести это, поскольку она бросала тёмную тень на её сердце.
«Есть вопрос, с которым я должен поделиться со всеми вами».
Слова прорезали фурор собрания, и все глаза обратились к говорящему.
Это был барон Лип Бариэль. Он не был высокого дворянского ранга, но был фаворитом Его Величества Рандохала и высоко ценился ушедшим королем. Когда Лип привлёк достаточное внимание толпы, он сделал свое заявление дрожащим голосом.
«На стене Дракона появилась новая надпись. Дракон уже раскрыл судьбу королевства.»
Это вызвало новый шум в актовом зале. Стена Дракона была камнем, подарком дракона и одним из сокровищ королевства. Оно записывало будущее нации. Несколько раз в прошлом камень предупреждал королевство о грядущих угрозах, и они могли заранее подготовиться.
Не успели они задуматься о том, насколько им нужен дракон, как им напомнили самым болезненным образом. Не обращая внимания на чувства Круш и других, Лип начал читать надпись поспешным тоном.
«В ней говорится: «После этого, как королевская династия закончится, королевство найдёт пять кандидатов, выбранных Драконьими драгоценными камнями, и с новой святой девой договор будет заключен заново».»
«Стена Дракона говорит нам выбрать нового короля…? Но как нам найти этих пяти кандидатов?!»
«Есть инсигнии, - горячо ответил Лип, - драгоценности, переданные царским домом Лугуники, указывают на их договор с драконом. Знаки отличия имеют те драгоценности, которые будут сиять, когда их держит, и тот, кто пройдёт квалификацию, будет считаться кандидатом!»
По жесту Липа в круглую комнату собраний вкатили тележку. На тележке сверкали драгоценные камни, знаки Королевства Лугуники, на которых были Драконьи драгоценные камни.
«Если он признает вас верным хранителем, который действительно может возглавить королевство, инсигния выберет вас. Стена Дракона говорит ложь? Пусть каждый из вас будет проверен по очереди».
Один из помощников Липа ходил среди людей, сидящих в зале, ставя инсигнии перед каждым из них. Некоторые вспыхнули в холодном поту, когда смотрели на него сверху вниз. Другие сглотнули. Если бы они светились в их руках, путь к царству открылся бы для них.
Инсигния была также установлена перед Круш. Они сказали, что дракон искал тех, кто был верен королевству. Если бы это было так, то, конечно, она, как и сейчас, не была бы выбрана. Но если…
«Тогда давайте начнем испытание», - сказал Миклотов. Совет старейшин пошёл первым, взяв в руки инсигнии. Но не было никаких изменений в затемненной жемчужине. Было несколько тихих вдохов и малейших звуков разочарования. Таким образом, началось испытание инсигний, выходящих за пределы Совета. Разочарование за разочарованием, а затем пришёл черёд Круш.
Инсигнии представляли собой треугольный обсидиановый камень, с вырезанным драконом, выполненным в золотой обводке. В самом центре был красный драгоценный камень под названием Драконий драгоценный камень, камень, который высмеивал тщеславные амбиции тех, кто не был в состоянии править.
«Дракон? Кого он волнует ...?» - прошептала Круш, не выпуская слова изо рта, когда она схватила инсигнию. Она протянула свою ладонь для всеобщего обозрения. А потом…
«О, мой…»
Это произошло от Миклотова, чье обычно спокойное лицо выглядело необычно удивленным. Все остальные в комнате явно чувствовали то же самое.
Инсигния в руке Круш была ярко освещена.
«Так что, кажется, даже я, неумелая, могу сделать что-то для нашего королевства».
Она не чувствовала шока. Её сердце было слишком спокойным для этого. Когда это было открыто в ней, Круш подняла голову и закрыла глаза.
И в темноте ей показалось, что она увидела последнюю улыбку Фурье.
7
Когда Феррис узнал о королевских выборах и о том, что Круш была одной из тех, кого выбрали для поста, он расчёсывал замок, ища её, пока не прибыл в сад.
«Леди Круш.»
Стоя перед цветами, она выглядела такой хрупкой, что он не решался крикнуть. И неудивительно. Именно здесь она провела последние минуты с Фурье. Это было самое святое место в сердце Круш, единственное место, куда даже Феррис не мог войти.
Он чувствовал боль собственного бессилия так же остро, как будто лезвие вонзалось в его грудь. Если бы только он мог подбежать к ней, обнять её плечи и наложить магическое заклинание, которое исцелит её сердце.
«Феррис, это ты? Молодец, нашёл меня здесь.»
Она говорила, не оглядываясь на Ферриса, который прикусил губу от чувства беспомощности.
Время от времени ветер подувал, поднимая длинные волосы Круш. Феррис смотрел, как её волосы распускаются, когда он сказал: «Я слышал о Стене Дракона. Они сказали, что вы один из кандидатов на то, чтобы стать следующей королевой, леди Краш.»
«Да, так кажется. Похоже, дракон благосклонно на меня посмотрел.»
Феррис едва ли мог оставаться спокойным в этой борьбе с потоками судьбы. Он присоединился к королевской гвардии, его мать и отец умерли, и он потерял Фурье, его связь с которой так много значила. Теперь Круш, его гавань в каждом шторме, была поймана на каких-то королевских выборах. Для него не было ничего безопасного или стабильного?
«Что я могу сделать для вас, леди Круш? Я не знаю, что делать ...»
Он не хотел причинять ей никаких дополнительных неприятностей, но он не мог удержать дрожь в голосе. Феррис был слишком маленьким сосудом, чтобы сдерживать эмоции, которые бурлили в нем. Слёзы размыли его зрение, и он хотел убежать из сада.
«Феррис, посмотри на меня». Голос Круш заставил его подпрыгнуть.
Он услышал шаги, а затем два фута вошли в его удручённый вид. Он поднял голову и обнаружил, что смотрит прямо на Круш. Магия в её янтарных глазах очаровала его.
«Феррис, позволь мне поклясться перед тобой, я хочу стать королевой».
«Леди… Круш…», Феррис перевёл дыхание от её не колеблющихся декларации.
Она говорила ему, что она стремилась победить на королевских выборах и в конечном итоге занять трон. Феррис не мог ничего сказать дальше, но Круш обвела его взглядом и сказала: «Когда я впервые встретила Его Высочество, это было в этом саду. Мы часто говорили здесь и смотрели на цветы вместе.» Она говорила мягко; её глаза показали, что она вспоминает что-то давно прошедшее.
Феррису не нужно было спрашивать, кого она вспоминала.
«Со временем Его Высочество начал заходить в наш особняк. Я никогда не говорила тебе, не так ли? Пока я не встретила Его Высочество, я всегда завязывал волосы. Теперь я просто использую ленту, чтобы держать их в порядке».
«Я никогда не знал этого. Почему вы перестали связывать их?»
«Его Высочество сказал мне быть верной себе. Так я и сделала. Я выбросила ленту, которую дала тебе, но… это началось с Его Высочества.»
Феррис неосознанно коснулся белой ленты, которую дала ему Круш, которую он до сих пор носил в волосах.
Она делилась с ним одним воспоминанием за другим, вещами, которые он не знал, но одно за другим они становились воспоминаниями, которыми он и Круш делились. Связь, такая красивая и такая живая, что он не мог остановить поток слёз или океан улыбок.
«Феррис, время, когда мы… когда Его Высочество и мы с тобой делились вместе… это то, что я лелею».
Со дня, когда Круш привела Ферриса из особняка Аргайла и впервые сделал его человеком, он всегда был с ней, и его круг вскоре расширился, включив и Фурье. Большая часть его жизни была составлена из них двоих.
«Но существование дракона подрывает наше драгоценное время», - продолжала она. «Для многих Его Высочество существовал только как способ продолжения пакта. На самом деле они не оплакивают его смерть.» Феррис напрягся; огонь танцевал в глазах Круш.
Что она видела? Что случилось в то время, когда Феррис не мог быть с ней?
«Но он существовал, достаточно, чтобы проникнуть в моё сердце и твоё. Фурье Лугуника хорошо и по-настоящему жил».
Правой рукой она коснулась своей груди, а левой - его. Это было просто прикосновение её пальцев, но Феррис думал, что жар в них может сжечь всё его тело. Огонь её решимости поглотит каждую постороннюю мысль.
«Человек, который был моим Королем Львом, действительно жил. Я никогда никому не позволю сказать, что он этого не сделал».
Пакт с драконом, охватывающим королевство, очень долго защищал людей. Но это сделало их сердца настолько слабыми, что они были готовы игнорировать смерть этого доброго мальчика, которого любили все, кого он встречал. Сердца людей стали настолько хрупкими, что смерть Фурье была почти забыта перед лицом договора с драконом.
«Его смерть принадлежит ему. Мой Король Лев находится внутри меня даже сейчас. Мне всё ещё снится сон моего короля - я одна могу его достичь».
Никто больше не видел, как изменилась жизнь королевства. Все жаловались к дракону, просили милости у него, полагались на его помощь, и в процессе они все забыли, как ходить самостоятельно.
«Ни один правитель, кроме меня, не попытается исправить это, потому что никто не помнит тех, кто стремился быть настоящими королями. Так что нам выпала возможность сделать это».
«Леди Круш», прошептал Феррис.
Круш протянула ему кинжал, который она сняла с пояса. Он взял его и обнаружил, что на нём нанесён символ Короля Льва. Это была драгоценная реликвия Дома Карстена.
«Его Высочеству приснился сон: ты, я и он, мы втроем, вместе строим будущее».
«Мы втроем… Я, с Его Высочеством, и вы, леди Круш…?»
Столкнувшись с поразительным весом кинжала в руке, Феррис наконец понял, что ему нужно делать вместе с Круш и Его Высочеством, чтобы помочь в их решении. Теперь у него была только Круш. Она была всем.
«Его Высочество любил это место», - мрачно сказал Круш, - «и именно там он пров`л свои последние минуты. Поэтому я клянусь ему здесь: я сделаю тебя своим рыцарем.»
При этом Феррис молча опустился на колени и протянул кинжал. Круш взяла его и потянула, касаясь Ферриса сначала левым плечом, а затем правым плоскостью клинка. Затем она вернула ему нож, завершив ритуал.
Никто не знал, что там было даровано рыцарство, кроме одного или, может быть, двух Королей-львов, которые присутствовали. И это было начало, и для них двоих это было также продолжение мечты их Короля Льва.
Круш оглянулся через плечо. «Мы идем, Феррис. Чтобы спасти наше королевство от дракона и осуществить мечту Его Высочества».
«Да, леди Круш. Ведите меня, и я буду следовать за вами. Мы узнаем, куда нас ведёт Его Высочество.» Он не колебался, присоединившись к ней. Первый из кандидатов в царицы, наиболее сильно привязанный к её помощнику, гордо ушли. Единственными, кто смотрел, были цветы в том саду, где всё началось.
Мягко покачиваясь на ветру, один бутон спокойно ждал подходящего момента, чтобы расцвести.
